— Меня на этот счет уже предупреждали, и не раз, — сказал я. — Знаешь, в чем-то обитателям Ночи даже можно позавидовать.
— Согласен, — кивнул Михеев. — Иногда мне кажется, что это не они нечисть, а мы. У них все честнее как-то… Более справедливо. Мы, люди, эту прямоту утратили за ненадобностью. Она мешает удобно жить, нам соврать проще, чем сказать правду. Как с детства начинаем душой кривить, так до последних дней и продолжаем, причем в какой-то момент сами уже не понимаем, где правда, где нет. А тут такое не пройдет. Нет, они, разумеется, тоже отменные мастера мозги запорошить, не без этого. Те же ведьмы, например, так умеют все запутать, что ввек не распутаешь, но серьезную клятву и они не нарушат. Хотя, конечно, с ними всегда лучше подстраховываться и требовать, чтобы они в поручители Луну брали. Сказанное несказанным они сделать не смогут, но они мастерицы выискивать в обязательствах второе дно, которое смысл может вверх ногами перевернуть. Ты, кстати, мои слова мотай на ус, Валера, раз с одной из них связался. Так, кажется, почти приехали.
Однако неплохо эти ребята устроились, весьма неплохо. Отжать под свои нужды особнячок в Останкино, из числа тех, которые за музейными фондами числятся, дорогого стоит. Неудивительно, что им вечно денег не хватает, с таким-то размахом.
— Красиво жить не запретишь, — сообщил мне Павел, который, похоже, размышлял на ту же самую тему. — Надо будет узнать, кто им разрешение на использование данного строения выдавал. Так, из любопытства.
— Меньше знаешь — дольше живешь, — бросил Данила, расслышавший последние слова оперативника. — Народная мудрость.
— Вот не люблю я банальные фразы, а то спросил бы сейчас: «Это что, угроза?» — немедленно отреагировал Михеев. — И очень надеялся на то, что ты ответишь положительно, потому что в этом случае я мог бы сразу отрезать тебе голову.
Вурдалак расхохотался, правда, как мне показалось, немного наигранно, а я тихонько шепнул оперативнику:
— Что ты там про оскорбления и угрозы в адрес этих господ говорил? Вроде как не стоит ими увлекаться?
— Одно дело я, другое — ты, — так же тихо ответил мне Павел. — Не путай. И потом, пусть лучше агрессия будет направлена на меня, чем на тебя. Моя жизнь под охраной закона, с которым даже последний упырь со сгнившими напрочь мозгами связываться не станет. А ты, Валера, все же в зоне риска.
Что забавно, среди небольшой горстки кровососов, которые отирались у входа то ли потому, что их попросту выгнали из здания, то ли изображая из себя почетный караул, я заметил знакомое лицо. Это была та самая ночная гостья, что не так давно ломилась в мой дом.
— Зря ты меня не пустил, — поймав мой взгляд, нежно прощебетала она. — Я бы не стала тебя убивать, а просто поцеловала. А может, мы с тобой и дальше зашли бы. Ты ведь никогда не проводил ночь с мертвой женщиной? Поверь, это ни с чем несравнимое удовольствие. Ты даже не представляешь, какие оттенки страсти тебе может показать та, кто познал и жизнь, и не-жизнь.
— Интересно рассказываешь, — улыбнулся я. — Вроде бы об извращениях, но есть в подобном что-то притягательное.
— Пригласи меня в свой дом, открой дверь, и после этого твой мир никогда уже не станет прежним, — глаза вурдалачки полыхнули багровыми отсветами. — Я подарю тебе неземные ласки и… Ай!
Это Данила с размаху ударил ее по лицу, отчего голова девушки мотнулась из стороны в сторону.
— Не испытывай судьбу, Рузанна, — посоветовал он ей. — За тобой есть два промаха, третий тебе никто не простит. Выражаясь твоим языком, после него тебя будет ждать долгий и страстный поцелуй Солнца, и ты сгоришь в пламени его страсти.
Девушка что-то пискнула и спряталась за спинами крепких молодых парней, слегка оттопыренные верхние губы которых говорили о том, что они тоже давно не люди. Под ними скрывались клыки.
— Сдается мне, они все тут поклонники дамских романов, — сообщил я Павлу. — По крайней мере, диалоги прямо как оттуда.
— Тренд, — пожал плечами оперативник. — Что ты хотел? Массовая культура диктует свои законы. Им удобно быть такими, какими их желают видеть, это упрощает путь к достижению цели и обеспечивает относительную безбедность существования. Молоденькие дурочки видят в них тех, о ком читали, и сами подставляют им шеи под укус. Добровольно. Ну а мы, соответственно, ничего им предъявить в этой связи не можем. Оснований нет.
— Да-да, — с неприятной улыбкой подтвердил Данила. — Хвала сетевой литературе, она открыла нам новые горизонты. Изысканные и вечно живущие вампиры, знатоки хороших манер и утонченных наслаждений — вот наше новое лицо. В нас верят, нас любят, с нами ищут встречи.
Сдается мне, что если они не сами пишут эти романы, то как минимум финансируют их написание. А то и порталы, где подобная литература культивируется.
— А находят смерть, — в тон ему продолжил Михеев. — Ладно, хорош выпендриваться, пошли уже. Я весь день на ногах, устал как собака.
Глава семьи поджидал нас в просторной зале, освещенной только десятком свечей, расставленных по углам, да неярким пламенем, полыхавшим в камине. Он сидел за узким и длинным столом и неторопливо цедил вино из металлического бокала, как мне показалось, очень старой работы. Еще на столе стояло большое блюдо с кусками жареного мяса и пара медных чеканных кувшинов, уж не знаю с чем.
Был тот, к кому мы пожаловали в гости, невысок и лысоват, то есть совершенно не соответствовал хрестоматийному облику верховного вампира, который десятилетиями создавался в кино и литературе. Ни тебе благородных черт лица, ни величественности, ни импозантности, ни рубахи с отложным воротником. Как есть среднестатистический российский мужичок. Ему бы вместо бокала кружку пива в руку да воблу на газетке — и не отличишь от остальных.
— Не впечатлил? — осведомился у меня глава семьи, обаятельно улыбнувшись. — Верно? Не таким меня себе представляли?
— Я с вашим племенем до последнего времени вообще не общался, потому не успел себе нарисовать образ того, кто его возглавляет, — для чего была эта ложь, понятия не имею. Возможно, меня немного расстроил тот факт, что я крайне предсказуем.
В этот момент двери за нашей спиной с грохотом закрылись, заставив меня обернуться.
— Не хочу, чтобы нам мешали, — пояснил вурдалак, а после радушно махнул рукой. — Вот мясо, вот вино, угощайтесь. Перед серьезным разговором нелишним будет закусить и выпить, так еще мой отец говаривал.
Насколько я понял из того, что мне по дороге про данного типа успел рассказать Павел, папаша хозяина дома отбыл в лучший из миров почти триста лет назад. То есть господин, сидящий за столом, еще царя Петра застал, он является одним из старейших вурдалаков, известных Отделу. И не только старейших, но и умнейших, поскольку за это время ни разу не дал его сотрудникам повода для своего уничтожения. Ни одного. Его семья временами лила людскую кровь как водицу, но крайним всегда оказывался кто-то другой. Пару раз даже случалось такое, что он лично доставлял виновных к сотрудникам Отдела, как бы говоря: «Закон есть закон, и мы его чтим. Вот преступник, убейте его».
— После восьми вечера не ем, — сообщил ему я. — Это вредно для пищеварения. Потому предлагаю опустить банкетную часть и перейти к обсуждению вопроса, который меня невероятно интересует, а именно: вам от меня чего вообще надо?
— Золота, — охотно ответил вурдалак, — камней самоцветных. Можно и серебра, но мой народ не слишком его жалует. Хотя если попадется оно, то тоже заберем, почему бы и нет? Нам нужно все, до чего смогут дотянуться наши руки и ваш дар. Точнее, наоборот.
— Прямота, достойная уважения, — признал я. — Хотя по-прежнему не понимаю, с чего бы мне вам помогать? В чем мой интерес?
— Резонный вопрос, — вурдалак прильнул к бокалу, пара рубиновых капель стекла по его подбородку. — В чем? Например, клады. Мне известно, где лежит дюжина старых больших захоронок и с полсотни мелких. Я не могу до них добраться, они не дадутся ни в мои руки, ни в руки тех, кто мне служит, но вы… Вы возьмете их, и каждый из нас останется в хорошем плюсе. Опять же безопасность. Друг мой, если мы поладим, то все ваши проблемы станут моими. Разве покой и благосостояние не стоят того короткого времени, что вы уделите моей семье?
— Ну пока все текущие проблемы мне создают исключительно ваши слуги, — заметил я. — То одна припрется на балкон, то другой. Вон вчера вообще обещали одну мою приятельницу осушить, если я сговорчивей не стану, что, на мой взгляд, совсем все границы переходит. А больше мне никто не докучает.
— Это пока, — парировал вурдалак. — Скоро многие узнают, что в город вернулся Хранитель кладов, и тогда жизнь ваша станет куда хлопотней. Но если эти многие услышат и то, что за вами стоит семья князя Ростогцева, то поверьте, они призадумаются, стоит ли овчинка выделки.
Не врет, он на самом деле князь, и про это Павел упоминал. Кстати, интересно, а почему он мне в самом начале беседы не представился?
— Что до других охотников на старые сокровища, вот тот, кто позаботится о моей безопасности, — я показал на Павла. — Он есть Закон. Мы же не на фронтире живем, не в бандитской среде, а в государстве, которое гарантирует своим гражданам защиту.
— Днем — да, — без тени улыбки заявил вурдалак. — А ночью? Ночь — наше время, в ней закон — мы.
— В самом деле? — деланно изумился Михеев. — Вот не знал.
— Дьяк, я не раз сталкивался с тебе подобными, — вурдалак оперся ладонями о стол и привстал. — Все они давно сгнили в земле, а я, Михаил Ростогцев, стою перед тобой. Подумай, стоит ли становиться помехой моим планам?
— Ты напугать меня решил, что ли? — усмехнулся оперативник. — Ну-ну! И хотелось бы подробностей о тех, кто сгнил в земле. Я читал архивные записи, лет эдак сто пятьдесят назад тебя подозревали в убийстве одного из моих коллег, причем тогда ты как-то умудрился выскользнуть из рук правосудия, а дело закрыли за недоказанностью. Может, покаешься, расскажешь о том, как оно тогда все вышло?