Магистр поглядел в окно, за которым наступал вечер.
– Думаю, и нам будет удобнее ехать вместе с вами, – решил он. – Шантор будет слишком занят в день праздника, чтобы разговаривать о военных делах.
– Прекрасно, – обрадовался Вальборн. – Вы где остановились?
– Нигде. Мы не собирались ночевать в Келанге.
– Тогда поезжайте с Тревинером в наш лагерь. Там и переночуете. А я, к сожалению, должен остаться на ночь во дворце, у дядюшки. – Вальборн криво усмехнулся. – Старый мухомор, наверное, ночь спать не будет, если не отчитает меня за ужином, а сердить его нельзя. Он и так едва согласился выделить войско.
– Почему? – удивился Магистр.
– Он не понимает, как трудно воевать с уттаками, управляемыми магией, и считает, что я сдал замок из-за неумения руководить боем.
Магистр с сочувствием кивнул.
– Мне пора во дворец, – спохватился Вальборн. – Дядюшка взбесится, если я опоздаю к ужину.
Магистр подозвал слугу для расчета.
– Сколько-сколько?! – подскочил Тревинер, услышав названную сумму.
– За эту кислятину? – Он ткнул пальцем в пустые бутылки. – Моча моей Чианы и то лучше!
– Тревинер! – нахмурился Вальборн. Сумма была несправедливой, но не до такой степени, как слова охотника. – Трудновато тебе будет доказать это.
Никто из нас не пробовал мочи твоей кобылы.
– Но, мой правитель, это бессовестная цена! – не унимался охотник.
– У честных людей нет лишних денег, чтобы не глядя отдавать их жуликам. Даже вам, мой правитель, не всегда хватает на хорошую выпивку.
– Тревинер! – вспыхнул Вальборн. – Как насчет падающего листа?!
Рот охотника мгновенно захлопнулся. Магистр, которому до сих пор не удавалось вставить слово, сказал, отдавая слуге деньги:
– Я всех приглашал, мне и платить. – Заметив взгляд, каким Вальборн наградил охотника, он добавил:
– А вы не смущайтесь, Вальборн.
Правители Бетлинка издавна славятся доблестью, а не богатством. Всем известно, что замок не приносит дохода, а содержится на средства других земель острова.
– Откуда там взяться доходам? – уже спокойнее сказал Вальборн. – В моих землях было только одно село, а теперь и оно разграблено. Люди не хотят жить вблизи от уттаков – слишком опасно. Стал бы я унижаться здесь, В Келанге, если бы у меня были свои деньги.
– Если исход войны сложится в нашу пользу, нужно будет оттеснить уттаков подальше на север, – заметил Магистр. – Нельзя оставлять им прежние земли, иначе они опять расплодятся.
– Хорошенькое дело! – вмешался воспрянувший Тревинер. – Как это война может сложиться не в нашу пользу?!
Никто не стал спорить с охотником, отдавая должное его оптимизму.
Выпивка сделала свое дело – все четверо вышли из трактира закадычными друзьями.
Тревинер, несмотря на то, что один выпил больше, чем трое остальных собутыльников, уверенно вскочил в седло и лихо развернул кобылу.
– Прошу за мной, дорогие друзья! – обратился он к Магистру и Альмарену. – А мой правитель, увы, вынужден оставить нас.
Витри и Шемма скакали всю ночь. Утром они свернули с дороги в рощицу, где укрылись на привал. Не расседлывая коней, лоанцы пустили их пастись на лужайку, а сами занялись просмотром содержимого дородных мешков.
Тот, кто собирал мешки для беглецов, несомненно, был опытен и предусмотрителен. Здесь лежали новые теплые шерстяные одеяла, простая, но добротная одежда и обувь, топоры, миски, ложки, котелок огниво и трут. Еда была питательной и не скоропортящейся – неизменные дорожные лепешки на меду и на свином жире, крупы, хлеб, сало, соль. В каждый мешок был положен небольшой кошелек с серебром. Это было неплохо и по меркам среднего жителя Келады, а по лоанским понятиям там лежало целое состояние.
Но самым дорогим подарком союзника из Келанги были пасущиеся на лугу кони. Человек, с легким сердцем вручивший лоанцам поводья этих коней, без сомнения, придавал первоочередное значение средствам передвижения беглецов. Два прекрасных жеребца походной верховой породы – и этим все было сказано. Простые, даже примитивные слова «походная верховая» заставляли вздрогнуть и замереть сердце каждого отъявленного лошадника. Кони этой породы не уступали тимайским в резвости и выносливости, но были крупнее и мощнее. Они могли, не выбиваясь из сил, в течение долгих дней везти на себе рослого воина с поклажей.
Если тимайского коня еще мог купить процветающий ремесленник или удачливый лучник, взявший приз в состязаниях на меткость, то кони походной верховой породы были исключительно привилегией знати. Они выращивались в хозяйствах древних келадских родов, в конюшнях правителей и редко появлялись в свободной продаже на рынках. Даже богатые торговцы считали их чрезмерной роскошью, используя для деловых поездок злых и жилистых тимайцев.
Шемма, разобравший, какого коня ему посчастливилось получить, не сводил с него восхищенного взгляда. Он рассеянно рылся в мешке и под напором переполнявших его чувств то и дело обращался к Витри.
– Нет, ты посмотри, какая у него шкура! – вдруг вскидывался табунщик. – Бархат, а не шкура! Ты где-нибудь видел такую?
– Не видел, – отвечал Витри, занимаясь костром.
– А ноги-то, ноги! Бабки-то какие!
– Такие, такие, – подтверждал Витри, не оборачиваясь. Ему не хотелось долго задерживаться на стоянке.
– А грудь! А мышцы! – восклицал Шемма. – Камень, а не мышцы!
– Угу, – подтверждал Витри, помешивая крупу в котелке.
– Назову-ка я его Буцеком… – замечтал Шемма. – Нет… Буцек – это Буцек. Он ведь тоже был неплохой конь… и добрый. Может, Ураган? Или – Грифон?
– Успеешь еще ты его назвать. Путь у нас с тобой неблизкий.
– Да… – согласился Шемма. – Ты только представь, Витри, как мы въедем в село на таких конях! Все упадут! Как ты думаешь, мы с тобой – отважные парни? Говорил ведь Тифен…
– Рано об этом думать, Шемма, – охладил его Витри. – Мы еще не на Оранжевом алтаре. Вот проедем Кратно, тогда говори все, что хочешь.
– Да уж совсем немного осталось. На таких-то конях – два дня пути, и мы – на месте. А сколько было трудностей… нет, ты только посмотри, как он ест!
– Ест, ест, – подтвердил Витри. – Давай и мы поедим. Каша готова, а вот дорожные лепешки.
– Мясца бы… – завздыхал табунщик, наполняя миску кашей.
– Приедем на алтарь, поедим и мясца, – утешил его Витри. – Только уж ты не раскрывай там рот попусту, понял?
– Все я понял, – сказал Шемма, – кроме одного. Ну как тому мужику въехало в голову, что мы шпионы?! Поев, лоанцы сполоснули миски, засыпали костер и продолжили путь.
Витри, чувствуя близость цели, выжимал все возможное и из себя, и из Шеммы, и из коней. Через день к вечеру они увидели постройки алтарного поселка.
Поселок состоял из трех длинных улиц, идущих вдоль хребта, плавно спускающегося от скопления голубовато-искрящихся, беспорядочно торчавших ввысь скал Тионского нагорья. Главная площадь располагалась в нижнем конце поселка, удаленном от подножия скал. Ее окружали зажиточные торговые дома и обычные в таких местах лавки и трактиры. В полусотне шагов от площади начиналась глубокая деревня с приусадебными участками, с птицей и скотиной, разгуливающей по улицам. Однако мест и построек для приезжих здесь было больше, чем в обычной деревне, так как в поселке постоянно снимали жилье больные и паломники храма, прибывавшие в эти края для исцеления или поклонения богине.
Храм, обнесенный невысокой каменной оградой, стоял чуть поодаль, на пологом холме. Издали было видно множество людей на дворе храма и на дороге, ведущей к нему из поселка. Прежде чем идти к Шантору, лоанцы решили снять жилье, чтобы оставить там вещи и коней, но в гостинице на площади не оказалось свободных комнат.
– Вы слишком поздно прибыли, – объяснил лоанцам хозяин. – Завтра праздник великой Саламандры. Сюда съехалось много людей, поэтому гостиница переполнена.
– Что же нам делать? – спросил огорченный Витри.
– Поезжайте на другой конец поселка, – посоветовал хозяин. – Там есть еще одна гостиница – «Синие скалы». Если и там все занято, тогда проситесь в избу или ночуйте в лесу.
Витри и Шемма поспешили на другой конец поселка и вскоре остановились у небольшой уютной гостиницы. Они спешились и завели коней во двор.
– Комнаты есть, но дорогие, – предупредил хозяин. – Другие все заняты.
– Мы заплатим, – заверил его Витри. Лоанцы отнесли вещи в указанную комнату, просторную, чистую и хорошо обставленную. Бросив мешок на пол, Шемма потянул Витри с собой на конюшню, чтобы проверить, хорошо ли устроены кони, а заодно еще разок взглянуть на них. Вокруг животных уже хлопотал слуга-конюх, молодой парень.
– Хороши у вас лошадки, – восхищенно заметил он – Давно здесь таких не было.
– Мы по важному поручению, – пояснил Витри. – Нам нужно повидать Шантора, магистра ордена Саламандры.
– Завтра он вас не примет, – сказал ему конюх. – Завтра праздник, магистру будет не до вас.
– Мы пойдем к нему сегодня, – ответил Витри, которого беспокоила малейшая задержка в деле.
– Сейчас закат – время вечерней хвалы богине. Ворота храма закроют после ее окончания.
– Мы попробуем уговорить жрецов.
– А как же вы пойдете обратно? – забеспокоился парень. – Здесь, в скалах, по ночам иногда появляются привидения.
– А что это такое? – спросили в один голос Витри и Шемма, никогда не слышавшие о призраках.
– Они ростом ниже людей, но пошире и одеты в светящиеся балахоны, – начал рассказывать конюх. – Прямо на глазах то появляются, то исчезают.
Говорят, это души умерших людей бродят по скалам.
– Они опасны? – спросили перепугавшиеся лоанцы.
– Говорят, если подойдешь к ним поближе, то исчезнешь навсегда.
Они-то вновь появятся, а ты-нет! – страшным шепотом ответил конюх.
– Витри, нам лучше подождать конца праздника, – твердо сказал Шемма. – Сходим на праздник, выспимся, а с утречка и пойдем.
Это оказался один из тех редких случаев, когда Витри полностью одобрил предложение Шеммы. В самом деле, что значили какие-то сутки ожидания после недель долгого и трудного пути!