– Я об этом тоже первым делом подумал. Видимо, причина в этом, но все равно странно, что книг этого старика нет в нашем городе. О нем даже говорили по телевизору, а после его смерти издательства просто обязаны выпустить его незаконченную книгу «Родимое пятно». Это же очень выгодно.
Ладно, прости, дорогая, я пообещал себе оставить работу на работе, а сейчас начал снова о ней…
– Эту любовницу из нашей семьи невозможно искоренить, доктор Браун, – улыбнулась Мэри.
– Может быть, хватит тебе курить?
– Да, заканчиваем. Последняя затяжка. Нужно еще все проветрить к приходу Дона.
– Мэри…
– Что, Фредерик?
Женщина в прекрасном наряде потушила в пепельнице сигарету и открыла на кухне окно.
– Тебя совсем не удивила моя история со снегом? Я ведь не лгу. Клянусь тебе!
– Я даже не знаю, что на это сказать. Это очень странно и как-то нереально, что ли. Это ведь обыкновенный снег, и нет ничего проще, чем его потрогать. Может быть, ты перетрудился? А, Фредерик?
– Мэри, можно тебя сейчас кое о чем попросить?
– Конечно.
– Давай оденемся и выйдем на улицу, ты при мне потрогаешь снег. Хорошо?
– Что за странная просьба… Если нужно. Как скажешь.
– Спасибо.
Они оделись и вышли в свой крохотный двор, в котором было место лишь для гаража и небольшого длинного столика с двумя стульями, укрытого плотным слоем снега. Причем гараж вмещал только один автомобиль, второй всегда стоял на улице.
– Возьми в руки снег, Мэри.
– Легко, – сказала жена и нагнулась за снегом. – Вот.
Показала свою ладонь.
– А попробуй сжать снег в руке несколько раз.
– Зачем? – как-то подозрительно посмотрела Мэри на своего, казалось, уже нормального мужа.
– Просто так. Сожми, пожалуйста.
И она сжала в руке снег несколько раз подряд. Фредерик был доволен.
– Боже, прости меня, Мэри, я сегодня устал. Моя работа меня убивает. Ты представляешь, мой пациент за партией в шахматы собрался меня лечить? Чем тебе не анекдот? – повеселел доктор Браун.
А затем он поднял с земли снег и сжал его в руке. Звон! Этот пронзительный, ненавистный звон. Мужчина бросил снег и закрыл уши руками.
– Что с тобой, Фредерик? – взяла мужа за руки Мэри. – Что с тобой? Мне вызвать «скорую»?
– Нет, нет. Прошло уже. Все! – Доктор Браун не знал даже, что и ответить сейчас на вопросительный взгляд своей прекрасной, встревоженной жены.
– Я не знаю, что со снегом. Не спрашивай ничего.
– Пойдем домой, Фредерик. Тебе нужно полежать.
Мэри взяла под руку своего мужа и отвела в дом. Через несколько минут домой вернулся Дон. Его подвозил каждый вечер отец одноклассника, проживающего по соседству с ними, который также посещал дополнительные занятия.
– Привет, пап, – радостно крикнул Дон, когда увидел Фредерика и, убедившись, что рядом нет мамы, бросился в его объятия.
– Привет, Дон. Как твой день?
– Ой, не спрашивай. Сил больше нет ходить в школу. Скука смертная. Когда будешь рассказывать новую историю, а?
– Да хоть сейчас. Давай только сначала поужинаем, чтобы не есть перед сном, как вчера. Идет?
– Да, – обрадовался сын.
– Кстати, тебе задавали уроки на дом?
– Да, но я все сделал на дополнительных занятиях. Чтобы не тратить время на уроки дома.
– Чудесно. Тогда иди поздоровайся с мамой, а я пока разогрею нам ужин. Чай будешь?
– Да.
– Зеленый, черный?
– Черный.
– Две ложки сахара?
– Три.
– Будет сделано.
– Ладно, сейчас приду.
Отношения у Мэри с Доном были несколько напряженными. Он никогда ее не обнимал, да и не проявлял ни малейшего желания с нею как-то сблизиться. Скорее всего, из-за того, что Мэри постоянно требовала от Дона больше, чем он мог сделать, а ему это не нравилось.
– Привет, мам, – сказал Дон, стоя на пороге ее спальни, а затем без лишних слов поднялся наверх, в свою комнату.
– Привет, – тихо сказала Мэри, когда Дона уже не было рядом.
Мальчик оставил портфель на кровати, переоделся и спустился к ужину. Мэри осталась в спальне, а когда Фредерик с Доном поужинали, она вышла на кухню и заварила себе чай.
Ей нравилось пить чай, сидя на кухне в полном одиночестве, когда из спальни второго этажа доносился детский смех и голос ее мужа. Мэри пила сладкий чай в теплом доме.
Доктор Браун положил на подоконник книги, купленные сегодня, и сказал сыну, что он может их не читать. На что Дон согласился с большим удовольствием. А затем Фредерик начал рассказывать удивительную и красочную историю о том, как легендарная миссис Норис потеряла память и писала письмо самой себе.
– Она вправду ничего не помнит или притворяется?
– Я думаю, что она не симулирует, хотя такой букет странностей в одной живой душе в моей жизни встречается впервые, честно признаюсь тебе. У меня есть небольшие сомнения, но нет ни одного факта, который мог бы мои сомнения подтвердить или развеять.
Есть у меня одно предположение… Оно, конечно, ничего не гарантирует, но все-таки попытаться стоит.
– Что за предположение, па?
– Помнишь, я тебе вчера говорил, что мальчик-аутист Уильям всегда смотрит прямо в человека и никогда не строит иллюзий относительно его образа? Помнишь эти слова?
– Да, – быстро и одобрительно кивнул Дон, глаза которого излучали неподдельное любопытство.
– Так вот, я хочу проверить на практике возможности Уильяма. Я вызвал миссис Норис к нему не просто так, чтобы познакомиться и завязать возможную дружбу, хоть есть и такая вероятность разворота событий. На самом деле старушка проведет с Уильямом время, поболтает с ним по душам, а когда она покинет его палату, то я задам юноше вопрос: «Миссис Норис говорит то, что у нее на уме, или нет?» Хотя, нет, пожалуй, перефразирую, Уильям может не до конца понять всю суть. Я спрошу у него так: «Миссис Норис – настоящая или нет?»
– Ты снова бубнишь, как робот, па. Но бубнишь интересно. Хочется поскорее узнать, что скажет Уильям. А почему ты в руках держишь еще одну книгу, ты для меня купил два «Пятнадцатилетних капитана»?
– Нет, это не для тебя. А для Уильяма.
– А зачем это ты ему покупаешь книги?
Кажется, в словах Дона промелькнула искорка ревности.
– Я подумал, что ему тоже будет интересна эта книга. Тем более он, как и ты, не любит читать.
– Ты думаешь, ему будет интересен «Пятнадцатилетний капитан» в двадцать пять лет?
– Да.
– Хм… А что ты ему еще купил?
– Стопку белых чистых листов и маленькую баночку чернил.
– Он дает тебе деньги на это?
Дону это не нравилось.
– В кого ты такой практичный? – улыбнулся доктор Браун. – Нет, он мне не давал денег.
– Понятно. У него нет папы?
– Нет.
– А мама?
– Мама есть, но она далеко от него.
– Тебе его жалко, па? – вдруг спросил маленький практичный ревнивец.
– Ни капли. Я к нему хожу каждый день только потому, что он мне интересен и говорит всегда удивительные, непосредственные вещи.
– А я тебе интересен?
– Конечно. Если бы ты не был мне интересен, то я бы не приходил к тебе вечером и не рассказывал эти истории.
– Значит, я интересен тебе всего два дня, а почему ты не интересовался мною десять лет?
Этот вопрос, прозвучавший из уст десятилетнего ребенка, поставил Фредерика Брауна в тупик.
– Как ты сказал мне вчера, я – робот.
– Это правда, па. Прекращай.
– Как видишь, снимаю с себя потихоньку железо. Да и с голосом уже лучше, правда?
– Ага. Не покупай больше ничего Уильяму, хорошо? А если захочешь вдруг ему что-то купить, то покупай сразу и для меня что-то в два раза больше!
– Хорошо, Дон. Я тебя понял.
Никогда прежде Фредерик не сталкивался с детской ревностью.
– У меня есть заказ для тебя. Я хочу, чтобы ты купил мне новые ботинки на самой высокой подошве. Купишь, па?
– Да, но позволь спросить зачем?
– О, опять, – цокнул языком Дон. – Не разговаривай со мной, как с сумасшедшим. Не говори мне – «позволь спросить», а спрашивай. Ладно?
– Конечно! – сразу же перестроился на другую волну доктор Браун. – Зачем тебе новые ботинки, если те, которые я недавно купил, в хорошем состоянии?
– У них низкая подошва.
– Ну и что?
– А то, что мне нужны другие ботинки, чтобы быть выше. Ты высокий и можешь носить обувь на любой подошве, а я – нет. Понимаешь?
– Еще бы, – улыбнулся отец. – А кто тебе сказал, что ты недостаточно высокий?
– Никто не сказал. Просто знаю, и все.
– Хорошо, я куплю тебе новые ботинки.
– Честно? Мама ведь говорила, что они дорогие и что она работает не покладая рук.
– Ты сначала просил у мамы, чтобы она тебе купила новые ботинки?
– Да. Но она сказала, что мои – новые и очень качественные. Она думает, что мне не нравится их внешних вид.
– А ты ей не говорил, как все обстоит на самом деле?
– Нет, не говорил.
– Почему?
– Потому что она не поймет и скажет мне: «Не выдумывай, Дон, ходи в тех, что есть!» Я ее знаю.
– Понятно. Хорошо, я тебе на днях куплю новую обувь с высокой подошвой. А почему все-таки ты начал комплексовать по поводу своего роста, еще рано делать выводы, твой организм стремительно растет сам по себе, и уже к пятнадцати ты станешь высоким. Ведь нет повода для переживаний.
– Есть! – категорично сказал ребенок. – Я в классе самый низкий, и одноклассницы меня дразнят «малышом».
– А ты не думал, что таким образом они проявляют к тебе особый интерес? Скажем, симпатию…
– Нет, конечно, па! Ты что. Они все на две головы выше и смотрят на меня, как на моль.
– Парни тебя тоже дразнят, Дон?
– Нет. Только одноклассницы.
Фредерик задумался, а затем сказал:
– Я куплю тебе новые ботинки, можешь не переживать на этот счет. У меня есть для этого свободные деньги! Но давай с тобой воспроизведем твой день в школе, когда ты наденешь эти высокие ботинки и зайдешь в класс. Как ты думаешь, что будет дальше?