ие похвастаться своими коллекциями.
– Криспины – особенное семейство.
– И что же в них такого особенного?
Сансоне сел на стул, стоявший напротив Мауры, так чтобы их глаза находились на одном уровне.
– А то, что никто не знает, откуда они взялись.
– Разве это имеет значение?
– В этом есть нечто необычное, вы так не считаете? Первым известным Криспином был Корнелий. Он появился в Бостоне в тысяча восемьсот пятидесятом году. И этот Корнелий Криспин заявил, что он титулованный англичанин.
– Вы хотите сказать, что это неправда.
– В Англии он зарегистрирован не был. Как, впрочем, и в других странах. В один прекрасный день он просто материализовался на месте событий. Говорят, Корнелий был невероятно обаятелен и красив. Удачно женившись, он продолжал преумножать свое богатство. Корнелий и его потомки были собирателями и неустанными путешественниками, привозившими диковинки со всех континентов. Среди них были обычные экспонаты – резные фигурки, погребальные принадлежности, чучела животных. Но похоже, больше всего Корнелия и его родственников интересовало оружие. Любые виды оружия, использовавшегося военными во всех уголках земли. Этот интерес был особенно присущ им, если учесть, каким путем они нажили состояние.
– И каким же?
– При помощи войн, Маура. Начиная с Корнелия, все они были барышниками. Сам Корнелий разбогател во время Гражданской войны, обеспечивая оружием Юг. Его потомки продолжили традицию, наживаясь на конфликтах во всех частях света, начиная с Африки и Азии и заканчивая Средним Востоком. Они заключили тайный пакт с Гитлером и поставляли оружие его войскам, одновременно снабжая им силы союзников. В Китае они осуществляли поставки и националистам, и коммунистам. Их товар доходил до Алжира и Ливана, а также до Бельгийского Конго. Какая разница, кто с кем воюет? Криспины не принимали ничьей стороны, они принимали только деньги. Как только где-нибудь начинала проливаться кровь, они с готовностью наживались на ней.
– Какое отношение все это имеет к расследованию?
– Я просто хотел пояснить вам, что стоит за этим учреждением и какое наследие оно хранит. Криспинский музей оплачен кровью. Проходя по этому зданию, знайте: каждая золотая монетка, каждый керамический черепок окуплен какой-нибудь войной. Это омерзительное место, Маура, оно построено семьей, скрывавшей свое прошлое. Семьей, об истоках которой мы никогда не узнаем.
– Я понимаю, куда вы клоните. Сейчас вы скажете, что Криспины – демонический род. Что они произошли от библейских нефилим. – Покачав головой, Маура рассмеялась. – Прошу вас, давайте на этот раз обойдемся без свитков Мертвого моря.
– А почему, как вы думаете, Госпожа Икс оказалась в музее?
– Уверена, что у вас есть ответ.
– У меня есть теория. Думаю, Госпожа Икс – своего рода подношение. Как и усушенная голова. Ее подарил какой-нибудь поклонник, прекрасно знающий, что представляет собой семейство Криспин.
– Третью убитую обнаружили не в музее. Тело подбросили в машину доктора Пульчилло.
– Она работает в музее.
– И теперь ужасно напугана. У нее украли ключи, а потом подкинули чертовски жуткий подарок.
– Потому что она явно стала связующим звеном между убийцей и тем, кому предназначался подарок, – Саймоном Криспином.
– Нет, я лично считаю, что подарок был предназначен именно доктору Пульчилло. Она потрясающе красивая женщина, и именно она привлекла внимание убийцы. Джейн тоже так думает. – Маура немного помолчала. – Почему бы вам не поговорить об этом с Риццоли? Ведь она расследует это дело. Почему вы пришли ко мне?
– Разум детектива Риццоли не приемлет альтернативных теорий.
– То есть она основывается только на реальных фактах. – Маура поднялась. – Как и я.
– Возможно, прежде чем категорически отвергать все это, вам стоит узнать еще кое-что о собрании Криспинов. О части собрания, которую никто никогда не видел. Она все время была спрятана.
– Почему?
– Потому что она настолько отвратительная и обескураживающая, что семейство Криспин не решилось показать ее публике.
– Откуда вы об этом узнали?
– На рынке древностей слухи о ней ходили годами. Примерно шесть лет назад Саймон Криспин выставил ее на закрытом аукционе. Похоже, он достаточно расточителен и умудрился потратить бо́льшую часть того, что осталось от состояния семьи. Ему нужны были деньги. А еще он хотел избавиться от порочащих и, возможно, даже незаконных предметов. Но отвратительней всего то, что он и в самом деле нашел покупателя, чье имя не разглашается.
– И что же Криспин продал?
– Военные трофеи. Я имею в виду не армейские медали и не ржавые штыки. Речь идет о погремушках, в которых использованы человеческие зубы из Африки, и ушах, отрезанных у японских солдат. Об ожерелье из пальцев и сосуде с женскими… – Он осекся. – Это была жуткая коллекция. Дело в том, что не я один знаю о любви семейства Криспин к отвратительным сувенирам. Возможно, убийца-археолог тоже был в курсе. И решил, что может внести вклад в их коллекцию.
– Вы считаете, это дары?
– Подарки в знак восхищения от собирателя, который пожертвовал музею несколько своих сокровищ. Там они и хранились, всеми забытые.
– До сегодняшнего дня.
Сансоне кивнул:
– Полагаю, таинственный жертвователь решил появиться снова. Он сообщает миру о том, что еще жив. Возможно, скоро всплывут новые дары, Маура, – тихо добавил Сансоне.
Разрывая тишину, на кухне зазвонил телефон. Маура вздрогнула и, в очередной раз поднимаясь со стула, почувствовала, как участился ее пульс. Как же легко Сансоне удалось поколебать ее уверенность в логическом построении мира. Как запросто он умеет омрачить ясный солнечный день. Его паранойя оказалась заразной, и в телефонном звонке Мауре почудились зловещие нотки, некое предупреждение о том, что он принесет недобрые вести.
Однако голос, раздавшийся в трубке, был знакомым и приятным.
– Доктор Айлз, это Картер из лаборатории. У меня есть интересные результаты газовой хроматографии и масс-спектрометрии.
– Что вы анализировали?
– Те образцы ткани, что вы отослали нам в четверг.
– Из тела в багажнике? И вы уже успели сделать газовую хромотографию?
– Меня срочно вызвали в лабораторию на выходные. Я думал, это ваше распоряжение.
– Нет, не мое. – Маура через плечо бросила взгляд на Сансоне, который наблюдал за ней так пристально, что ей захотелось отвернуться. – Продолжайте, – сказала она в трубку.
– Я провел флеш-пиролиз образца ткани, а когда мы исследовали его с помощью газовой хроматографии и масс-спектрометрии, я обнаружил в нем наличие большого количества коллагеновых и неколлагеновых белков. Вне зависимости от возраста эти ткани прекрасно сохранились.
– А еще я запрашивала исследование на дубильные вещества. Вы нашли что-нибудь?
– Фенолы типа резорцина или гидрохинона не обнаружены. Значит, большинство дубильных веществ исключается. Но зато проявилось соединение под названием четыре-изопропилфенол.
– Понятия не имею, что это обозначает.
– Мне самому пришлось навести справки. Оказалось, это вещество – характерный продукт пиролиза торфяного мха.
– Мха?
– Ага. Вам это вообще понадобится?
– Да, – тихо ответила она. – Думаю, да.
«Это как раз именно то, что мне нужно», – добавила Маура про себя. Повесив трубку, она продолжала стоять и смотреть на телефон – так потрясли ее результаты исследований. Теперь это дело оказалось вне области ее знаний, совсем не похожим на то, что она обычно делает в секционном зале, а потому Маура не сможет продолжать работу без помощи специалиста.
– Маура?
Она обернулась к Сансоне:
– Может, мы продолжим беседу как-нибудь в другой раз? Мне нужно сделать несколько звонков.
– Прежде чем уйти, могу я предложить вам кое-что? Я знаю одного джентльмена, с которым вы, возможно, захотите поговорить. Это некто Питер Ванденбринк. Я могу связать вас с ним.
– С чего вы вдруг о нем заговорили?
– В Интернете о нем довольно много информации. Посмотрите его резюме и сразу поймете, почему я о нем упомянул.
Здесь снова стояли фургоны телевизионщиков, но на этот раз их было гораздо больше. Как только преступник получает прозвище, он тут же становится достоянием общественности, и теперь каждая новостная программа норовила урвать хоть какую-нибудь подробность по делу Убийцы-археолога.
Пока они с Фростом шли от парковки к зданию бюро судмедэкспертизы, Джейн чувствовала нацеленные на нее взгляды всевидящих телекамер.
Когда, только начав работать детективом, Риццоли впервые увидела себя в вечерних новостях, она была в восторге. Но поскольку восторг давно сошел на нет, сейчас она смотрела на корреспондентов с некоторым раздражением. Вместо того чтобы позировать, Джейн двигалась, опустив голову и выдвинув плечи вперед; в сегодняшних шестичасовых новостях она, скорее всего, будет походить на сутулого тролля в синем блейзере.
Шагнуть внутрь здания, сбежав от назойливых объективов, было облегчением, однако самое ужасное испытание еще не началось. Они с Фростом приближались к патологоанатомической лаборатории, и Джейн ощущала, как напрягаются ее мышцы, как в предчувствии ужаса, ожидавшего их на секционном столе, сжимается ее желудок.
В вестибюле, где детективы надевали халаты и бахилы, Фрост вел себя удивительно тихо. Осмелившись заглянуть в окно, Джейн с облегчением обнаружила, что тело по-прежнему накрыто простыней – этакая отсрочка перед надвигающимся кошмаром. Неумолимое чувство долга заставило ее открыть дверь в секционный зал.
Маура только что прикрепила рентгеновские снимки к негатоскопу, и на нем высветились зубы «Неизвестной № 3». Доктор Айлз взглянула на детективов.
– Итак, что вы об этом думаете? – поинтересовалась она.
– Похоже, зубы у нее неплохие, – отозвалась Джейн.
Маура кивнула:
– Здесь две амальгамовые пломбы и одна золотая коронка на нижнем коренном зубе с левой стороны. Кариеса я тут не вижу, да и потери альвеолярного отростка, указывающей на периодонтальную болезнь, не наблюдается. – Маура ткнула пальцем в снимок. – У нее отсутствуют сразу два малых коренных зуба.