И от этого пела душа.
У них было место для встреч. Не берегу, покрытом нежной травой, там, где плакучие ивы макали ветви в собственные отражения… К вечеру там собирались светлячки, а от воды, в которой растворялось серебро лунного света, исходило волшебное сияние.
Глаза Милара были похожи на эту воду — отливали серебром и в них Гланка видела себя, прекрасную, будто сказочная принцесса.
В тот вечер Милар пришел раньше. Он сидел на берегу и бросал камешки в воду. Обернулся, услышав шаги Гланки. Бледный, тени под глазами. Милар был помощником отца и часто ездил по его поручениям… видать, не успел отоспаться, не выдержал, пришел к месту встречи.
Улыбнулся, поднимаясь на ноги.
— Здравствуй, моя сказка.
Его объятья — вот сказка! Но почему-то он считает, что только ему здесь повезло. Гланка прижимается к Милару, он гладил ее по волосам, по плечам. И она сегодня так смела, что первая требовательно тянется за поцелуем, а Милар не в силах отказать и в его глазах темнеет серебро… В голове шумит, и ноги подгибаются — так прекрасен этот момент. Руки Милара так крепки, Гланка не упадет, даже если совсем лишится чувств от счастья…
…Снова туман — просачивается меж их ладоней, окутывает, словно одеялом. Я хочу спросить, но не могу — вокруг вода и стоит мне это осознать, как я понимаю, что не дышу. Пытаюсь добраться до поверхности воды. Там свет. Там виден берег и две нечеткие фигуры друг напротив друга.
Вода коварна и не пускает…
— Откуда у тебя это?! — голос Милара напряженный, почти злой. У Гланки перед глазами все плывет. И ноги совсем не держат. Милар трясет ее за плечи.
— Глана!.. — почти рык. — Где ты это взяла?!
Плечи болят — хватка Милара становится слишком крепкой. Гланка не выдерживает и всхлипывает.
— Милар…
Серебро разливается вокруг — поднимается над водой с туманом, слепит.
Образ Милара теряется в серебряном мареве. И уже не понять, где земля, где небо.
Только луна видит, но никому не скажет.
Только ветер слышит, но слова развеиваются, путаются среди тысячи других.
Только туман знает, но ему нет дела до мира людей…
Пальцы цепляются за траву. Глана лежит у ног юноши, который холодным, неживым голосом произносит:
— Налагаю проклятье мнимой смерти на это тело. Отныне и впредь оно в моей власти. Лишь моя воля способна пробудить его. Таково мое слово и ничто не может его изменить!
…И — все тонет в непроглядной тьме. Издалека доносится отчаянный, полный боли крик, но он обрывается раньше, чем удается понять, кто кричит, и меня поглощает вода, жгуче холодная и невероятно тяжелая…
***
Я очнулся на полу в подвале Дома-в-тумане. Я полулежал, а Таро придерживал меня за плечи. Неожиданная забота с его стороны.
— Идиот! — прошипел вурдалак, когда заметил, что я пришел в себя. — Мальчишка! Нельзя следовать на зов. А если бы он шел из-за Завесы? Тебя затянуло бы туда, недоделанный Отменяющий!
Я сел, невольно провел ладонью по лицу. Я все еще ощущал себя кем-то другим, не собой, но и собой тоже. Оказывается, еще не все грани подступающего безумия я успел осознать. Есть, чему поучиться.
— Таро, помолчи немного…
Вурдалак зашипел по-звериному. Одежда на мне была вся мокрая, и на полу было полно воды. Словно Таро вылил на меня ведро или два, чтобы привести в чувство. Если бы еще не ряска и поникшая белая лилия у самой границы защитной пентаграммы, окружающей постамент с Книгой.
Значит, затягивает.
— Это была не вещь из-за Завесы, — медленно сказал я.
— Тебе повезло! — буркнул Таро. Я не был уверен, что это именно везение. Грудь все еще жгло, мне все казалось, что дышать сложно. Казалось: если я закрою глаза, все вернется. Невыносимый холод и тяжесть воды, сковывающая, безнадежная…
Подвеска не просто была похожа на серьгу. Это и была сережка. Сломанная женская сережка.
Я попытался встать, но тело было словно деревянное. Таро со злостью наблюдал, как я копошусь на полу.
— Ты не должен был отвечать на зов, — проговорил он.
— Да? Ну, прости, что я понятия не имею, как это делается.
— Отказываешься и все. Что тут непонятного?
И то правда. Звучит очень даже разумно.
— Значит, так происходит не всегда? — обнадежился я.
Таро буркнул что-то невразумительное и явно ругательное прежде, чем ответить:
— Сказался переизбыток сил. Тебя затянуло в воспоминания. Обычно это не происходит так стремительно, приходится входить в транс… Такое ощущение, что зов был настроен на тебя.
— Это было бы странно, — возразил я. — Эта вещь принадлежала утонувшей недавно девушке. Я ее не знал. Но ко мне обратился ее отец: призрак девушки является им даже после того, как был проведен ритуал очищения.
— Это странно, — сказал Таро.
— Да. Очень. Как серьга могла оказаться вблизи Мокроступок? Не рекой унесло, это точно. Мокроступки выше по течению… что Глана там делала? Или потеряла сережку раньше?
— Ты видел момент смерти? — вмешался Таро. Я кивнул. Вурдалак скривился: мол, ну и дурень же ты, Ольден Терн, таких простых вещей не понимаешь.
— Тогда в момент смерти украшение было на ней.
Я уже и сам понял, что предположение было глупым.
— С какой стати ты вообще занимаешься делами стражи? — возмутился Таро.
— Перед смертью девушка была проклята, а тела не найдено.
— Ну, так у тебя для поисков инквизитор есть!
— Да… — вспомнил я. — Нужно поговорить с Киром… какое-то безумное совпадение…
Вурдалак фыркнул.
— Ты Отменяющий. Нет ничего странного в том, что проклятье нашло тебя. Быть может, призрак девушки этого и добивался.
Я скептически качнул головой.
Серьга оказалась у меня уже после того, как мастер Нерден обратился за помощью. Допустим, призрак Гланы решил мне помочь и подкинул украшение, чтобы дать подсказку. Не сходится. Потому что инквизиторы, нашедшие украшение, были в Мокроступках раньше, чем мастер пришел ко мне. Ну ладно, допустим, Нерден с женой обсуждали свои намерения. Или призрак подталкивал их к тому, чтобы обратиться к Отменяющему.
Но откуда ей было знать, что я окажется в инквизиторской лечебнице? Ну да, дело касается проклятья, но все же… Я понимаю, если бы таким способом призрак пытался сообщить что-то Киру — не слишком надежно, но если Глана не может просто явиться и рассказать, что произошло…
Вот именно. Кир! Он ведь знал о Миларе и Глане. И он проводил обряд очищения в доме мастера Нердена. Что, если сообщение действительно предназначалось ему? Да, он не мог увидеть воспоминания Гланы, но это и не нужно. Достаточно понять, что серьга принадлежит погибшей девушке…
— Таро… — начал я, но внезапно обнаружил, что остался один. Должно быть, вурдалаку прискучило со мной разговаривать, и он попросту ушел, раз уж опасность мне больше не грозит. Поразительно раздражающий тип!
***
Кир и Даль пили чай на кухне за маленьким столом. В прежние времена здесь обедал старый конюх, который служил у дяди. Я тоже частенько бывал на кухне: кто-то же должен был всем нам готовить. Не скажу, что делал я это хорошо. Дядя, например, никогда не прикасался к еде, приготовленной кем-то, кроме него. Правда, с некоторых пор я подозревал, что это из-за его страха быть отравленным. Теперь же кухней заправлял эльф.
— Вот и наш Отменяющий, — Даль взмахнул рукой при моем появлении. Я плюхнулся на свободный стул. Кир пододвинул ко мне чашку с горячим чаем, а Даль — тарелку с остатками индейки.
Таро на кухне не было. Судя по тому, как ярко светило за окном солнце, для вурдалака самое время спать. Должно быть, он сразу отправился на чердак.
— Ты многого мне не рассказывал, — заметил Кир. Интересно, какую часть настоящего «многого» Даль ему доверил?
— Не собирался от тебя скрывать. Просто все случилось в последние несколько дней. Я сам не понял, как все так изменилось.
— Ну да, это понятно, — хмыкнул Кир. — Но ты должен был сказать про боли!
— Не о чем было говорить. Я справлялся.
— Не справлялся! — возразил Даль.
Я поморщился.
— Я думал, что справлялся. А ты, если знал, что происходит, мог предупредить!
Эльф мягко улыбнулся.
— Я не знал, насколько ты несведущ в делах Отменяющих. To, что Дом признал тебя, означало, что ты стал полноправным наследником. Еще ни разу не было такого, чтобы наследник рода Терна, не знал, как использовать свои способности. А люди алчны. Дом был в таком состоянии, что мы были готовы к твоему предательству. Да еще то, что мы слишком поздно узнали о твоем существовании и это появление Ругра, который стремился тебя убить… Проще всего было предположить, что ты нашел способ временно снимать влияние демонической магии…
— И вы ждали, — сказал я; мы с Далем посмотрели друг на друга. — Кстати, чего? Пока я не воспользуюсь Книгой, чтобы вызвать какого-нибудь демона из-за Завесы? Или, может, пока я не умру? А как же «другого Отменяющего у нас нет»?
Я понял, что почти кричу и тут же устыдился. Ну, и какой толк от моей истерики? Да, мне надоели подозрения, непонятная ненависть Таро и то, что последнее время Люций очевидно избегал меня. Но криками делу не поможешь.
— Ты не выглядел сумасшедшим, вот в чем странность, эль-ло. Хотя по всем признакам должен был. Твое поведение также было странным. И кто, кроме тебя, мог совершить жертвоприношение… Ты должен понять, мы не няньки. На нас такая же ответственность, что и на тебе. Речь идет о безопасности нашего мира…
— Вот именно! Какой Отменяющий, сознавая ответственность, пошел бы на использование Книги?!
— Люди алчны, — бесстрастно заметил Даль. — А влияние демонической магии на вас велико… Подумай сам. Неужто тебе ни разу не казалось, что люди сами виноваты в своих бедах? Что их не стоит спасать, а проклятье — достойное наказание за глупость?
Я вздрогнул. Слишком уж точно Даль передал то, что нашептывал туман в моих кошмарах, которые снились мне обычно в Ледяной гостиной. Эльф захихикал.
— Люди не заслуживают того, чтобы ты за них страдал. У тебя ведь есть сила, так почему бы не воспользоваться ею, чтобы раз и навсегда заставить всех подчиняться тебе. Тогда никто не сможет тебе приказывать. И требовать от тебя никто ничего не сможет… — последние слова Даль почти пропел. Нет, это не были его предположения. Он действительно знал, что со мной происходит.