Прежде чем Тимара успела ответить, он встал, поклонился ей в пояс и произнес:
– Позволь представиться. Меня зовут Седрик Мельдар. Я из Удачного и служу секретарем у торговца Финбока. Но сейчас я сопровождаю Элис, супругу торговца Финбока, в качестве ее летописца и защитника, поскольку она пожелала отправиться в путешествие, чтобы отыскать новые невероятные сведения о драконах и Старших.
На половине его речи Тимара обнаружила, что улыбается. Он говорил так официально и при этом давал понять, что вся эта официальность и звучные наименования его должности – лишь шутка. Он был одет как принц, из прически не выбивался ни единый волосок, и все же его улыбка и тон призывали Тимару не испытывать неловкости. Как если бы он и она были равными, подумала девушка.
– А кто такой летописец? – спросил вдруг Татс.
– Я заношу в дневник все, что делает Элис. Где она побывала, о чем беседовала. А когда она проводит исследования, я подробно описываю ее изыскания. Чтобы позже она смогла заглянуть в мои записи и убедиться, что все помнит правильно. Я умею рисовать и собираюсь сделать наброски драконов, подробно нарисовать их глаза, когти, зубы и прочие части тела. Но сегодня оказалось, что мои услуги не пригодятся. Похоже, я чем-то оскорбил драконицу, поэтому не могу находиться рядом с Элис, пока та беседует с ней. Однако даже если бы и мог, я все равно не понимаю, что говорит это существо, что отвечает на вопросы Элис.
– Небозевница, – подсказала Тимара. – Драконицу зовут Небозевница.
– Она назвала тебе свое имя? – потрясенно спросил Татс.
Тимара разозлилась, что он встревает в разговор.
– Небозевница – это я ее так называю, – пояснила она, искоса глядя на Татса. – Все знают, что драконы никому не говорят свое настоящее имя. По крайней мере, сразу.
– Да, моя мне это тоже сказала. Но она не просила меня давать ей прозвище. – Он глупо заулыбался. – Она такая красивая! Зеленая, как изумруд, как свет солнца сквозь листву. А ее глаза… у меня просто слов нет. Но она вспыльчивая и иногда злая. Я случайно наступил ей на лапу, а она пригрозила убить и съесть меня!
– Подожди, пожалуйста. – На сей раз уже встрял чужак. – Подождите, пожалуйста, оба. Вы утверждаете, что разговариваете с драконами? Так же, как мы разговариваем сейчас?
Впрочем, Седрик уже не казался Тимаре чужаком. Она улыбнулась ему:
– Конечно разговариваем.
– Они двигают ртом, откуда исходят слова, и вы слышите их? Вот как вы слышите сейчас меня, а я слышу вас? Тогда почему я слышу ворчание, подвывание и шипение, а вы – слова?
– Ну… – Тимара замялась. Она совсем не задумывалась о том, как именно слышит драконов.
– Нет, конечно нет, – снова встрял Татс. – Их рты не годятся для того, чтобы выговаривать слова, как это делаем мы. Драконы издают звуки, и я как-то понимаю, что они хотят сказать. Хотя они не говорят на человеческом языке.
– А много времени нужно, чтобы выучить их язык? Вы изучали его до того, как прибыли сюда? – спросил Седрик.
– Нет. – Татс уверенно покачал головой. – Когда только я попал сюда, я выбрал себе дракона и пошел прямо к нему, и я уже мог его понимать. Моя – зеленая самка. Она не такая большая, как некоторые другие драконы, но мне кажется, что самая красивая. К тому же она быстрая и, если не считать крыльев, хорошо сложена. Правда, немного сварливая. Говорит, что другие считают ее злюкой и избегают ее. А еще говорит, это потому, что она достаточно быстрая и ей почти всегда удается первой заполучить еду. Остальные завидуют.
– Или просто считают ее жадной, – предположила Тимара.
Пора самой направлять ход разговора. В конце концов, Седрик пошел в лес не за Татсом и говорить собирался не с ним, хотя, похоже, и хватается за каждое его слово.
– Я понимала драконов с того самого мгновения, как они вылупились, – объяснила Тимара. – Я была здесь в тот день. И даже когда они не смотрели прямо на меня, я чувствовала, о чем они думают, вылезая из своих коконов. И я могла с ними общаться. – Она улыбнулась. – Один из птенцов погнался за моим папой. Мне пришлось объяснить, что человек не еда.
– Дракон хотел съесть твоего отца? – переспросил Седрик с ужасом.
– Они тогда только что вылупились из коконов. Этот дракон просто еще ничего не понимал. – Тимара мысленно вернулась в тот день, припоминая все как следует. – Они были очень голодны, когда вылезали из оболочек. И не так сильны, как следует, и недостаточно хорошо развиты. Мне кажется, так получилось из-за того, что морские змеи окуклились слишком старыми и недостаточно упитанными, да и пробыть в коконах им, наверное, надо было подольше. Поэтому наши драконы такие больные и не умеют летать.
– Пока не умеют, – с ухмылкой заметил Татс. – Ты же видела Рапскаля. Он настаивает на том, что его дракон летать научится. Рапскаль, конечно, чокнутый. Но после того как я увидел их, сам подошел посмотреть на крылья моей зеленой. У них правильная форма, но они маленькие и не очень сильные. Моя сказала мне, что драконы растут всю жизнь. У них все растет: шея, лапы, хвосты и, конечно, крылья. Я думаю, что если буду как следует кормить ее и она будет пытаться работать крыльями, то, может быть, они вырастут и она сумеет летать.
Тимара в изумлении уставилась на него. Она уже приняла драконов такими, какие они есть; ей не приходило в голову, что, возможно, они могут вырасти и станут настоящими драконами. И сейчас она подумала о крыльях Небозевницы. Когда Тимара чистила их, они казались вялыми. И Небозевница не очень-то пыталась расправить крылья даже ради чистки. Девушке показалось, что драконица вообще плохо умеет с ними управляться. Она ощутила укол зависти – неужели зеленая подопечная Татса в конце концов сумеет подняться в небо, а ее Небозевница останется прикованной к земле?
– Но ты понимаешь то, что они говорят? Каждое слово? – Седрик настойчиво пытался вернуть разговор к волнующей его теме. Когда Тимара кивнула, он спросил: – Выходит, когда ты передавала мне их слова, ты ничего не выдумывала? Ты действительно всего лишь сказала на человеческом языке то, что пытается сказать мне дракон?
Девушка вдруг почувствовала смущение из-за того, как разговаривала с ним прежде.
– Я слово в слово повторила то, что говорила Небозевница, – извиняющимся тоном ответила она, испытывая легкий укор совести из-за того, что переложила вину за свою грубость на драконицу.
– Так, значит, ты можешь перевести для меня? Если я захочу поговорить с ней и извиниться…
– Это не нужно. Я имею в виду, ты можешь говорить прямо с ней. Она понимает каждое слово.
– Да, понимает, и именно так я навлек на себя ее недовольство. Но если Элис задает твоему дракону вопрос, а дракон отвечает, ты можешь перевести мне ответ? Тихонько, в сторонку, чтобы не мешать их беседе?
– Конечно. Но это может сделать и Элис… то есть госпожа Финбок. И любой из хранителей тоже.
– Однако это замедлило бы работу Элис. Я подумал, если кто-нибудь будет пересказывать мне, что говорит дракон, я смог бы все это записать. Я пишу очень быстро. Конечно, это может сделать любой из хранителей. – Он взглянул на Татса. – Но поскольку Небозевница – твой дракон, мне показалось, что именно тебя и стоит об этом попросить.
Тимаре нравилось, что Седрик продолжает называть Небозевницу «ее драконом».
– Думаю, что смогу.
– Хорошо. А… согласишься?
– Соглашусь на что? Просто стоять там, пока они разговаривают, и передавать тебе, что говорит дракон?
– Именно. – Он поколебался, затем предложил: – Если захочешь, я могу платить тебе за потраченное время.
Это было соблазнительно, но отец воспитывал в Тимаре честность.
– Мне уже заплатили за потраченное время, и теперь оно принадлежит этому дракону. Я не могу продать время дважды, так же как не могу продать дважды одну и ту же сливу. Так что я не могу взять твои деньги. И мне придется спросить Небозевницу, позволит ли она тебе находиться поблизости от нее и не будет ли против, если я стану передавать тебе ее слова.
– Хорошо. – Похоже, его ошеломило то, что она не может взять его деньги. – Тогда спроси ее, ладно? Я буду в долгу перед тобой.
Тимара склонила голову набок:
– На самом деле я думаю, что в долгу передо мной будет Элис Финбок. В конце концов, это она купила твое время, чтобы ты делал для нее эту работу. А если я устрою так, чтобы ты мог эту работу выполнять, то… – Тимара улыбнулась про себя. – Да, полагаю, она действительно будет мне должна.
Эта мысль понравилась ей.
– Так ты спросишь драконицу, могу ли я находиться рядом с нею? И можно ли тебе переводить для меня то, что она говорит?
Тимара наклонилась и ухватила острогу за древко по обе стороны от пронзенной рыбы. Поднимая добычу, девушка даже слегка крякнула от тяжести. Кивнув на рыбину, она сказала Седрику:
– Давай пойдем и спросим. Думаю, у меня есть кое-что такое, что поднимет ей настроение и сделает сговорчивее.
Шестой день месяца Злаков, шестой год Вольного союза торговцев
От Кима – Детози
Боюсь, ты приняла простое напоминание о правилах за личный укор. Детози, мы не первый день знаем друг друга. Неужели ты не поняла, что, напоминая тебе о правилах касательно личной переписки, я всего лишь выполняю обязанности? Я не такой человек, чтобы бежать в Совет с подобной мелкой жалобой. Я просто хотел предостеречь тебя и тем самым, возможно, спасти от позора и неприятностей. Ведь о твоей переписке может прознать кто-нибудь, кто достаточно мелочен, чтобы вынести сор из избы. Вот и все. Во имя Са всемилостивого, я и не думал, что ты примешь все насколько близко к сердцу! Но по старой дружбе я не стану обращать внимание на безосновательную клевету и угрозы в твоем последнем письме.
Глава 13Подозрения
Лефтрин проснулся до рассвета, вполне довольный жизнью. Он лежал в темноте, наслаждаясь ею и готовясь строить планы на предстоящий день. Смоляной был спокоен, как обычно. Стоял, уткнувшись носом в отмель. Иногда Лефтрину казалось, что его корабль, забравшись на эту отмель, глубоко задумался, как будто грезит об иных временах. Тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у кормы. Когда баркас стоял на якоре или поднимался по реке, плескало куда громче, а теперь Смоляной словно дремал на солнечном берегу.