Значит, Нельсон Сатклифф проживал в Кэттлкорне и обладал теми магическими метками, которые искала Хюльда… Если этот человек – биологический отец Мерритта, тогда это и правда Мерритт порождал те чары. Должно быть, он использовал магию общения, чтобы найти ее в ночь нападения! Она рассмеялась, не в силах поверить в это. Все это время Мерритт сам добавлял чар…
И он не знал. Он не знал…
– О боже. – Она выудила свой камень общения.
– Мисс Ларкин?
Она подскочила.
– Ой, мистер Гиффорд. Я и забыла, что вы здесь.
Он посмотрел на тот беспорядок, что она устроила на столе.
– Вам помочь разобраться с чем-нибудь?
– Я… Нет. Но мне понадобится сделать несколько копий. Пожалуйста.
Он кивнул.
– Я принесу вам карандаш и бумагу.
Она подождала, пока он сам и его фонарь не скроются на лестнице, и активировала селенит.
– Мерритт? – сказала она. – Мерритт, я нашла кое-что очень важное.
Она замолчала, камень казался ей очень тяжелым. Если все это – правда… Мерритт был родственником Оуэйна. Она вот-вот прочертит эту линию.
Нет ответа.
– Мерритт, это Хюльда. Я знаю, что вы злитесь, но мне нужно с вами поговорить! Это касается дома. И Оуэйна, и вас.
Нет ответа.
– Вот нахал, – пробормотала она. Она сделает копии и попытается еще раз. Если он все равно не ответит, что ж… она сама вернется на остров Блаугдон и заставит его.
Уж во всяком случае, разминка ей не помешает.
Мерритт сидел в столовой, во главе стола, комната была тускло освещена расставленными тут и там свечами, ставни закрыты, чтобы не впускать в дом сумерки. Он сидел на стуле, ссутулившись, и безвольно подпирал лоб ладонью. Оба локтя лежали на столе, но это его дом. Может класть локти куда пожелает.
Он чувствовал, что Бет и Батист смотрят на него, а сам протыкал и протыкал горошину вилкой, снова и снова, пока она не стала напоминать вынутую из раковины устрицу, потом перешел к изувечиванию следующей. Он так и не смог уснуть. Тело казалось тяжелым, но пустым, в голове туман, внутренности онемели. Но онемение – это хорошо. Он очень старался ни о чем не думать, потому что мысли нарушали его апатию. К тому же он очень устал думать. Может, если он больше никогда не станет спать, он и думать не сможет. Неплохо ведь?
Он начинал сожалеть, что в доме не было алкоголя.
Бет пробормотала:
– Я заберу вашу тарелку.
Мерритт поднял голову, хотя она обращалась к Батисту. Они оба уже доели свой ужин. А еда Мерритта остывала и погибала медленной и мучительной смертью от ударов серебряных вил.
Вздохнув, он отложил свое оружие.
– Простите, Батист. Вы не виноваты. Если честно, мясной пирог – моя любимая еда.
Батист нахмурился:
– Знаю.
Мерритт немного оживился.
– Правда? – Он не помнил, чтобы говорил об этом.
Повар неловко посмотрел на Бет.
– Э-э… Меню – это дело миссис Ларкин. Она выбрала.
Мерритт поник.
– О, – вот вам и вся апатия. Винт горечи начал закручиваться вверх, к груди. Он уставился на золотисто-коричневую корочку, что лежала перед ним. Подобрал вилку и напал на нее, но не смог заставить себя поесть.
Может, завтра Батист приготовит суп, чтобы Мерритт мог в нем утопиться. Хотя ему действительно нужно что-то съесть. Ему станет только хуже, если он этого не сделает. Поднеся крохотный кусочек ко рту, он пожевал, едва отмечая вкус.
Вытирая руки о фартук, Бет сказала:
– У меня есть ромашковый чай, если хотите.
А, ромашка. Успокаивающая, сонная ромашка.
– Заварите как можно крепче, пожалуйста. Спасибо.
Бет кивнула и пошла в сторону кухни, но внезапно остановилась, сделав всего три шага. Повернулась обратно, к Мерритту – нет, к окну.
Мерритт сел прямо.
– В чем дело?
Бет сжала губы.
– Я что-то чувствую. Что-то плохое…
Стекло разлетелось вдребезги, осыпав осколками голову и спину Мерритта и погасив половину свечей.
Бет закричала.
– Все вниз! – выкрикнул Мерритт, падая со стула и забираясь под стол. Землетрясение? Но земля не двигалась…
Стол дернулся; что-то плотное ударилось о дальнюю стену, раздался глубокий стон. Сердце Мерритта колотилось где-то в горле, когда он прополз под столом и увидел Батиста, сползшего вниз по стене, кровавый след на ней тянулся к его голове.
– Батист! – Мерритт бросился к нему, но тут же гигантская невидимая рука схватила его и развернула.
В тенях столовой стоял мужчина, черный плащ развевался вокруг него, высокий белый воротник подпирал лицо. Это был высокий человек, широкоплечий, его темные волосы были зачесаны на одну сторону. На щеках красовались длинные бакенбарды.
А еще рядом с ним скулила собака, какой-то терьер на поводке.
– Мистер Фернсби, нас друг другу не представили, – сказал мужчина с английским акцентом.
Бет, поднимаясь с пола, сказала:
– Вы Сайлас Хогвуд.
У Мерритта внутри все оборвалось.
Англичанин прорычал:
– А ты – заноза в моем боку.
Чары, удерживающие Мерритта, исчезли, и он упал на землю с высоты нескольких футов. Он неловко приземлился на ногу, и острая боль пронзила ее, когда он свалился на пол. Те же чары захватили Бет и пришпилили ее к потолку.
Дом содрогнулся, и дальняя стена ожила, выдвинувшись вперед и ударив Сайласа в спину, чуть не сшибив его с ног. Он выпустил собачонку, которая убежала в приемную, зажав хвост между ног.
– О, не волнуйся, – нахмурился Сайлас, кладя ладонь на стену, – у меня есть планы на тебя.
Что-то сверкнуло – Мерритт ощутил это на языке – и дом затих.
– Что вам нужно? – Мерритт заставил себя встать, опираясь на правую ногу. Он взглянул на Батиста, голова которого завалилась набок. Грудная клетка, слава богу, все еще вздымалась. – Ее здесь нет!
– Я знаю. – Порыв ветра ударил Мерритту в спину, толкая его к высокому мужчине. Но когда Сайлас протянул к нему руку, та уткнулась в невидимую стену, и ветер стих.
Снова охранные чары. Тот турмалин?
Мерритт отшатнулся назад, схватившись за стул, чтобы удержать равновесие. Его сердце занимало все его туловище и пульсировало с силой урагана. Он отчаянно искал нож. Батист снова застонал – хороший знак.
Сайлас хохотнул, постучав затянутыми в перчатку костяшками пальцев по щиту.
– Очень умно. Я почувствовал вашу магию, когда вы явились за ней. Двое по цене одного. Как щедро.
Мерритт замер.
– Магию? – Не было у него никакой магии. Что ему сейчас нужно, так это помощь: ружья были наверху. Веки Батиста затрепетали. Он присел на корточки рядом с ним и попытался помочь встать.
– А знаете, какие еще бывают охранные чары, мистер Фернсби? – спросил Сайлас. – Отражение заклинаний.
Он махнул рукой, и щит исчез. В четыре длинных шага англичанин дошел до Мерритта и схватил его за горло. Словно молния пронзила его от шеи и до самых ног. Все тело задергалось. Легкие силились втянуть воздух.
– Я всегда учусь на своих ошибках. – Темные глаза Сайласа отыскали Бет, все еще прикованную к потолку. – А вот стукачей я не люблю. – Он поднял вторую руку.
– Нет! – закричал Мерритт.
Бет начала хватать ртом воздух, как будто ее ударили под дых. Чары, удерживающие ее, развеялись, и она плашмя упала на пол, больше не шевелясь.
– Нет! – Мерритт вцепился в руку Сайласа, чуть не вырвавшись из его хватки, но чертово прежнее заклятье сковало его, заставив замереть на месте. Он едва мог моргать, не то что сражаться.
– Не люблю я и громкий груз. – Он усмехнулся, когда свет далекого маяка отразился от окна.
В голове у Мерритта зашумело, тысяча разных голосов перекрикивали друг друга, заполняя его мысли, блокируя все остальное. Он тряпичной куклой упал на пол, едва отметив скулеж той собаки.
И наконец-то заснул.
Глава 30
Хюльда добралась до Блаугдона лишь в темноте, но она уже так привыкла к его теням, что не возражала. Она оставила лодочнику щедрые чаевые и забрала с собой фонарь, спеша по тропинке, ведущей от зачарованной лодки Мерритта к дому. Свет лился из окон столовой, и она шла на него, лишь у самого крыльца заметив, что стекло разбито вдребезги, а дверь стоит нараспашку.
Ее охватила паника, в голове загудела необходимость спешить. Подхватив юбки, она бросилась в дом и первым увидела мистера Бабино: он сидел в кресле, повесив голову и прижимая тряпку к затылку. Мисс Тэйлор сидела на полу, одной рукой обхватив себя за живот, и медленно пила воду. Ее глаза расширились при виде Хюльды.
– Миссис Ларкин! – Она попыталась встать, затем поморщилась и упала на колени.
– Господи боже, что случилось? – Она бросилась к мисс Тэйлор, осматривая ее.
Та поморщилась и оттолкнула ее руки.
– Ребра сломаны, одно или два, – выдавила она.
Хюльда повернулась к мистеру Бабино, который пробормотал:
– Лишь немного крови.
Она обхватила руками его лицо и поднесла свечу поближе, вглядываясь в его зрачки.
– Вы головой ударились, да? У вас сотрясение.
– Он забрал мистера Фернсби, – прохрипела мисс Тэйлор.
Кости Хюльды превратились в студень, а сердце ухнуло вниз.
– Ч-что? Кто?
– Сайлас Хогвуд.
Студень обратился в лед. Вражда и истина. Это она предвидела?
– Я почувствовала его, так же, как и раньше. – Мисс Тэйлор осторожно прислонилась к стене, все еще баюкая живот. – Он ушел лишь… пятнадцать минут назад.
– Может, полчаса, – проворчал мистер Бабино. – Я пытался пойти за ним, но… голова кружится. – Он согнулся еще сильнее.
Глаза Хюльды горели. Ноги дрожали, как будто она бежала сюда всю дорогу от Бостона.
– О-он ушел? – Середину груди будто пробила кирка.
Мисс Тэйлор кивнула, ее лицо сморщилось, как будто она пыталась сдержать слезы.
– Он спас мне жизнь. Хогвуд… он хотел убить меня. Но я почувствовала, что чары мистера Фернсби коснулись меня раньше. Щит, как и прежде.