Сейчас вы обеляете себя и сваливаете все на племянницу. Но вы являлись активной участницей совершенного преступления. И ваша вина — очевидна. Без вашей помощи Исакова не смогла бы осуществить свой план убийства. А кстати, зачем это она связала вас? Решила напоследок ограбить клинику и прихватить чужие денежки? Вы стали сопротивляться, понимая, что в этом случае вам придется искать новое место работы. Да и ваша репутация была бы я основательно подмочена. Между вами разгорелась ссора. И бойкая девушка связала вас, угрожая пистолетом? Я правильно нарисовал картинку случившегося?
Лазарева молчала, опустив голову. А когда подняла ее, то майор удивился лихорадочному блеску ее глаз.
— Ну и пусть! — негромко сказала она. — Ну и пусть. Я спокойна — он получил свое. Я отомстила.
Губарев только покачал головой, а про себя подумал: насколько же страшны женщины, когда вступают на путь мести. Как изощренно-изобретательны. Нет, каждому мужчине следует задуматься, прежде чем связываться с очередной подружкой. Он должен отдавать себе отчет, к чему это может привести…
Лазареву увели. Она прошла мимо Губарева с гордо поднятой головой. Но он отвернулся, поморщившись.
— Вот и все, — сказал майор, обратившись к напарнику. — Дело закрыто.
— Только подумать, что из-за мести одной женщины клиника лишилась своего директора! Дина Александровна — мужа, сыновья — отца. Ведь, несмотря ни на что, он был хорошим отцом. Заботился о своих мальчиках. Воспитывал их.
— Да. Порол ремнем в детстве. — Здесь Губарев осекся. И уставился на Витьку. Во все глаза. — Вить! Ты мне сейчас дал ответ на загадку, что было во втором портфеле, с которым Лактионов вышел из дома в день убийства.
— Да ну!
Нет, правда. Я понял! Там был ремень! Он отстегал Исакову как непослушную, вздорную девчонку. Только что Лазарева сказала нам о широких красных полосах, которые остались на теле Исаковой. Это был ремень! Но в этом девчонка не призналась даже тетке. Было стыдно, что ее отстегали, как провинившегося ребенка. Помнишь, уборщица рассказывала нам, что Лактионов считал: девочек тоже нужно воспитывать ремнем. Он имел в виду Исакову, которая стала ему надоедать и действовать на нервы. Наверняка она стала капризничать, требовать, настаивать. Я думаю, если хорошенько поискать в квартире Исаковой, мы найдем этот ремень.
— Вы думаете, она его не выбросила?
— Трудно сказать, может, и выбросила. Я знаю, у кого надо спросить насчет ремня. У Дины Александровны.
Губарев позвонил ей и рассказал об Исаковой и Лазаревой. Дина Александровна молчала, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Временами майору казалось, что он говорит в пустоту, тогда он кричал: «Алло! Вы меня слышите?» И Лактионова отвечала ему тихим голосом: «Да, да. Я вас хорошо слышу».
Закончив, майор замолчал. Молчала и Лактионова. Потом майор спросил:
— Простите, может, мой вопрос покажется вам странным, но я должен его задать. Не пропал ли у Николая Дмитриевича незадолго до смерти или в день его смерти ремень?
— Вы знаете, действительно из нашей квартиры пропал один ремень. Мой подарок Николаю Дмитриевичу. Хороший кожаный ремень. От Гермеса. Я сама выбирала его. Дорогой подарок. Двести пятьдесят долларов. Он исчез, но я не придала этому никакого значения. Подумала, что муж где-то потерял его.
— Вы обнаружили это уже после смерти Лактионова?
— Да, когда разбирала его вещи. Коле нравился этот ремень, поэтому я удивилась, что его нет. Николай Дмитриевич обычно аккуратно обращался со своими вещами.
— Спасибо.
— А что, этот ремень нашелся где-то?
— Нет.
— Если найдете, я хотела бы получить его обратно.
— Разумеется. И еще. Я хотел бы приехать и поговорить с вами об одном деле.
Дина Александровна не выразила никакого удивления.
— Пожалуйста. Когда вам будет удобно.
— Я еще позвоню вам. Губарев повесил трубку и посмотрел на Витьку.
— О чем вы хотели с ней поговорить? — спросил тот.
— Об Арсеньевой.
— А о чем конкретно?
— Как-то надо исправлять эту несправедливость.
— Каким образом? — не отставал Витька.
— Не знаю. Вот и хочу поговорить об этом с Диной Александровной. В самое ближайшее время.
— Я вам там не нужен?
— Нет. Я поеду один. Разговор щекотливый.
— Вы у нас спец по щекотливым ситуациям. Со своими домашними разобрались? А то вы почему-то молчите о ваших семейных делах. Что-то случилось?
— Это не твое дело, — буркнул майор. Настроение у него сразу испортилось.
— Конечно, не мое. Это я так спросил.
— Ты со своей Юлией Константиновной разбирайся.
— А что там разбираться! У нас с Юлей все нормально.
— У нас с Юлей, — передразнил его майор. — У нас с Юлей! Вот и крути с ней шуры-муры. А в мои дела не лезь.
— Не буду, — обиделся Витька.
Он ушел, а Губарев сидел в растрепанных чувствах. Наконец придвинул к себе телефон. Позвонил. Подошла жена.
— Алло!
— Алло! Это я.
— Я поняла. Ты куда-то пропал.
— Работаю.
— Понятно. Знакомая песенка. Без работы ты — никуда.
— Нет, правда. Дело запутанное. Но оно уже позади.
— Поздравляю! — В голосе жены позвякивали льдинки. А как их растопить — майор не знал.
Наступила пауза.
— У тебя как дела? — спросил Губарев.
— Нормально.
— Как Даша?
— Тебя это действительно интересует? Разговор выруливал куда-то не туда. Надо было срочно исправлять ситуацию.
— Я хотел заскочить к вам. Повидаться.
— Заскакивай. Возникла пауза.
— Я тебе подарок купил.
— Подарок? — неуверенно протянула жена. — По какому случаю?
— Просто так. Обязательно дарить по случаю?
— Конечно, нет. А когда ты приедешь?
— В ближайшее время. Завтра или послезавтра.
— Хорошо. Ждем. — Голос потеплел.
Дарите женщинам цветы, вспомнил майор какой-то старый лозунг. В самом деле, надо чаще делать подарки. И тогда отношение будет другим. Надо же, какая «истина» открылась ему на старости лет! А о чем он думал раньше? Губарев почесал в затылке. Действительно, жизнь — такая сложная штука, что когда в ней только-только начинаешь что-то понимать, то с ужасом обнаруживаешь, что большая и лучшая ее часть уже прошла. Да еще Витьку ни за что ни про что обидел. И все же в глубине души Губарев чувствовал приятную усталость. Расследование было закончено. Теперь он мог позволить себе передохнуть и расслабиться.
Но майор рано поставил точку в этом деле. Обыск в квартире Исаковой произвел эффект разорвавшейся бомбы. У нее в квартире были найдены пятьдесят тысяч долларов. Те самые, «велановские».
— Дурак я, Вить, настоящий дурак! Я не подумал, что эти двое могут быть как-то причастны к смерти Кузьминой. А ведь на самом деле все сходится. Помнишь, я тебе говорил, что на похоронах Лактионова на лице Кузьминой выразилось удивление, когда она скользнула взглядом по стоявшим у гроба. Я подумал, что она удивилась, увидев сыновей Лактионова, тому, как старший похож на отца. Но я ошибся. Она удивилась при виде Лазаревой! Она-то знала, что у Лазаревой в молодости был роман с Лактионовым. Вот она и удивилась. Не ожидала ее тут увидеть. Помнишь, медсестра Баранова сказала нам, что, вернувшись с похорон, Кузьмина обронила следующую фразу: «Как странно встретиться со своей молодостью. При таких обстоятельствах». За точность я не ручаюсь, но смысл был таков. Я думал, что это относится к Лактионову. А теперь понимаю — Кузьмина говорила о Лазаревой.
— Ну подумаешь, роман. Дело прошлое. А убивать-то зачем понадобилось? Зачем Лазарева убрала Кузьмину?
— Я думаю, это делала не она. А ее маленький демон, маленькое чудовище. Племянница. Которая однажды уже переступила опасную черту. И теперь могла нарушить ее и во второй раз.
— А смысл всего этого? Логика?
— Лазарева сказала, что она раньше не знала Лактионова, что они познакомились на научной конференции, а потом он пригласил ее работать в клинику. Она боялась, что одна обнаруженная ложь потянет за собой другую. В принципе, она мыслила логично. Но это чудовищная логика. Да и деньги «Велана» смущали ее. Точнее, ее племянницу.
Они с Витькой находились в квартире Исаковой.
— Смотри, — Губарев раскрыл шкатулку, стоявшую на трюмо. — Часики с бриллиантами. Золотой браслет с жемчугом. Кольца… Девочка привыкла жить на широкую ногу. А тут — такой лакомый кусок! Пятьдесят тысяч долларов! Урвать напоследок! А потом уехать куда-нибудь подальше. Скрыться с глаз, чтобы никто не нашел. С такими деньгами можно везде устроиться. Убив Лактионова, она встала на опасную тропу: ее опьянила собственная ловкость, решительность. Стало казаться, что море — по колено. Так оно часто и бывает. Насмотрелся я за свою жизнь. Страшно только в первый раз переступить черту, а затем у многих идет уже по наклонной. Так получилось и с Исаковой. Да еще напоследок решила клинику ограбить. Жажда денег ослепила ее.
— Получается, что мы напрасно думали на брата Кузьминой? Что он причастен к убийству сестры? — спросил Витька.
— Получается, что так. Его поведение и поставило нас в тупик. Нас насторожило, что он исчез в неизвестном направлении. Мы подумали: раз сбежал, значит, виноват. Тем более у него были ключи от квартиры сестры. А как там было на самом деле — мы не знаем. Например, сестра ему срочно понадобилась для чего-то. Хотел очередную порцию денег выклянчить. Он звонил, звонил. Кузьмина к телефону не подходила. Он решил приехать к ней домой. Приехал, увидел труп — и дал деру. Или как-то узнал, что она убита, и решил сбежать, испугавшись, что на него повесят это убийство. Тараканы в башке зашевелились. Ты сам говорил, что он странный какой-то.
— Ага, малахольный!
— Вывод: ничего не бери на веру. Все проверяй!
— А как Лазарева узнала о «Велане»? — спросил Витька.
— Пока не знаю. Одна из предполагаемых версий: Кузьмина пыталась связаться с Лазаревой, когда все выплыло наружу и стало ясно, что скрываться дальше нет смысла. Нужно либо возвращать деньги клинике, либо сотрудничать с ней. Съезди в клинику и посмотри органайзер Лазаревой. Или спроси у своей Юлии Константиновны. Были ли звонки от Кузьминой? Незадолго до ее смерти. Проверь.