была мать, а у меня нет!
— Послушай, я привел тебя сюда вовсе не для того, чтобы говорить о Дженнифер. Почему ты солгала мне двенадцать лет назад?
— Какую именно ложь ты имеешь в виду? — спросила Грейс, намеренно провоцируя его.
— Ты соврала относительно своего имени, возраста, сексуального опыта. Своего родства с Берни — моим лучшим другом.
— Если бы ты узнал, что мне всего семнадцать, ты бы даже близко ко мне не подошел. То же относится и к моей девственности.
— Но зачем я тебе понадобился?
Грейс усмехнулась.
— Зачем? К примеру, Триша старше меня и по уши влюблена в Берни, но даже она считает, что ты «душка». Почему же я, в свои семнадцать, должна была думать по-иному? — Она пожала плечами. — Ты красив, и бьюсь об заклад, что я не первая, кто говорит тебе об этом.
— Давай обойдемся без лести, — невозмутимо произнес Нил. — Ты знала о моих отношениях с Берни, но все-таки поехала со мной в гостиницу. Причем, прекрасно зная, что должно произойти. Зачем тебе это понадобилось? Чтобы потом выставить мне счет?
— Нет! — воскликнула Грейс, задетая за живое.
— Нет? Допустим. А как, по-твоему, среагировал бы Берни, если бы узнал о той ночи? О том, что я переспал с его семнадцатилетней сестрой?
Повышенный тон Нила возмутил Грейс еще больше.
— А почему бы тебе не влезть на ближайшую башню этого замка и не закричать оттуда на всю округу? Я скучала по дому, а ты был близким приятелем моего обожаемого брата. Согласна, я плохо обдумала свой поступок, но и ты сделал все возможное, чтобы соблазнить меня. Или успел забыть?
— Ты использовала меня, — безапелляционно заявил Нил.
Грейс не собиралась признаваться, что он был первым — и единственным — мужчиной, пробудившим в ней страсть. Это ее секрет, которым она ни с кем не станет делиться.
— Но и ты не был влюблен в меня, — холодно произнесла она. — Так что мы оба использовали друг друга.
— И скольких парней ты обольстила после этого? Если я был первым, то наверняка не последним.
— Меня же не интересуют твои сексуальные похождения, — соврала Грейс, — так почему ты спрашиваешь о моих?
— Потому что не люблю, когда меня обманывают. Противно чувствовать себя дураком.
— Да мне было всего семнадцать лет! — воскликнула Грейс. — Признаю, я совершила ошибку. И что?
— Мы могли бы прямо сейчас отправиться в постель, — произнес Нил, буравя ее взглядом. — Этот поцелуй показал, что химия наших организмов все еще действует. До вылета твоего самолета еще много времени, а преимущество построенного Тедом замка заключается в том, что мы легко можем затеряться в какой-нибудь из комнат. Что скажешь, золотце?
Грейс попятилась, мельком подумав о том, что отныне возненавидит аромат лилий.
— Люди не занимаются любовью только потому, что до отъезда у них остается свободное время.
— А я и не говорил, что мы займемся любовью, — насмешливо заметил Нил. — Существует одно неприличное словцо, которое точно соответствует тому, чем мы могли бы заняться в постели.
— Ты ненавидишь меня, верно? — прошептала она.
Нил повел бровью.
— Детка, ты преувеличиваешь собственную значимость.
Сквозь пелену охватившего ее ощущения мучительной безысходности пробились чьи-то голоса и смех. Обернувшись, Грейс увидела все семейство, идущее от бассейна к дому. Берни заметил ее и что-то крикнул, она не смогла разобрать, что именно. Но у нее сразу стало легче на душе.
— Я не легла бы с тобой в постель, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле, — горячо прошептала она. — И я приложу все усилия, чтобы мы больше никогда не встретились.
Прекрасно понимая, что Нил не сможет нагрубить ей в присутствии всей семьи, Грейс зашагала от него прочь, старательно моргая, чтобы прогнать подступающие к глазам слезы.
В эту минуту она действительно верила, что ей удастся никогда больше не встречаться с Нилом Хелнером.
…Изнывая от июньской жары, Нил шел по разогревшемуся под солнцем тротуару. Улица была одна из тех, с которых ему удалось убраться в возрасте двенадцати лет. С тех пор он старался сюда не заходить, не желая пробуждать неприятные воспоминания. Только в последние год-два Нил заглядывал на одну из этих улиц.
Сегодня ему предстояла встреча с директором недавно открывшегося женского приюта. Нил финансировал строительство.
Промокнув лоб носовым платком, он открыл дверь неприметного кирпичного здания, втиснутого между пивным баром и бильярдной, и начал подниматься по лестнице. Лифта здесь не было, равно как и какой-либо иной роскоши. Имелось лишь самое необходимое, но здешние обитательницы все равно были очень довольны.
Нил достиг второго этажа, когда отворилась свежевыкрашенная дверь. Изнутри помещения донесся женский голос:
— Спасибо, Лиз. Через неделю увидимся. И я непременно принесу вам шампунь.
Нил замер словно приклеившись к полу. Этот голос он узнал бы где угодно. Но здесь? Не может быть.
Затем та, кому голос принадлежал, вышла из двери, аккуратно прикрыв ее за собой. Женщина с кудрявыми светлыми волосами. Одета она была в синие джинсы и блузку.
— Грейс?! — сдавленно воскликнул Нил.
Она обернулась, и ее рот изумленно приоткрылся.
— Нил!
— Что ты здесь делаешь?
— Я… тот же вопрос могу задать тебе.
— Ты уходишь?
— Да, — ответила Грейс. — Ухожу.
— Хорошо. Спустимся вместе.
Бок о бок они вышли на солнцепек.
— Мой автомобиль остался на подъездах к кварталу. Я никогда не ставлю его здесь — это означало бы самому напрашиваться на неприятности. Если хочешь, давай подвезу, куда тебе надо.
— Здесь недалеко станция метро, да и автобусная остановка рядом. Я еду домой, Нил. Спасибо, что предложил подбросить.
Его тревожило, что Грейс ходит по этим улицам без сопровождения. Он правдиво, хоть и бестактно заметил:
— Ты устало выглядишь.
— О, благодарю!
— Я довезу тебя до автовокзала.
Грейс действительно устала и изнывала от жары. Вдобавок ее одолевало ощущение беспросветности, навеянное множеством поразительно похожих историй, которые она выслушивала от разных женщин неделю за неделей.
— А в твоем автомобиле есть кондиционер? — спросила Грейс. — Данное обстоятельство может меня убедить.
— Есть. Так что идем.
Нил взял ее под локоть и повел по улице.
— Скажи честно, что ты делала в этом приюте?
— Я работаю здесь добровольным помощником, приезжаю раз в неделю.
Рукава ее блузки были закатаны, Нил наслаждался возможностью прикасаться к нежной обнаженной коже. Однако параллельно он размышлял еще кое о чем.
— Та картина, которую я видел в твоей студии… Теперь понятно, почему тебе удалось так живо передать атмосферу этих улиц.
— Я никому не рассказываю, что бываю здесь.
— Неблизкий путь из деревни Стоунпит, — заметил Нил. — Тем более на автобусе.
— Верно.
— Почему ты это делаешь? — По лицу Грейс скользнула тень, и он быстро добавил: — Поверь, я никому не раскрою твоего секрета.
Грейс прикусила губу.
— Видишь ли, в детстве я остро ощущала, что не нужна Теду. Что касается Кэрол… она относилась ко мне нормально, но тоже без особой теплоты. А про мою мать никто никогда не вспоминал, как будто ее не существовало. Вот поэтому сейчас я пытаюсь как-то помочь находящимся в приюте бездомным женщинам. Им в самом деле негде приклонить голову. Конечно, то, чем я занимаюсь, — капля в море и, наверное, не имеет большого смысла…
Нил остановился и посмотрел ей в глаза.
— Напротив, это очень много значит. Ты поступаешь очень хорошо, Грейс.
Она вздохнула.
— Этого мало.
— Ни один человек не в силах спасти весь мир. Но если каждый внесет посильную лепту, помощь окажется значительной.
— А ты что здесь делаешь?
Нил ждал этого вопроса и постарался как можно короче рассказать о своем отношении к приюту.
— А сейчас я собираюсь обосновать специальную школу для детей, которых принято называть уличными. Мне бы хотелось, чтобы они пораньше получили профессию, которая позволила бы им поскорее встать на ноги. Дебора, директор женского приюта, хорошо знает этот район, поэтому я собираюсь посоветоваться с ней.
— Специальная школа — это замечательно, — улыбнулась Грейс. Потом добавила, чуть наивно: — Наверное, у тебя много денег.
— Достаточно для осуществления подобного проекта.
— И все капиталы ты заработал, благодаря собственным техническим идеям?
— Разве Берни никогда не рассказывал тебе мою историю?
Грейс покачала головой.
— В школе, где я учился, был весьма талантливый учитель физики. Благодаря ему я впервые увидел для себя смысл посещать занятия. Он же добился для меня специальной стипендии и перевода в другую школу, где тогда учился Берни. К девятнадцати годам я чувствовал себя в сфере кибернетики как рыба в воде. Ну а дальше лишь оставалось применить свои идеи на практике… Кстати, с тем учителем физики я и дальше поддерживал отношения. Он умер два года назад.
— Отнюдь не в бедности, насколько я понимаю. Ведь он имел дело с тобой.
Нил поморщился.
— Только не выставляй меня святым.
Грейс хохотнула.
— Это было бы некоторым преувеличением… Значит, ты, так сказать, попал из грязи в князи. Твое детство прошло в этом самом квартале?
Нил ускорил шаг, желая побыстрее миновать ряд мусорных баков.
— В соседнем. Когда отправляется твой автобус?
— Через пару часов. Если не хочешь говорить о своем детстве, так и скажи.
— Ладно. Не хочу.
За время визитов в приют Грейс наслушалась достаточно, чтобы понять нежелание Нила затрагивать эту тему. Она смущенно произнесла:
— Наверное, ты считаешь меня ужасной неженкой. Я плачусь о своем несчастном детстве, в то время как ты…
Нил вновь остановился.
— Ты не права. Я прекрасно понимаю, каково тебе было. Твоя родная мать исчезла, отец пытался превратить тебя в нечто такое, чем ты не являлась, а Кэрол гораздо больше времени проводит со своими дурацкими розами, чем с живыми людьми. Так что я вовсе не считаю тебя неженкой. И прости, если я позволил себе сказать нечто нелицеприятное о твоих отношениях с Дженнифер. Мне не следовало этого делать.