— Повращайте рюмку, — посоветовал Килиан.
Девушка смотрела, как густая янтарная жидкость текучим золотом плещется в стеклянном сосуде, а Килиан не мог отвести от нее глаз. Крестница Эйхеля оказалась редкой красавицей. Лет ей было, наверное, около двадцати пяти — почти вдвое моложе его, Килиана. Худенькая, чуть угловатая — он именно таких и любил, чтобы одежда висела на плечах, как на манекене.
— Santé ? — промолвила она, словно бы не замечая его восхищенного взора, и подняла рюмку, салютуя обоим собеседникам сразу. — Спасибо, что составили мне компанию.
— Похоже, твой друг не придет, — заметил Вальтер. — Уже почти половина восьмого. Во сколько вы договаривались встретиться?
— В семь. И я слегка опоздала.
— Ему же хуже, — заявил Килиан. — Если заявится теперь, придется мне дать ему в нос.
Лизетта засмеялась — и полковник вдруг понял, что очень, очень давно не слышал счастливого женского смеха.
Они перекусили, болтая о том о сем: опере, Монмартре, пищевых рационах, жизни в Страсбурге до войны. Килиан немного рассказал о своей семье. Вальтер с Лизеттой покатывались со смеху, слушая, как он несколько раз «едва не попался» — в смысле, чуть не женился. Лизетта удивительно умела слушать — тихо и зачарованно, так что хотелось рассказывать еще и еще. К девяти вечера был распит уже не один бокал коньяка, мужчины уговорились вместе пойти на концерт, и Вальтер начал поглядывать на часы.
— Что ж, пора. Домохозяйка оставит мне ужин — не пропускать же, по нынешним-то временам. Лизетта, тебя подбросить? — спросил он, допивая бокал до дна.
— Спасибо, вы очень добры, но я лучше пройдусь пешком. Весь день сидела в четырех стенах.
Банкир покачал головой.
— Комендантский час… ты не успеешь до одиннадцати.
— Я быстро хожу. А заодно проветрю голову после этого замечательного кальвадоса… Еще раз спасибо огромное вам обоим за доброту.
Судя по выражению лица Вальтера, слова Лизетты его не очень-то убедили. Килиан не упустил своего шанса.
— Вальтер, с вашего позволения, я охотно провожу мадемуазель Форестье на Монмартр. Тогда ее никто не остановит, просто не посмеет. По крайней мере со мной она в полной безопасности.
Он предложил это совершенно искренне, однако некоторый намек в его словах все же прозвучал. Вальтер засмеялся, а Лизетте хватило совести покраснеть.
Килиан повернулся к ней.
— Позволите проводить вас до квартиры?
— Спасибо, очень мило с вашей стороны.
— Что ж, — Вальтер с усилием поднялся на ноги, — было весьма приятно. Доброй ночи, малышка. — Он расцеловал Лизетту в обе щеки. — До встречи завтра в банке. Килиан, рад был снова вас повидать.
Они пожали друг другу руки.
— Прошу, разрешите мне заплатить по счету, — сказал Килиан, вытаскивая несколько банкнот. Эйхель запротестовал было, но полковник лишь досадливо цокнул языком. Вальтер снова поблагодарил его и зашагал к выходу.
— Итак, мадемуазель Форестье, подышим ночным воздухом?
Накидывая на нее пальто, Килиан снова залюбовался тонкими плечиками, а когда он случайно задел рукой полоску голой кожи, его бросило в дрожь. Голова шла кругом, как у подростка. Дивясь сам себе, он смотрел, как Лизетта заправляет под шарф последние прядки. Быть может, добровольное затворничество предыдущих лет обратилось против него?
Девушка повернулась и чуть не застала Килиана врасплох — откровенно ее разглядывающим. Полковник все же успел вовремя улыбнуться, предложил спутнице руку и повел меж столиков кафе, посетителей в котором на глазах становилось меньше и меньше — все спешили успеть домой до комендантского часа. Никуда не торопились только люди в мундирах.
Морозный воздух обрушился на полковника, точно пощечина. Хорошо, коньяк еще продолжал согревать его изнутри. Килиан зевнул.
— Прошу прощения, mademoiselle.
— Нелегкий был день? — поинтересовалась она.
— О да. Море бумаг на столе — и никакого лоцмана. Я человек дела, а не канцелярская крыса. Терпеть не могу круглыми сутками подписывать документы.
— Тогда научите секретаршу подделывать вашу подпись! — Лизетта хихикнула, но тут же зябко передернулась от холода.
Килиан заколебался.
— Быть может, я вызову шофера?
— Прошу вас, полковник, не надо. Честное слово, я предпочитаю пройтись. По сравнению с минувшей зимой погода совершенно терпимая. Кроме того, ночью Париж прекрасен, особенно когда так тихо.
Килиан улыбнулся.
— Полагаю, вам еще не выпадало случая прогуляться по парижским улицам, когда на них и впрямь ни души.
Она покачала головой.
— А вот я постоянно так расхаживаю. Воображаю, что весь город принадлежит мне, и только мне.
— Мечта!..
— Что ж, тогда пойдем, никуда не торопясь, — и очень скоро на улицах, кроме нас, никого не останется.
— Как романтично! — прошептала Лизетта.
Полковник в очередной раз почувствовал, до чего же он очарован этим нежданно ворвавшимся в его жизнь порывом свежего воздуха.
— Пожалуйста, зовите меня Маркус, — нежно попросил он, предлагая девушке руку. Она с готовностью продела ручку ему под локоть. — У вас есть какой-нибудь любимый маршрут?
— Через сады, потом мимо Лувра, вверх мимо галереи Лафайет и вверх по холму на Монмартр. И зовите меня просто Лизеттой.
— Порядочный крюк выходит, Лизетта.
— Уж если Париж сегодня принадлежит мне, я хочу насладиться им, не торопясь.
— И в самом деле, — улыбнулся Килиан, ведя свою спутницу к реке. А внутренне вздохнул: со стороны они, наверное, смотрятся парой обо всем забывших влюбленных. Ах, если бы это было правдой!
Лизетта не ожидала, что Маркус Килиан ей понравится. Строго говоря, совершенно напротив — с самого первого мига, как ей сообщили, в чем будет состоять ее необычное задание, девушка мысленно его возненавидела. А что ей еще оставалось? Да, она заранее знала, что он из аристократической семьи, — но теперь была обезоружена его природным обаянием и красотой. Она-то ожидала увидеть типичного немецкого служаку: затянутого в мундир, щелкающего каблуками и напрочь лишенного чувства юмора. Хвастуна, разглагольствующего о своих штабных победах. Однако глазам ее предстал в высшей степени харизматичный мужчина, знаток и ценитель музыки, с подростковым пылом рассуждающий о любимых фильмах и в то же время тоном художественного критика отзывающийся о водке. Женщин он тоже любил — в этом Лизетта не сомневалась, — так что лондонская кампания попала в цель: Килиан ни на секунду не выпускал Лизетту из поля внимания. От нее не укрылось, как он смотрел на нее еще через витрину кафе; а уж когда она присоединилась к мужчинам, и подавно глаз не мог отвести. Лизетта постаралась показаться ему во всей красе — и преуспела. Килиан попался на все крючки, замаскированные в якобы небрежном, а на самом деле тщательно рассчитанном кокетстве.
Теперь следовало как можно скорее войти в его жизнь. И он сам дал ей лазейку. Лизетта твердо вознамерилась в ближайшем будущем устроить так, чтобы шутливое предложение работы стало реальностью.
— Спасибо, мне очень понравился кальвадос, — проговорила она. — Чудесный вечер.
Хотя они шли под руку, Лизетта тщательно следила за тем, чтобы держаться на приличном расстоянии.
— Мне нравится Вальтер, — сказал Килиан. — Слишком многие среди нас заражаются гитлеровским безумием, верят, что мы непобедимы. Вальтер не из их числа. Но за дивный вечер мне впору благодарить вас.
— Ничего подобного, — покачала головой она. — Честно говоря, я рада, что Пьер не пришел.
Килиан повернулся к ней.
— В самом деле? — вопрос прозвучал очень многозначительно.
Она слегка заколебалась.
— Да, полковник, в самом деле.
— Зовите меня Маркусом, помните? Давно уже прелестная женщина не произносила моего имени.
Килиан смотрел на нее так пристально, что ее голос дрогнул. Даже в самых смелых мечтах ее миссия не продвигалась так быстро и гладко. Реальность просто пугала.
Они как раз подошли к воротам Тюильри.
— Лизетта, не бойтесь меня. И не волнуйтесь за вашего крестного.
Она попыталась небрежно пожать плечами, однако была вынуждена отвернуться, прячась от глаз, под взглядом которых словно каменела, превращалась в статую, подобную тем, что стояли в садах у нее за спиной.
— Как-то неуважительно будет… не называть ваше звание…
Килиан нежно сжал ее руки.
— Я понимаю. И вообще, вы очаровательно смущаетесь. Но честное слово, я вам разрешаю. Впрочем, если вас останавливает наша разница в возрасте… — Он пожал плечами. — Не моя вина, что вы родились на пятнадцать лет позже, чем следовало.
Девушка рассмеялась — искренне и непосредственно. Они побрели дальше.
— Мне нравится вас смешить. А сколько вам, собственно говоря, лет?
— Двадцать четыре. Через несколько дней будет двадцать пять. У меня восьмого день рождения. — Она сама чуть не забыла.
— Правда, в понедельник? Вы уже запланировали, как отмечаете?
— Нет.
— С Вальтером? С друзьями?
— Думаю, Вальтер и не вспомнит. А из друзей у меня тут только Пьер.
— У вас роман?
Лизетта усмехнулась.
— Нет. Просто он с самого моего приезда сюда был мне хорошим другом.
— Где вы познакомились?
— На Восточном вокзале, прямо на платформе. Пьер споткнулся о мой саквояж и сбил меня с ног. Затем помог подняться — и с тех пор мы друзья.
— Романтично.
— Никакой романтики. Я разбила локоть! — возразила девушка.
— Я бы его поцеловал…
Лизетта почувствовала: Килиан раскрылся, стал уязвимым.
— К несчастью, Маркус, вас там не было… вам бы я разрешила.
Хотя в темноте девушка не видела лица Килиана, она ощущала на себе пристальный, пытливый взгляд льдисто-голубых глаз.
— Я бы не спешил поднимать вас. Этот Пьер не только неуклюжий растяпа, но еще и полный болван. Я бы ни за что не позволил другому мужчине оказаться с вами наедине, вот как мы сейчас.
Лизетта сглотнула.
— Вы собственник.