– Суеверные охотники на ведьм, полагаю, – возразила Хюльда, и две складочки между ее бровей сложились в букву У. – Уверяю вас, дом такой же, каким был и прежде. Единственное, что изменилось, – мы теперь установили, откуда поступает магия!
– От полтергейста.
Миссис Ларкин нахмурилась.
– Вы что, думаете, что все мертвецы – это злобные упыри, которые жаждут насытиться плотью живых?
Мерритт затих. Задумался.
– Отлично звучит, миссис Ларкин. Вам надо книгу написать.
Она закатила глаза.
– Слушайте. – Он поднял руки, как будто жестикуляция могла помочь лучше донести мысль. – Все было довольно мило, когда я считал, что имею дело с полуразумной кухней или шкафом. Но ведь совершенно ужасно, что по дому парит настоящий неупокоенный дух с того света, который смотрит, как я одеваюсь, дышит мне в шею и роняет в ямы!
Хюльда глубоко вздохнула, но кивнула, и он слегка расслабился.
– Дело лишь в том, что время от времени чародей не желает переходить в загробный мир и вместо этого находит себе новое тело. Дома большие, сделаны из природных материалов, в них часто бывают люди, но нет невоплощенной души. Это разумный выбор.
Мерритт выдохнул, длинно и медленно, через рот. Ухватил волосы возле корней. Выпустил. Оглянулся на дом. Отсюда он казался таким нормальным. Но, опять же, он так думал и в самый первый день, по приезде, а потом дом запер его и пытался убить в уборной.
У них ведь теперь перемирие, верно?
Но насколько Мерритт может доверять древней душе?
– Что бы ни обитало в этом месте, – проговорил он почти шепотом, потому что все добрые отношения, что они успели выстроить с Уимбрел Хаусом, могли запросто испариться, если призрак их подслушает, – оно здесь живет уже очень долго. И у него определенно есть проблемы.
– Мне думается, – сказала Хюльда осторожно, – оно просто позабыло правила этикета.
– Правила этикета. – Мерритт снова схватил себя за волосы. – Уж простите, но освежить правила этикета будет недостаточно, чтобы исправить… это.
Он неопределенно махнул в сторону дома.
– Я хочу сказать… разве нельзя его как-то… прогнать?
Лицо Хюльды вытянулось. Лишь на мгновение, прежде чем она снова взяла себя в руки, но Мерритт все равно заметил, и его выражение перенесло мужчину обратно к яме в кухонном полу, где миссис Ларкин рассказала ему, почему хочет сохранить дом таким, каков он есть.
– Не нужно ли его, ну не знаю, – пытался объясниться он, – упокоить? Дома ведь не могут умереть, верно? Что, если он и сам уже не хочет здесь быть?
– Или она, – отметила Хюльда.
– Ох, давайте, ради моего здравого рассудка, выберем одно местоимение? Как заставить его уйти?
Хюльда вздохнула и скрестила руки на груди, хотя выглядело это скорее так, будто она обнимает себя.
– Я не могу легально воспрепятствовать вам пойти этим путем. Но если вы это сделаете, магия испарится. Будет потеряна.
Мерритт нахмурился, ему ужасно не понравился червячок вины, зашевелившийся в груди.
– А вы останетесь без работы.
– Позвольте снова вам напомнить, мистер Фернсби, я – сотрудница БИХОКа. Если вы решите провести экзорцизм, они перенаправят меня согласно профессии, так же, как и мисс Тэйлор. – Обычная жесткость вернулась в голос Хюльды. – Тем временем, извлечь волшебника будет непросто.
Рассеянно дергая за ниточку в кармане, он спросил:
– И что нужно?
– Например, узнать личность того, чья душа живет в этих стенах. – Обернувшись, Хюльда посмотрела на дом, как в первый раз. – Мы не можем позвать его наружу, если не знаем его имени.
– Понятно. И как же это сделать?
– Исследовать, мистер Фернсби. – Хюльда опустила руки и сжала рукоять зонтика. – Долго исследовать.
Бет вошла в кабинет Мерритта с перьевой метелкой в одной руке и почтой в другой. Этим утром она переправилась на его кинетической лодке через залив в Портсмут, чтобы отправить письма – все Хюльдины – и забрать припасы.
– Вам несколько посланий с почты, мистер Фернсби, – сказала она, вручая ему три письма.
Мерритт нерешительно выхватил их из ее пальцев. Теперь, зная правду о магии в этом доме, он очень внимательно следил за всем, что делает, как будто волшебник в стенах подсматривал за ним. Предположительно, он мог находиться лишь в одной комнате за раз, но мог ведь и таиться, и эта мысль заставляла Мерритта нервничать. Он снова подумал было воспользоваться амулетами, но не хотел злить призрака.
– У меня нет абонентского ящика на Портсмутской почте.
Бет пожала плечами.
– Есть. Прилагается к дому, наверное. А за пересылку отвечал БИХОК.
Перевернув письма, он увидел, что первое адресовано ему, подписано элегантным почерком, без обратного адреса. Положив его под низ стопки, он просиял, узнав печать Олбани Санрайз Джорнал, в котором в этом году успел опубликовать три статьи, и разорвал конверт. В нем сообщалось, что к публикации приняли его сатирическую статью о том, как отличить демократа от вига[10] по тому, как он застегивает пальто, а еще лежал чек, который явно не навредит его финансовому положению. Приятные новости не заканчивались: второе письмо оказалось от мистера МакФарланда, его редактора, и содержало внушительный чек на часть предписанного контрактом аванса.
– Хвала Всевышнему и всему сущему, – пробормотал Мерритт, откладывая эти письма.
Бет уже принялась за пыль.
– Хорошие новости?
– Хорошие новости! Мир в порядке, а мы продолжим жить в комфорте. – Он хихикнул, а потом вернулся к первому письму. Исполненный любопытства, он вскрыл конверт большим пальцем и вытащил один-единственный лист пергамента, подписанный внизу неким Морисом Уотсоном.
– Никогда о таком не слышал, – пробормотал он. Мерритт прочел послание и выпрямился, когда понял, в чем суть.
Да что сегодня за день такой? Не то чтобы Мерритт жаловался, но это письмо вполне могло решить его призрачную проблему, уж не говоря о финансовом бонусе, которое сулило… И все же в животе стало как-то до странного неуютно, когда он подумал о том, чтобы принять предложение. Он что, уже так к этому всему привязался? Сказать по правде, он не очень-то понимал, что делать с этим чувством. Опыт подсказывал, что лучший выход – не подавать вида, тогда чувства останутся поверхностными и не отрастят зубов. Ему нужно быть осторожнее, двигаясь вперед.
– Миссис Ларкин! – заорал Мерритт.
Когда она не ответила, он закричал еще громче:
– Миссис Ларкин!
Из коридора послышались шаги. На Хюльде было то же зеленое платье, в котором она приехала, и юбка захлестнула ее ноги, когда она свернула в комнату.
– Я вам не собака, мистер Фернсби. – Ее взгляд упал на письмо. – Что это?
– Некий Уотсон интересуется покупкой дома.
Ее глаза расширились.
– Что? – Перейдя через комнату, она выхватила у него пергамент и прочла его сама, поправляя очки.
Это было простое письмо: автор лишь интересовался, не желает ли Мерритт продать свою собственность, и если да по какой цене.
Какую цену он бы мог назвать?
– Как странно, – пробормотала она. – Дом настолько безвестен, что даже я о нем раньше не слышала, и не является объектом культурного наследия. Откуда же он о нем узнал?
Мерритт сложил руки на груди. Он и правда хотел бы здесь остаться, но…
– Возможно, он захочет сохранить все… как есть.
Хюльда поджала губы.
– Возможно, – повторила она. – Но Уимбрел Хаус.
Она осмотрела стены, кажется, пытаясь почувствовать присутствие живущего в них волшебника.
– Он едва ли понравился бы большинству людей, учитывая его местоположение и все чары. Его никто не хотел купить целую вечность. Почему же теперь?
– Мистер Фернсби?
Мерритт чуть не спрыгнул со стула, услышав тихий голос Бет за спиной. Он прижал ладонь к груди, чтобы сердце из нее не выскочило.
– Во имя всего святого, Бет. Прошу, ходите громче.
Она улыбнулась:
– Позвольте мне взглянуть?
Хюльда передала ей письмо. Бет закрыла глаза, осторожно держа листок в руках.
Хюльда прошептала:
– Вы его читаете?
Мерритт нахмурился.
– Очевидно же, что нет.
Хюльда шикнула на него, и Мерритт скрестил руки, чувствуя себя совсем как обиженный ребенок.
Глаза Бет открылись.
– Странное от него ощущение. Не могу объяснить, что именно, но… что-то мне в нем не нравится.
Хюльда нахмурилась.
– Все более и более странно.
Мерритт нерешительно вытянул послание из пальцев Бет.
– А что вы сейчас сделали?
Бет заправила за ухо выбившиеся волосы.
– Мои таланты лежат в области психометрии, мистер Фернсби. Я ясновидящая. Ну, по крайней мере, немножко. Иногда перехватываю идеи и чувства, которые мне не принадлежат. Мне с самого начала не понравилось ощущение от этого письма, но я не хотела преступать черту.
– А. Вы как Хюль… миссис Ларкин, то есть.
Цокнув языком, Хюльда сказала:
– Ясновидение относится к школе психометрии, мистер Фернсби. Виде́ния прошлого и будущего – это прови́дение. Совсем разные вещи.
Он задумался.
– Правда?
Экономка подавила вздох.
– Миссис Ларкин имеет в виду, – заботливо сказала Бет, – что прови́дение работает с предсказаниями будущего и удачей. Психометрия касается разума. Чтение мыслей, галлюцинации, эмпатия. Лично у меня дар проницательности.
Она терпеливо ему улыбнулась:
– Я бы почувствовала, что вы ко мне подкрадываетесь, неважно, насколько скрытно вы попытались бы это сделать. Или, например, если бы вы вздумали притворяться турком, я бы знала, что это неправда.
– А. Ну что ж. Плакал мой план. – Он взглянул на утонченный почерк. Очевидно, этот Морис Уотсон – человек образованный. Возможно, у него и деньги водились. Но если у Бет было плохое предчувствие на его счет, особенно вызванное магией, то, пожалуй, он не станет простым выходом из их затруднения.