Джарик с облегчением потянулся за своим оружием. Ему было шестнадцать лет, когда он узнал, кто его отец; семнадцать, когда он согласился выполнить приказ Анскиере. Теперь ему было восемнадцать — и ему стало стыдно при виде того, как мужественно несла свою не менее тяжкую ношу двенадцатилетняя девочка.
Джарик заставил себя взять меч, положил его поперек груди и дрожащими пальцами нащупал жесткие грани базальтового кубика Анскиере. Ключи от Эльринфаэра вернулись к нему.
Обессилев от облегчения, Джарик сжал мешочек так крепко, что у него побелели пальцы.
— Спасибо, Хозяйка, — с трудом прошептал он.
Лицо жрицы осталось бесстрастным, и Джарик, заново ощутив невыразимую тяжесть лежащего на нем долга, уткнулся лицом в меха. Наконец девочка молча ушла, но охранники у его ног остались.
Прошла еще неделя. За ливнем водопадов Каэля каждый рассвет казался серым.
Джарик заново учился стоять и держать меч; потом начал пробовать позиции, а приставленные наблюдать за ним воины отмечали его успехи одобрительным ворчанием. Упорство юноши, похоже, завоевало их уважение.
К Джарику постепенно возвращались силы, и наконец сын Ивейна попросил, чтобы ему позволили сходить на берег, к «Каллинде». Получив отказ провидицы, он яростными жестами и немногими словами дал понять, что четырех недель плохого ухода за лодкой более чем достаточно! Тьензы почти не заботились о «Каллинде», а порванные паруса и сгнившие шкоты задержат его, когда он снова отправится в плавание, и дадут преимущество его врагам. Демоны-охотники из Храма Теней не оставят его в покое, и вряд ли у него будет время причалить к какому-нибудь берегу и привести судно в порядок.
Но прошло еще пять дней, прежде чем жрица неохотно разрешила ему покинуть пещеру.
На следующее утро Джарик встал, надел свою выстиранную и починенную одежду и пристегнул к поясу меч. Двое его охранников, совсем юных, едва начавших бриться, последовали за сыном Ивейна, когда тот двинулся по широкому уступу, ограниченному с одной стороны каменной стеной, а с другой — водопадом. На стене были нарисованы сцены охоты, падение огней Кора, а еще какие-то непонятные для Джарика ритуальные сценки. Наконец водопад остался позади и внизу, и впервые за тридцать семь дней Джарик увидел солнце.
Он зажмурился, потом заморгал от ослепительного света и прислонился плечом к каменной скале, ожидая, пока привыкнут глаза.
Ветер пах бальзамином и прелыми листьями — эти запахи были знакомы ему по лесу Сейт. Водопад ревел внизу, рассыпая брызги, кружевными струями пены падая в бурлящий котел далеко внизу. Джарик опытным глазом моряка прикинул расстояние и решил, что автор второго описания не ошибся в оценке высоты водопада. Юноша вспомнил, как он, покачиваясь, стоял над этой ревущей бездной, и понял, насколько права была провидица, рассердившись на него за глупый риск.
Один из воинов спросил на языке горцев, не боится ли он высоты, и Джарик отрицательно покачал головой.
Внизу лежали крошечные хижины, утопавшие в зелени, а еще можно было разглядеть площадку, где горцы обычно оставляли повозки и лошадей. Водопады Каэля были скорее святилищем, чем обиталищем людей. Племена являлись сюда, чтобы посоветоваться с провидицей и принести еду и меха прислуживавшим ей людям. За домами начинались рощицы, между которыми темнели болотца и красно-коричневые заросшие камышом пруды, почти пересохшие от летней жары.
— Далеко отсюда до моря? — спросил Джарик, с трудом подбирая те немногие слова языка горцев, которые он сумел запомнить, пока лечился.
Один из воинов ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами на загорелом лице.
— Иди за мной!
Джарик двинулся по уступу к деревянным перекладинам, вставленным в зарубки в камне. Юноша не знал, почему ответы горцев всегда кажутся ему такими уклончивыми: то ли из-за его плохого знания языка, то ли из-за их собственной скрытности.
Скала под ними была почти отвесной; Джарик крепко взялся за ближайшую ступеньку и начал спускаться.
Примерно на полпути к земле они остановились отдохнуть в нише, выбитой в скале. Джарик улегся на боку, тяжело дыша, проклиная свою слабость, а горцы тем временем сидели рядом, перебрасываясь шутками. Наконец наследник Повелителя огня заставил себя встать и продолжить спуск. Больше он не останавливался на отдых, хотя спуск почти прикончил его. Джарик повалился на землю возле пруда у подножия скалы, тяжело дыша и дрожа от слабости.
— А ты храбрец, хоть и сумасшедший, — бросил один из воинов.
Джарик не понял, было это сказано с раздражением или с насмешкой.
Внезапно мускулистые руки подняли его и вскоре положили на дно плетеной лодки. Второй воин шагнул в лодку вслед за первым, суденышко сильно качнулось и понеслось прочь от берега.
У Джарика закружилась голова; он смотрел на мотающиеся кроны деревьев, мимо которых они проплывали, и боролся с неподобающей моряку тошнотой. Наконец юноша более-менее пришел в себя и посмотрел на своих спутников: воины дружно гребли, их бронзовая кожа блестела от пета. Рев водопадов отдалился, но скоро на смену ему пришел другой шум — лодка вылетела на стремнину.
Джарик сел.
— Далеко до моря?
— Недалеко, Сиенгарде, — уверил его горец и мотнул головой, указывая вперед.
Лодка вылетела на мелководье, и Джарик невольно взвизгнул, когда впереди выросла стена камыша. Суденышко врезалось в эту стену и остановилось, взметнув тучи камышового пуха.
Воины хлопнули себя по коленкам и расхохотались. Потом заставили Джарика зажать в кулаках куски камышинок и стали тянуть жребий, чтобы решить, кому вытягивать застрявшую лодку. Проигравший заявил, что его камыш врет. Тогда сын Ивейна, радуясь тому, что наконец-то вырвался на волю, прыгнул за борт, чтобы сделать все самому, но тут же по пояс погрузился в коричневую жижу.
Воины перестали спорить и уставились на него.
Потом один из них проговорил:
— Сиенгарде, для этого мы обычно пользуемся шестом, который лежит под сиденьем.
— Огни Кора, да ладно вам! — воскликнул Джарик. — Неужели провидица сказала вам, что я погибну, если слегка намокну?
Он толкнул лодку с такой силой, что оба его спутника потеряли равновесие и полетели за борт, в мутную воду. Горцы вскочили, выплевывая грязь, в облепленной тиной одежде.
— Далеко отсюда до моря? — как ни в чем не бывало поинтересовался Джарик.
— О, совсем близко, — и с этими словами один из горцев со зловещим блеском в глазах сильно толкнул лодку к Джарику, в свою очередь опрокинув того в воду.
18СКАЗОЧНЫЙ ОСТРОВ
ДЖАРИК И ЕГО СПУТНИКИ добрались до берега в полдень, всю дорогу отчаянно воюя с комарами.
На руке Джарика теперь красовалась воинская повязка; горец, предложивший ему этот подарок, получил взамен оторванную манжету запасной рубашки сына Ивейна. Но когда путники вышли к устью, воины перестали смеяться и шутить и погрузились в мрачное молчание. Они разделись и, не глядя на Джарика, начали отчищать песком свои перепачканные грязью кожаные наряды.
Сын Ивейна, слегка озадаченный такой переменой настроения своих спутников, отправился на поиски «Каллинде» и вскоре нашел ее на песке, там, где суденышко не мог бы захлестнуть прибой. С лодкой все было в порядке, но между ней и морем Джарик увидел черный круг от недавно разведенного костра.
Юношу невольно пробрал озноб.
Рядом зашуршал песок: к лодке приблизился один из горцев.
— Расскажи мне, что здесь случилось, — тихо попросил сын Ивейна.
Воин бесстрастно посмотрел на него.
— Эту историю не годится рассказывать при свете дня, Сиенгарде.
Налетевший порыв ветра растрепал волосы Джарика и перья на его повязке. Солнце вдруг показалось ему слишком горячим, а воздух — чересчур холодным.
— Расскажи, — повторил он. — В темноте или при свете, как Сиенгарде я имею право знать!
Второй воин подошел к своему товарищу, и Джарик, не в первый раз заметив, как эти двое похожи друг на друга, вдруг понял, что они — братья.
— Мы подождем сумерек, — проговорил тот брат, что казался постарше.
Джарик кивнул и молча занялся «Каллинде». Весь день он зачищал царапины, оставленные на корпусе стрелами и копьями, смывал вонючие остатки недоеденных рыбьих голов. Потом убрал в форпик паруса и починил изношенный штаг.
Когда солнце почти опустилось за западную кромку моря, пронзительный крик оторвал юношу от работы. Горцы долго стояли возле кострища, глядя на закатные лучи, потом опустились на колени.
Выбравшийся из «Каллинде» Джарик сел на песок рядом с ними.
Вокруг было тихо, только шуршал набегавший на берег прибой; и в серебристых сумерках Джарик узнал, чем пожертвовали племена водопадов Каэля ради его спасения.
Воины дополняли свой рассказ нарисованными на песке картинами, а закончили ритуальным плачем. Потом, не желая ночевать там, где была пролита кровь, встали и молча скрылись в лесу.
Скоро сгустилась ночная тьма.
Джарик стоял на коленях под светом звезд, слушая шум прибоя. Его преследовали мысли о том, сколько жизней было погублено из-за его попыток воспротивиться своей судьбе: те дни, которые он провел в Ландфасте, выискивая способ избежать Круга Огня, были оплачены смертью тридцати восьми взрослых и двенадцати детей, не считая первой наследницы бывшей жрицы, не пережившей ритуала инициации.
Джарик смотрел на пепел: в темноте кострище казалось чернее бездны. Раньше он не смог бы понять, почему кланы юго-западного Эльринфаэра ответили на зов и пустились в долгий трудный путь ради какого-то чужака. Дети, заболевшие от недоедания и усталости, женщина, родившая у дороги, — все это не имело значения для горцев. Провидица собрала кланы ради дела, не терпевшего отлагательства.
Джарик сжал кулаки. Его сожаления ничего уже не изменят! Так сказал молодой воин, рассказывая о битве на берегу, где против тьензов выступили все племена, поклонявшиеся Духу водопадов Каэля. Демоны хорошо охраняли наследника Повелителя огня, все знали, что Проклятые Кором могут сломить волю человека и завладеть его разумом, поэтому посылать небольшой отряд было бы рискованно. Даже дети могли сгодиться, чтобы отвлечь врага. Если бы Джарика не удалось спасти, Храм Теней уничтожил бы все человечество, а с ключами мог сбежать даже один-единственный выживший