Офир пустил в ход все свои чары. Никто не вышел равнодушным к судьбе мага и его плану. Так, мало-помалу, в его сеть попадали доверчивые люди, которые становились жертвами его тщеславия. Со временем количество сторонников Атона становилось все больше и больше. Конечно, они были далеки от власти, но все же могли сыграть большую роль в борьбе за трон. Замысел, наконец, приобретал реальные очертания.
Лита присутствовала при всех этих разговорах, однако не произносила ни слова. Благородство этой девушки, ее таинственное молчание было доказательством ее царского происхождения. Она принадлежала к царской фамилии, которая была предана забвению. Может быть, было слишком рано или слишком поздно менять что-то.
Однако Офир ничего не требовал. Мягким и убежденным голосом он говорил о благородстве и красоте Эхнатона, он читал гимны, написанные в честь Атона. Мир и любовь: не это ли лучшее послание покойного фараона, дух которого хранит его наследница Лита? Это послание предрекает Египту великое будущее.
Когда Долент представляла мага бывшему сановнику Меба, она выглядела очень гордо. Она гордилась тем, что перестала быть унылой и безразличной ко всему, и служила благородной идее. Рамзес предал ее, но маг помог ей найти новый смысл жизни.
С уверенным и немного широковатым лицом, гордой и твердой поступью, бывший царедворец вошел в комнату. Он не скрывал своего недоверия.
— Я отступаю перед вашей настойчивостью, моя дорогая, но только ради вашего удовольствия.
— Меба, я уверяю вас, вы не будете разочарованы.
Долент проводила Меба к магу, который сидел в глубине комнаты. Он связывал льняные нити, пытаясь смастерить веревочку для своего амулета.
Увидев гостей, он встал и поклонился.
— Для меня большая честь принимать у себя сановника.
— Я больше не сановник, — с горечью сказал Меба.
— Несправедливость может обрушиться когда угодно и на кого угодно.
— Это не утешение.
Сестра Рамзеса перебила их.
— Я все объяснила моему другу, и, может быть, он согласится нам помочь.
— Не будем питать никаких иллюзий, моя дорогая! Рамзес запер меня в золотой клетке.
— Вы хотите отомстить за себя? — спросил маг.
— Не надо преувеличивать, — возмутился Меба. — У меня осталось несколько влиятельных друзей, которые…
— Они заняты лишь своей карьерой, но никак не вашей. У меня же совсем иная цель: восстановить законные права Литы.
— Это просто смешно. Рамзес обладает невероятной силой, никто не посмеет ослушаться его. К тому же, те чудеса, которые ознаменовали первый год его царствования, сделали его очень популярным. Поверьте мне, он непобедим.
— Чтобы победить такого противника, не надо сражаться на его территории.
— Какой у вас план?
— Он вас заинтересовал, не так ли?
Смущенный Меба перебирал пальцами свой амулет.
— Ну…
— Этим жестом вы ответили на мой вопрос: магия. У меня есть возможность разрушить ту защиту, которой окружил себя Рамзес. Это долгая и трудная работа, но нам она под силу.
Ошеломленный вельможа отступил назад.
— Но я не могу обещать вам свою помощь.
— Я этого и не прошу, Меба. Мы будем действовать иначе: идеями.
— Я не собираюсь принимать в этом участие.
— Сторонникам Атона нужен надежный руководитель. Когда Атон возвысится над другими богами, этот человек будет играть самую важную роль. Он свергнет слабого и побежденного Рамзеса.
— Это… Это очень рискованно.
— Но нет такого закона, который бы запрещал поклоняться Атону, а его сторонников очень много, и вот они решили возвысить своего бога. Эхнатон был побежден, но мы победим.
Меба немного дрожал и руки его тряслись.
— Я должен подумать.
— Не правда ли, это восхитительно? — спросила сестра Фараона. — Перед нами открывается новый мир, где мы займем достойное место.
— Да, без сомнения… Я уверен.
Офир остался очень доволен этой встречей. Меба был осторожен, даже труслив, у него не было того размаха, который был необходим для руководителя. Однако он ненавидел Рамзеса и мечтал свергнуть его. Он был не в состоянии действовать сам, но он может использовать эту возможность, советуясь со своим другом Шенаром. Долент ему много рассказывала о новом правителе иностранных дел, который ненавидел своего брата. И если он не изменился, то только еще больше укрепился в своем желании победить Рамзеса. Окольным путем, через Меба, маг сможет теперь связаться с таким влиятельным лицом и сделать его своим основным союзником.
После изнурительного и нескончаемого дня большой палец на ноге Сари распух и стал красным из-за артрита. Он с большим трудом управлял своей колесницей и совершенно не мог стоять на ногах.
Единственное приятное впечатление за день — это то, как ловко он подавил возмущение рабочих, которые теперь поняли, что им бесполезно было возмущаться против начальника. Благодаря своим отношениям с городскими властями, он мог ничего не бояться.
Постоянное присутствие мага и его таинственная энергия начинала раздражать его. Двое посторонних людей тайно жили в их доме, к тому же они слишком сильно влияли на Долент, чья преданность Атону становилась просто фанатичной. Она растворялась в таинственных речах мага и упивалась его словами до такой степени, что Сари боялся, что она забудет о своих супружеских обязанностях.
Крупная и сладострастная женщина ждала его на пороге.
— Сходи за мазью для массажа, — сказал он, — боль просто невыносима.
— Какой ты неженка, мой дорогой.
— Я, неженка? Ты не знаешь, что я сегодня пережил! Эта история с рабочими просто вконец измотала меня.
Долент взяла его за руку и отвела в комнату. Сари растянулся на кушетке, а жена заботливо мыла ему ноги и растирала мазью больной палец мужа.
— Твой маг еще здесь?
— Да, у него сейчас Меба.
— Бывший верховный сановник?
— Они друг друга очень хорошо понимают.
— Меба — сторонник Атона? Да он же трус!
— У него остались связи, очень влиятельные и на высоком уровне. Если он согласится помочь Офиру и Лите, это очень поможет нашему плану.
— По-моему, ты придаешь слишком большое значение этой парочке.
— Сари! Как ты можешь так говорить.
— Ну ладно, ладно. Я молчу.
— Они — наш единственный шанс вернуть все, что мы потеряли. И потом, вера в Атона так чиста, так прекрасна… Разве твое сердце не становится мягче, когда Офир говорит о своей вере?
— Кто тебе дороже, твой муж или этот маг?
— Но… разве можно сравнивать!
— Он смотрит на тебя весь день, а я слежу за мерзкими рабочими этого еврея. У твоего Офира столько шансов!
Долент перестала растирать большой палец.
— Ты говоришь глупости, Сари! Офир жрец, очень благочестивый. Он думает только о…
— А ты о чем думаешь?
— Ты мне надоел!
— Снимай платье, дорогая, и сделай мне массаж. Я, молитвы… какая разница.
— Ой, я забыла!
— Что еще?
— Посыльный Фараона принес для тебя письмо.
— Принеси его.
Долент поспешила принести письмо. Палец Сари уже не так болел. Что в этом письме? Ну конечно, наверное, назначение на почетный пост, и на этот раз ему не придется общаться с рабочими этого еврея.
Полная, смуглая женщина снова вошла в комнату. Сари развернул папирус.
Его лицо скривилось, губы даже побелели.
— Плохие новости?
— Меня отправляют в Мемфис вместе с бригадой моих рабочих.
— Это же замечательно!
— Письмо подписано Моисеем, начальником строительства.
Глава 38
О приказе Моисея сразу узнали все строители. Когда о письме узнали в самых дальних уголках города, общий энтузиазм охватил всех строителей. С момента его появления в Карнаке о Моисее знали все. Он защищал своих братьев по нации и не позволял никому угнетать их. Дружба с Рамзесом давала ему значительное преимущество, и вот теперь он был назначен начальником строительства! Для многих людей это назначение стало новой надеждой на лучшее будущее. Быть может, молодой и энергичный Моисей улучшит условия работы и повысит плату.
Он сам не ожидал такого успеха. Конечно, некоторые еврейские старейшины были недовольны, но приказы Фараона не обсуждаются.
Сари преградил ему путь.
— Какова причина этого назначения?
— Скоро узнаешь.
— Я не еврей!
— Но ты и не единственный египтянин на этой стройке.
— Ты забыл, что моя жена — сестра Фараона.
— А я начальник строительства. Другими словами, ты должен повиноваться мне.
Сари сжал губы от гнева.
— Это стадо евреев не знает, что такое дисциплина, но я нашел способ держать их в повиновении и не собираюсь изменять своим привычкам.
— Ловко придумано, однако палка может обернуться против того, кто пользуется ею. Я лично займусь этим.
— Твоя надменность меня не пугает.
— Будь осторожен, Сари, я могу тебя и уволить. По-моему, ты будешь прекрасным каменщиком.
— Ты не посмеешь…
— Рамзес дал мне полную власть. Помни об этом.
Моисей отодвинул Сари, который стоял у него на пути.
Возвращение в Мемфис, которое так радовало Долент, могло превратиться для них в настоящий ад. Хотя Рамзес знал о прибытии старшей сестры, он никак не отреагировал на ее приезд. Супруги остановились в доме средних размеров, где поселились также Офир и Лита, выдававшие себя за супружескую чету. Это трио, несмотря на явное неодобрение Сари, решило продолжать то дело, которое они начали еще в Фивах. Поскольку в Мемфисе было очень много иностранцев, распространять веру Атона было гораздо проще, чем в Южном Египте, где было очень трудно побороть традиционные религиозные убеждения. Долент видела в этом знак того, что дело, которое они начали, закончится победой.
Сари жил сам по себе и занимался только своими собственными проблемами. Интересно, что будет Моисей говорить в своей речи, обращенной ко всем строителям-евреям?
У входа в управление иностранных дел возвышалась статуя Тота в виде огромного бабуина из розового гранита. Создатель иероглифов, воплотившийся в этом грозном животном, которое способно обратить в бегство любого хищника, смешал все языки, когда появилась человеческая раса. По его примеру, дипломаты должны были употреблять различные оговорки, поскольку использование некоторых священных знаков, которые египтяне писали на камнях, было запрещено. Во время поездок в другие страны послы и дипломаты должны были говорить на языке той страны, в которой они находились.