Послышался дружный вздох. Кто-то вполголоса выругался.
– Некромант Неясыть, увы, тоже прошедший школу нашей Академии, обратил несчастного молодого чародея в свою куклу, зомбировал, как, наверное, можно было бы сказать. Я говорю об этом со скорбью в душе, ибо сам благословил выход в мир Неясыти, вооружённого тёмным знанием некромантии. И хотя мы можем сожалеть по поводу поспешности решения святых братьев, хотя мы выражаем недоумение по поводу явного и очевидного нарушения договора, нельзя в то же самое время и не отметить…
Кицум позволил себе лёгкую улыбку. Всё ясно. Ничего нового. Но, если законы власти одинаковы в этих мирах (которые и в самом деле гораздо больше похожи на разные страны, чем именно на различные миры), то маг-чародей Анэто сейчас очень крупно проиграл. Если, конечно, происходящее не есть часть его собственного плана, какой-то иной, гораздо более крупной игры…
Кицум видел Светлого мага. Анэто никак не походил на прекраснодушного чудака, не ведающего, с какой стороны хлеб намазан маслом. Скорее уж он живо напоминал одного из Патриархов Серой Лиги. Такой ничего зря и необдуманно говорить не станет.
– …Нельзя также не отметить, что – буду откровеннее! – святые братья оказали нам большую услугу, сняв с нас самих тяжёлое бремя. Ведь предавшийся Тьме Джайлз мог оказаться страшным оружием в Её руках, и… как бы ни ужасно это звучало, Инквизиция в данном случае имела все основания спешить.
Я понимаю, дорогие друзья, долгие годы противостояния со святыми братьями не могли не наложить отпечатка на ваше восприятие случившегося. Но призываю вас подойти к происшедшему не с мерками обычных смертных, не в терминах возмездия и отмщения. Мы предпринимаем тактическое отступление – с тем, чтобы выиграть главную битву. Тем не менее могу уверить всех собравшихся здесь, что ваш гнев мне полностью и совершенно понятен. Я тоже человек, и мне тоже доводилось терять друзей. Тем более горько, когда… когда происходит такое …
Голос Анэто чуть дрогнул. Кицум презрительно усмехнулся – маг был хорошим актёром, но у него за плечами не было нескольких десятков лет в Серой Лиге, когда смерть идёт за тобой каждый день, каждый час и выживают только лучшие из лучших.
– Теперь я готов слушать вас, – раздалось тем временем. – Господа маги, я прошу – гневные филиппики произносить не надо. Не надо называть меня соглашателем и предателем. Не надо говорить, что я торгую жизнями моих учеников, – а ведь, не забывайте, Джайлз был магом Воздуха, магом одной с мною стихии, и для меня это во многом вопрос и личной чести. Не надо гнева, господа маги. У вас будут возможности ответить мне, если вы считаете мой поступок низостью. Белый Совет – не диктатура. Если большинство магов, как вам прекрасно известно, выступит с заявлением, что Анэто не достоин больше занимать сей пост, – я покину его в полном соответствии с Уложением. Ещё раз – я не диктатор, не тиран и не властолюбец. Я всегда буду готов служить Свету – неважно, в каком качестве. Если потребуется – рядовым лекарем на поле битвы. Когда-то, – Анэто позволил себе лёгкий смешок, – я именно с этого начинал. Учеником лекаря… Впрочем, сегодня у нас не вечер воспоминаний. Я готов слушать вас, друзья и соратники.
Скрип стула, негромкое бульканье воды. И затем – вздох, шелест тяжёлого плаща. Поднялся кто-то из сидевших.
– Милорд ректор, вы, наверное, не помните меня… – произнёс густой низкий бас. – Я…
– Отчего ж, – быстро вставил Анэто. – Диргон из Амфали, стихия Воды. Вышел из стен Академии пятнадцать лет назад, прославился добросердечием, благотворительностью и своей помощью бедным. Уже дважды избирался главой городской гильдии магов Эгеста. Говори, Диргон. Я слушаю.
– Благодарю вас, милорд. Вы всё сказали правильно, умно и хорошо, но… Милорд, более всего на свете я ценил свободу мыслить, верить и говорить по велению собственного сердца. Да простит меня достопочтенная миледи Мегана, я не являюсь ярым приверженцем Церкви Спасителя…
– Не вижу, отчего это должно мешать нам, – вмешалась Мегана. – Я не столь хорошо знаю тебя, почтенный Диргон, но скажу – к вере никого нельзя принудить силой, Спаситель сам знает, когда душа каждого должна повернуться к нему… поэтому продолжай, пожалуйста. Вопросы веры сегодня не обсуждаются.
– Благодарю достославную хозяйку Волшебного Двора, – ответил маг по имени Диргон. – Миледи Мегана, милорд ректор, я, как уже было сказано, имею честь возглавлять гильдию магов в сем славном граде. Поэтому то, что я сейчас скажу, будет не только моими словами. Как только я достигну отведённых мне границ, после которых начнутся уже только мои собственные мысли и чувства, я немедля уведомлю высоких гостей. Итак, в первую очередь я хотел бы спросить: что делать нам, магам Эгеста, если после казни нашего несчастного собрата схожие обвинения будут предъявлены другим? Далеко не все маги ходят в храмы Спасителя, думаю, это ни для кого не секрет. Всегда найдётся, в чём обвинить вольнодумца, было б только желание. Что нам делать тогда, милорд ректор?.. Миледи Мегана?..
– Драться! – с неожиданной резкостью и горячностью вдруг выкрикнула Мегана. – Служители Спасителя не должны запятнать себя гнусной борьбой за власть. А если кто-то из святых братьев забудет свой долг и на самом деле попробует использовать трагедию Джайлза для того, чтобы утвердить своё главенство не только над церковными, но и над светскими делами… тогда – драться!.. И я, Мегана, ревностная последовательница Спасителя, сама скажу первая – не ставьте знак равенства между Ним и его служителями. Если, к примеру, завтра инквизиторы явятся в твой дом, почтенный Диргон, – надо дать им бой. Они только позорят своё высокое предназначение и пятнают белые ризы добра и правды.
Собрание отозвалось на яростную тираду Меганы смущённым ропотом. Очевидно, никто не ожидал от неё подобных речей.
– Джайлз был исключением. Тем печальным и страшным исключением, которое только подтверждает правило. Слишком велик соблазн для некоторых ретивых братьев попытаться теперь принудить свободное сообщество магов к повиновению, – продолжала тем временем хозяйка Волшебного Двора. – Мы не можем этого допустить. И не допустим, будьте уверены. Именно это мы и сказали святым братьям здесь, в Эгесте. Некромант Неясыть – один. Нельзя, чтобы завтра, к примеру, по обвинению в пособничестве ему оказались бы схвачены свободно мыслящие чародеи в местах, где он либо вообще никогда не был, либо, как здесь, в Эгесте, оказался всего на несколько часов. Договор нерушим. Если Инквизиция попытается в нарушение его статей через голову Белого Совета схватить кого-то из членов нашего братства – право и святой долг всех носителей посоха дать этому отпор всеми доступными средствами. Включая боевую магию. – Последние слова Мегана произнесла таким жутким голосом, что даже Кицуму стало не по себе.
– Главе городской гильдии магов должно, буде таковое случится, – подхватил Анэто, – немедленно проследовать в расположение святых братьев, разумеется, с соответствующей его званию и текущему моменту свитой. И со всей определённостью потребовать передачу обвинённого или обвинённой суду Белого Совета. Должно также выразить готовность к сотрудничеству, как, например, организацию совместной охраны подозреваемого с предоставлением последнему нормальных, достойных его ранга условий. Немедленно уведомить о случившемся Ордос и Волшебный Двор.
– А если они откажутся? – спросил бас Диргона.
– А если они откажутся, применить силу, – отчеканил Анэто. – Мы не можем затевать крупной войны с Инквизицией из-за Джайлза, но если они попытаются пойти дальше – нам придётся это сделать во имя спасения Света над Эвиалом! Потому что одна Инквизиция западную Тьму сдержать не сможет. Как бы ни пыталась и какие бы жертвы на этот алтарь ею ни приносились. Это тоже надо понимать со всей определённостью. Ответил ли я на твой вопрос, уважаемый Диргон?
– О да, да, милорд, – с лёгкой растерянностью в голосе отозвался эгестский волшебник. – Я… э-э-э… думаю, что присутствующие здесь уважаемые члены Гильдии согласны со мной, а если они не согласны, они могут незамедлительно выразить оное несогласие, – с явным облегчением закончил он.
– Я готов дать любые объяснения, – торжественно произнёс Анэто. Кицум готов был поклясться, что сейчас эвиальский чародей с вызовом смотрит в глаза сидящих, ожидая ответа.
Никто не дерзнул нарушить молчания. Ответ Меганы и в самом деле был исчерпывающим.
– Тогда перейдём к другому нашему делу, непосредственно связанному с первым, – уже более будничным голосом сказал Анэто. – Эгест в большой опасности, господа маги. Удар некроманта не прошёл бесследно. Вероятность прорыва Тьмы именно в этом месте значительно возросла. Да, да, господа, вы не ослышались. Не буду вдаваться сейчас в тонкости магических теорий, мы, без сомнения, займёмся всем этим, как только завершим главное – выведем из города как можно больше людей. Сейчас, среди лютой зимы, им потребуется ваша помощь, господа. Помощь лекарей, мастеров погоды, всех, кто способен будет облегчить тяжкую участь изгнанников. В городе останутся только добровольцы Белого Совета и святых братьев. В их задачу будет входить следить за надвигающейся бедой. И попытаться её предотвратить. К сожалению, ни я, ни почтенная Мегана не можем оставаться тут надолго. Мы должны продолжать нашу погоню, погоню за некромантом, пока он не обратил во прах всё известное нам Сущее. Понимаю, как будет нелегко вам, и уже отправил распоряжение, чтобы лучшие мастера Ордоса поспешили бы сюда на помощь… Давайте теперь решать, кто чем займётся лично.
Кицум вздохнул, расслабляя занемевшие от неподвижности мышцы. Главное он узнал. Остальное уже не имеет такого значения. Будет что рассказать кирии Кларе, как её называет воительница Райна.
Люди покидали Эгест. Клара Хюммель стояла у окна, глядя вниз, на плотно забитую санями улочку. Надо отдать должное инквизиторам и магам – исход они контролировали превосходно. Тот, кто стоял во главе эгестских святых братьев, послал на улицы всех, вплоть до самого последнего ключаря и послушника. Серые рясы тащили узлы и свёртки, помогали грузить