Джарик поблагодарил с изысканной вежливостью и хотел двинуться в указанном направлении, но мимо пронеслись верховые курьеры в шлемах с перьями, и ему пришлось отскочить, чтобы не попасть под копыта. Выросший при графском дворе, юноша машинально прикрыл женщину от промчавшихся лошадей.
— А у тебя есть манеры. — Торговка с любопытством посмотрела на него и разглядела не только поношенные сапоги и нестриженые волосы. То ли худоба юноши, то ли его неуверенность заставили женщину проникнуться симпатией к незнакомцу. — Бери пирожок, парень. И монета твоя мне не нужна.
К ее удивлению, юноша отрицательно покачал головой. Джарик давно понял: только беспомощные субъекты пробуждают в женщинах материнские чувства. Не взяв протянутый пирожок, он нырнул в толпу и не оглянулся даже тогда, когда жена торговца овсом, чью лошадь он напугал, выругалась ему вслед.
Вдали от гавани сутолока стала немного меньше. Пакгаузы и торговые палатки уступили место жилым домам и зданиям гильдий. Извилистые улицы поднимались вверх по склону холма; иногда их пересекали переулки. Кое-где было очень людно, кое-где — посвободнее, например на улице ткачей, где стучали ткацкие станки и воняли чаны с кипящей краской.
Львиные ворота показались задолго до того, как Джарик поднялся по восточной лестнице. Большие хищные кошки, вырезанные из желтого мрамора, восседали над аркой ворот, высоко над волнами крутых черепичных крыш.
Джарик прошел мимо трех ссорящихся торговцев и восхищенно замер, на миг даже забыв о цели своего путешествия.
Между фасадами двух зданий, за решетчатыми воротами, он увидел круглую площадь, выстланную мраморными плитами песочного цвета и украшенную мозаикой. Насколько Джарик мог разглядеть, мозаика изображала стрелки компаса — четыре стороны света — со звездой и языком пламени в центре: символом Братства Кордейна. Площадь была пуста, через ее ворота не проходили люди, не проезжали повозки.
Джарик, преисполненный любопытства, двинулся вперед, но в конце улицы его остановил громкий крик:
— Стой, парень! Здесь прохода нет!
Юноша попятился, когда из тени у ворот шагнул часовой, наведя на него церемониальное, изукрашенное эмалью копье. Шлем часового, увенчанный перьями, тоже был украшен эмалью, но забрало было железным, а наконечник копья заточен до смертоносной остроты. Часовой рассмотрел простую матросскую одежду незнакомца, увидел его очевидное смущение и опустил копье.
— Ты только прибыл в Ландфаст, что ли?
Джарик кивнул:
— Мне надо к Львиным воротам.
— Тебе в ту сторону, парень. — Часовой указал на боковую улицу и, увидев, что Джарик все еще разглядывает площадь, оперся на древко копья. — А туда входят только приобщенные к таинствам священники. Это вход в башни святилища Ландфаста.
— Там? — Джарик недоверчиво посмотрел на гладкие камни площади.
— Под землю ведут ступени, а тайна механизма, который прячет вход, известна только братству внутреннего круга, — объяснил часовой и, внезапно потеряв терпение, звонко ударил окованным медью древком по камням. — Давай проваливай, парень. Мне запрещено болтать с прохожими, а капитан гвардии Кордейна круто обходится с теми, кто нарушает устав!
Вспомнив, что у него есть неотложные дела, Джарик поспешно зашагал по боковой улице. Здесь слегка воняло мусором, нависающие над мостовой балконы заслоняли свет, во влажном воздухе чувствовалась близость моря. Городские мусорщики, видно, обходили вниманием здешние сточные канавы, а жители были слишком ленивы, чтобы самим позаботиться о чистоте.
Хотя вечер еще не наступил, все ставни были заперты, и Джарик подумал: уж не на улицу ли борделей он попал? Он миновал перекресток, потом небольшую площадь и наконец подошел к лестнице, которая вела к Львиным воротам.
Торопясь поговорить с главным архивариусом прежде, чем закроются библиотеки, Джарик побежал по ступенькам вверх. Над лестницей возвышались башни, о которых поминала торговка: внизу их опоясывали полосы агата, а на дверях между ними красовался знак с изображением свитка и скрещенных мечей — символ опасности унаследованных от прошлого знаний. Джарик одолел последние ступеньки и стремительно вбежал под арку.
Тени удлинились, напоминая о том, что скоро вечер. Джарик должен был успеть доставить на причал письмо для Корли прежде, чем уйдет лодка с «Безлунного».
Двери в дом писцов из-за жары оставили приоткрытыми, а внутри, в мощенном каменной плиткой холле, царила приятная прохлада, знакомо пахло чернилами и старым пергаментом.
Навстречу Джарику вышел клерк в коричневом одеянии. Он захлопнул за собой дверь и с плохо скрываемым раздражением уставился на юношу с мечом у бедра, который сжимал домотканый шерстяной плащ в загорелых руках.
— Ты что, заблудился? — презрительно фыркнул клерк.
Джарик покачал головой:
— Я пришел просить работы.
Клерк скривил губы.
— Мы не нанимаем рубак.
— Я не рубака.
Джарик нетерпеливо шагнул к нему, помня, что время поджимает.
— Ну, значит, рыбак. — Клерк сердито махнул рукой. — Ступай обратно к своим сетям. Ты слишком взрослый, чтобы брать тебя в ученики.
Джарик прищурился:
— Ты что, глухой? Я сказал «работа», а не «учеба». Я знаю это дело, и меня не придется учить.
Его собеседник приподнял брови, снова взглянул на меч, посмотрел на мозолистые руки юноши и сделал шаг назад. Невнятно попросив подождать, он поспешил к лестнице. Джарик остался мерить холл шагами; ему казалось, что каждое мгновение длится целую вечность.
Наконец клерк показался на лестнице и, перегнувшись через перила, с высокомерной ухмылкой крикнул:
— Дежурный мастер тебя примет! И не жди от него пощады, если соврал. Он не любит, когда его отвлекают от дела, а с главным судьей они приятели и собутыльники.
Джарик был слишком взвинчен, чтобы отвечать на эти угрозы, и просто быстро зашагал вверх по лестнице, на ходу расстегивая портупею. Вслед за клерком он прошел по устланному коврами коридору, где за дверями справа и слева виднелись заставленные книжными полками комнаты. Наконец провожатый ввел его в комнату со стрельчатыми окнами, через которые струился яркий свет.
Джарик замер на пороге, на мгновение ослепленный этим сиянием.
Клерк ткнул его локтем в бок.
— Ты что, совсем олух? Поклонись мастеру, парень.
Джарик не обратил внимания на эти слова. Прищурившись, он двинулся к большому письменному столу, над которым ссутулился седобородый человек; потом во внезапном приступе робости остановился. Стеллажи с книгами, запах чернил, затхлый воздух пробудили в юноше воспоминания о детстве, проведенном в Морбрите, когда тихая комната переписчиков была его единственным убежищем от жестоких насмешек сверстников.
— Ты прибыл на бригантине Килмарка? — хрипло проговорил старик за столом.
Очки его отсвечивали белизной, как глаза мертвых насекомых.
— Да, ваша милость. — Джарик аккуратно положил оружие и свой плащ на мозаичный столик рядом. — Но я не состою на службе у повелителя Скалистой Гавани.
— Это я знаю. — Дежурный мастер поднял тощую руку и поманил юношу, веля ему подойти ближе. — Пиратов мало интересуют рукописи.
Джарик подавил желание возразить, вспомнив кабинет Килмарка, где по всем стенам тянулись полки с книгами, которые по достоинству оценил бы любой принц. И юноша знал, что книги хранились там вовсе не для красоты: как-то раз из любопытства он взял одну и увидел, что на ней совсем нет пыли.
Старый писец подался вперед:
— Ты неразговорчив, юноша.
— Разговаривать-то он умеет, — заметил стоящий в дверях клерк. — Вопрос в том, умеет ли он писать?
— Уймись! — Старик встал и оттянул украшенный жемчугами вышитый воротник, который сдавливал его жилистую шею. — Тебе, кажется, есть чем заняться? Вот и возвращайся к своим делам, а я займусь моими.
Бросив ядовитый взгляд на Джарика, клерк повернулся и вышел. Вскоре его шаги стихли в коридоре, а дежурный мастер снова стал разглядывать странного просителя. Одна рука юноши была перевязана, на другой оставили следы рукоять меча и шкоты. Нестриженые золотые волосы падали на стройные плечи, мускулистые, как у тех молодцов, из которых набиралась гвардия губернатора. Но черты лица молодого человека были слишком тонкими и подвижными для рубаки, а его манеры представляли собой странную смесь почтительности и нетерпения. Зато высокомерия в нем не чувствовалось вовсе.
Дежурный мастер вздохнул, с легкой улыбкой снял очки, потер ясные серые глаза и сказал:
— У тебя, похоже, какие-то неприятности?
Джарик тяжело вздохнул:
— Мне нужна работа писца или переписчика. Еще я умею вести счета; но если вы меня возьмете, я бы попросил перо и позволение отлучиться на час, чтобы передать записку другу.
— Ну что ж… — Мастер открыл ящик, его руки с просвечивающими голубыми венами вытащили кусок бумаги. Положив листок на стол, он нетерпеливо указал Джарику на перо, торчащее в чернильнице. — Сначала напиши свое письмо, юноша.
Джарик наклонил голову.
— Вы очень добры, мастер.
В речи просителя чувствовался грубоватый акцент, как будто он был родом с какого-нибудь северного острова, но выговор его был отнюдь не просторечным. Да и манеры поведения юноша изучал явно не на фермах.
Покрытые шрамами пальцы привычно взялись за перо, и из-под руки странного визитера потекли строка за строкой ровные изящные фразы.
Мастер понаблюдал немного за тем, как он пишет, потом спросил:
— Как тебя зовут, юноша?
— Джарик, сын Керайна, ваша милость, — ответил Джарик, не отрываясь от своего занятия.
Он решил назваться именем, которое дала ему гильдия кузнецов Морбрита, потому что имя Ивейна везде поминали со злобной ненавистью.
— У тебя есть где остановиться, сын Керайна?
Джарик расписался и машинально потянулся к подносу с песком. Он быстро и умело высушил лишние чернила, не смазав при этом букв.
— У меня есть лодка.
— Открытая всем ветрам, как пить дать, — буркнул дежурный мастер. — Ну что ж, дождя сегодня нет. А завтра мы подыщем тебе кров.