Под стенами на ветру мягко покачивались фонари волшебников, и Корли закрыл глаза, когда слезы расщепили огни на множество радуг.
— Дурное предзнаменование, — проговорил он хрипло. — Любой моряк знает. Как в море заговоришь о шторме, он придет. Не надо было мне соглашаться, когда он оставил мне свой обруч.
Голос Корли звучал почти спокойно, но сновидица чувствовала терзающую капитана острую тоску.
— Твой повелитель не сомневался, что вернется.
Корли промолчал, прекрасно зная, что в любом случае не смог бы отговорить Килмарка от его решения.
Он еще крепче обнял Таэн и открыл глаза.
Фонари волшебников под стенами горели слишком ярко; чтобы избежать их блеска, капитан перевел взгляд на мачты кораблей в гавани.
— Скажи мне только одно. Успел ли этот безумный герой в отместку погибших в Морбрите прихватить с собой несколько демонов?
Не в силах вымолвить ни слова, Таэн кивнула. Хватка Корли на ее плечах слегка ослабла, хотя горе его ничуть не утихло.
— Килмарк стал бы ругаться, как обманутая шлюха, но наверняка согласился бы с моим решением пустить сюда колдунов Мхоред Кара. Месть Храма Теней будет скорой и жестокой — я правильно сделал, разрешив волшебникам сойти на берег Скалистой Гавани.
Таэн нечего было добавить. Она посмотрела на лагерь колдунов, стараясь не думать о том, как и почему она сумела увидеть случившееся в Храме Теней. Скорее всего, благодаря какому-то загадочному повороту событий видение пришло к ней через самого дорогого ей человека — Джарика, сына Ивейна. И вот теперь он остался один, и ему грозит ужасная опасность.
Над гаванью сгустилась ночь, повеяло холодком, предупреждавшим о надвигающейся зиме. Наконец Корли шевельнулся и, поддерживая Таэн, повел ее прочь от крепостной стены.
— Пойдем, надо рассказать обо всем Анскиере.
— Он наверняка уже знает.
Сновидица попыталась объяснить, что ее дар никак не мог проникнуть в пещеры Храма Теней; и какая бы неведомая сила ни передала ей весть о смерти Килмарка, ничего хорошего это не предвещало… Но едва начав говорить, Таэн вдруг скорчилась и с криком прижала руки к груди.
Корли подхватил ее, не дав упасть.
— Таэн?
Она, казалось, не слышала.
— Таэн, ответь — что-то с Джариком?
Глаза сновидицы были крепко зажмурены, лицо исказилось от боли, и все же она сумела выдавить:
— Да…
Корли подхватил ее на руки и пустился бежать.
Он крикнул первому попавшемуся стражнику, чтобы Страж штормов явился в кабинет Килмарка. Потом ему пришла в голову еще одна мысль, и, обернувшись, он рявкнул, чтобы туда же прислали верховного лорда Мхоред Кара.
«А если этот вздорный старик не поторопится, — подумал наследник Килмарка, — я насажу старикана на гарпун!»
Джарик пронзительно отчаянно вскрикнул — но тут же захлебнулся, а в следующий миг раздался скрежет лезвия, царапнувшего по камню, когда меч проткнул горло юноши и врезался в мраморную столешницу.
Повелитель огня был уверен, что умирает, но чувствовал только ужасную боль — для страха места уже не осталось.
Сверкнув в полумраке желтыми глазами, повелитель демонов Скайт рывком вытащил меч.
Джарик мучительно закашлялся, его закованные в наручники руки забили по столу. Потом вслед за болью пришла ярость — такая жгучая, что перед глазами как будто полыхнул багровый свет. И сатиды в крови юноши ответили на эту ярость, нанеся врагу ответный удар.
Волшебная энергия устремилась вверх по клинку меча и взорвалась с оглушительным треском. Скайта, по-прежнему сжимавшего оружие, отбросило назад.
Джарик изогнулся, хотел закричать, но не смог выдавить ни звука, а потом его сознание вдруг рассыпалось на тысячи огненных искр. Скайт рухнул на пол рядом со столом и умер так быстро, что не успел даже послать своим сородичам предсмертное видение.
Но диких сатидов не удовлетворила смерть повелителя демонов. Они исследовали воспоминания Джарика, в одно мгновение узнав про бойню в Эльринфаэре, уничтожение Тьерл Эннета и гибель Морбрита. Этого им хватило, чтобы счесть союз демонов угрозой для своего существования, — и их инстинкт самосохранения слился с яростным стремлением Джарика к мести за похищенных детей, за Килмарка, за Маэлгрима, который когда-то был Эмиеном, сыном Марла.
Пока Джарик бился в смертных муках, тьензы с ужасом почувствовали, как в его сознании объединяются в едином бешеном порыве десятки диких сатидов. Демоны попятились от тела своего властелина и в панике рванулись вон из комнаты.
Но ни стремительное бегство, ни стальные замки не уже могли их спасти.
Угасающие искры сознания Повелителя огня зажгли сатидов неистовым гневом, и гнев этот вырвался на свободу, как бушующий ураган. Джарик, не сопротивляясь, позволил урагану подхватить себя и понести.
Пока смерть гасила его мысли, сила куда более мощная, чем любая из тех, какими когда-либо управлял Повелитель огня, рванулась вперед.
Бежавших по туннелю тьензов сожгло в мгновение ока — они даже не успели вскрикнуть. Но это не успокоило сатидов, и в один кошмарный миг Джарик познал темные страсти, которые изуродовали душу его отца. Им овладела жажда уничтожения; он хотел наслаждаться своей властью над жизнями других живых существ. Пусть его враги погибнут в муках!
Сам пребывая на волосок от смерти, Джарик погрузился в блаженный круговорот мести, и сатиды внутри него питали эти чувства, как сухие дрова питают разгоревшийся огонь.
Сын Ивейна увидел вдруг всю цитадель Храма Теней, каждый здешний лабиринт, каждый туннель, каждую из перепутанных лестниц; и убийственная сила его гнева, полная жестокого возбуждения, потекла из комнаты в комнату, с этажа на этаж.
От самого глубокого подземелья до самых верхних сторожевых площадок башен Храм Теней захлестнул ревущий огонь, в котором погибло все живое. Яйца оборотней карас превратились в прах; погибли все до единого тьензы; главный зал стал могилой советников Скайта, как врагов его, так и его фаворитов — все они превратились в кучки пепла.
Но глубоко под землей один-единственный защищенный заклятиями грот, выходивший в коридор с обожженными стенами, остался цел, его не затронула ярость огня. Из всех демонов Храма Теней только морригиердж и его прислужники избежали гибели, и с этим Джарик ничего поделать не мог.
Истекающий кровью, слабый и одинокий, он боролся за то, чтобы не потерять сознание, — но в конце концов проиграл этот бой.
Повелитель огня замер и перестал дышать, лежа рядом с мертвым демоном, все еще сжимающим в пальцах окровавленный меч.
Но дух Джарика пока не отлетел.
Чуждая энергия струилась по его телу, исцеляя юношу с быстротой и уверенностью, недоступной никакому человеческому хирургу. Разумные кристаллы-сатиды обладали псионическими способностями, и их общая воля могла в мгновение ока разгадать многие тайны природы. Исследовав страшную рану, кристаллы принялись сращивать мышцы и связки, поддерживать пульсацию слабеющего сердца. Один, два, даже три сатида не сумели бы обмануть смерть; но в теле Джарика сейчас жили четыре десятка разумных кристаллов, и вместе они обладали огромной мощью.
И наконец грудь юноши дрогнула, он сделал еле слышный вдох. Жизнь продолжала тлеть в нем, слабая, как пламя свечи на ветру.
Часы переходили в дни; Джарик дрейфовал на грани жизни и смерти. Иногда его кожа приобретала голубоватый оттенок, когда кристаллические существа передавали своему симбиоту энергию, чтобы тот мог выжить. Потом приходила лихорадка, и юноша начинал метаться в горячке. Кошмарные сны сменялись спокойными, но невидимые целители продолжали свою работу.
Спустя неделю сердце Джарика стало биться сильно и ровно. Сатиды не только лечили его тело, но и исследовали его душу — и наконец обнаружили заклятия демонов, лишившие юношу власти над огнем и землей. Распознав, насколько чужеродны эти заклятия, кристаллы принялись сражаться с новой угрозой.
Заколдованные оковы замерцали на неподвижных запястьях Джарика. Потом сияние угасло, как гаснут угли в золе, и тогда дикие сатиды впервые обнаружили двух сатидов Джарика, усыпленных магией демонов.
Четыре десятка диких сатидов пробудили своих дремлющих собратьев и слились с ними — с тем, что давал юноше власть над огнем, и с тем, что помогал ему властвовать над землей.
Джарик открыл глаза.
Он шевельнулся в плотной, как войлок, темноте, сделал вдох — и тут же задохнулся от вони разлагающейся плоти. Голова его закружилась, он облизал губы — и вздрогнул, вспомнив, как владыка демонов ударил его мечом.
Джарик нахмурился, поднял руки и, увидев, что оковы больше не мерцают, понял, что заклятия демонов сняты и что власть над огнем вернулась к нему. Однако он не посмел зажечь свет, твердо помня правило ваэре: воспользоваться волшебством, основанном на силе сатида, в то время как ты не установил связь с другим кристаллом, — значит накликать большую беду.
Джарик сел и положил руки на колени.
Тело подчинялось ему без усилий и боли, разум был подозрительно ясным. Уверенный, что сатиды скоро дадут о себе знать, Джарик напряг мышцы рук и рванул. Звенья цепи, соединявшие его наручники, лопнули со звуком, похожим на звук бьющегося стекла.
Радуясь своей победе, даровавшей ему относительную свободу, сын Ивейна потер запястья. Оказалось, что ссадины на них чудесным образом успели зажить.
И вдруг он ощутил прикосновение к своему сознанию — настойчивое, ласковое и до боли знакомое.
«Джарик?»
Повелитель огня напряг зрение и слух.
Не может быть… Наверное, это просто иллюзия; ведь его темница запечатана, а обученная ваэре сновидица не умеет проникать сквозь толщу камня. Сатиды вполне могли бы выкинуть подобный трюк, чтобы помучить его.
Но голос раздался снова, и Джарик не выдержал — его сознание слилось с теплым, как солнечный свет, сознанием Таэн.
Дикие сатиды наблюдали за этой встречей, терпеливые и смертоносные, как гнездо гадюк, и сновидица сразу почувствовала их присутствие.