«И даже спасет тебе жизнь», – пронеслось у нее в голове.
Джейн подождала, пока уйдут другие посетители, и только потом вошла в палату.
– Еще один визит выдержишь? – осведомилась она.
Фрост слабо улыбнулся:
– Привет. Я очень надеялся, что ты появишься.
– Похоже, тут самое оживленное место. Чтобы попасть сюда, мне пришлось отбиваться от твоих группи. – На правую руку Риццоли наложили гипс, а потому, придвигая стул и усаживаясь возле койки, она чувствовала себя ужасно неуклюжей. – Господи, ты только посмотри на нас, – проговорила она. – Что за жалкая парочка раненых вояк!
Фрост начал было смеяться, но тут же осекся, поскольку движения разбудили боль в области живота, на месте лапаротомического разреза. Он съежился, и на его лице появилась страдальческая гримаса.
– Я позову сестру, – сказала Джейн.
– Нет. – Фрост ухватил ее за руку. – Я могу потерпеть. С меня хватит морфия.
– Кончай изображать мачо. Я тебе говорю: прими лекарство.
– Не хочу быть под кайфом. Сегодня вечером мне нужна ясная голова.
– Это еще зачем?
– Ко мне придет Элис.
Больно было слышать нотку надежды в его голосе, и Джейн отвернулась, чтобы Фрост не смог прочесть жалость в ее глазах. Такого мужчину Элис не заслужила. Он был добряком, порядочным парнем, а потому его сердце будет разбито.
– Может, мне стоит уйти? – предложила она.
– Нет. Не сейчас. Прошу тебя. – Осторожно откинувшись на подушки, он принял прежнюю позу и осторожно выдохнул. А потом, стараясь выглядеть радостным, добавил: – Расскажи мне последние новости.
– Все подтвердилось. Дебби Дьюк и вправду оказалась Кэрри Отто. Если верить госпоже Виллебрандт, Кэрри заявилась в музей в апреле и предложила свою помощь на общественных началах.
– В апреле? Это ведь вскоре после того, как на работу взяли Джозефину.
Джейн кивнула:
– Кэрри понадобилось всего несколько месяцев, чтобы стать незаменимым сотрудником. Наверняка это она украла у Джозефины ключи. Возможно, именно она оставила пакет с волосами на заднем дворе доктора Айлз. Она предоставила Джимми полный доступ к зданию. Брат и сестра во всех смыслах были командой.
– А зачем сестре понадобилось таскаться за таким братцем, как Джимми Отто?
– Да мы же всё видели той ночью. «Аномальная братско-сестринская привязанность» – вот что написал терапевт в психиатрической карточке Джимми. Вчера я разговаривала с доктором Хильцбрихом, и он сказал, что Кэрри тоже была больна, как и брат. Ради него она сделала бы что угодно, возможно, даже стала бы охранять его темницу. В мэнском подвале криминалисты обнаружили массу различных волос и волокон. Следы на матраце – кровь далеко не единственной жертвы. Соседи, живущие на той же улице, говорят, что порой видели там одновременно и Джимми, и Кэрри. Она жили в доме по нескольку недель, а потом месяцами не приезжали вовсе.
– Я слышал, что порой мужья и жены вместе занимаются серийными убийствами. Но брат и сестра?
– Здесь та же история. Слабая личность объединяется с сильной. Джимми доминировал, он подавлял настолько, что имел безграничное влияние на людей вроде его сестры. И Брэдли Роуза. Пока Брэдли был жив, он помогал Джимми охотиться. Именно Брэдли консервировал жертвы и находил места для хранения трупов.
– Значит, он был просто подручным Джимми?
– Нет, они оба извлекали выгоду из этих отношений. Такова теория доктора Хильцбриха. Джимми воплощал свои подростковые фантазии и коллекционировал мертвых женщин, а Брэдли предавался страстному увлечению Медеей Соммер. Она – вот что их объединяло, именно к этой добыче стремились оба, но никак не могли поймать. И даже после смерти Брэдли Джимми не прекращал искать ее.
– Но вместо Медеи он нашел ее дочь.
– Возможно, он увидел фотографию Джозефины в газете. Она и Медея похожи как две капли воды, а по возрасту Джозефина вполне годилась ей в дочери. И работала по той же самой специальности. Не нужно долго копать, чтобы узнать: Джозефина не та, за кого себя выдает. А потому Джимми стал наблюдал за ней, ожидая, когда появится ее мать.
Фрост покачал головой:
– Как же сильно он помешался на Медее. Казалось бы, после стольких лет он мог и позабыть о ней.
– Слышал о Клеопатре? А о Елене Прекрасной? Мужчины были помешаны на них.
– Елена Прекрасная? – Фрост рассмеялся. – Бог мой, ты подцепила эту археологическую заразу. И теперь говоришь, как доктор Робинсон.
– Дело в том, что мужчины иногда зацикливаются. Какой-нибудь парень может липнуть к одной и той же женщине долгие годы. Даже к той, которая его не любит, – тихо добавила Джейн.
Фрост покраснел и отвернулся.
– Некоторые люди просто не умеют расставаться, – продолжила она, – и тратят время на тех, кто все равно никогда не будет с ними.
Риццоли вспомнила о Мауре Айлз: вот еще одна женщина, которая хочет того, что не может получить; она попала в ловушку собственных желаний и выбрала не того возлюбленного. В тот вечер, когда Маура нуждалась в нем, Дэниел Брофи не смог оказаться рядом. И Энтони Сансоне вместо него пригласил доктора Айлз в свой дом. Именно Сансоне позвонил Джейн, дабы убедиться, что Маура может спокойно возвращаться домой. «Иногда, – подумала Риццоли, – мы не замечаем людей, с которыми можем быть счастливы, тех, кто терпеливо дожидается своей очереди».
Они услышали стук в дверь, и в палату вошла Элис. В элегантном костюме она казалась еще светлее и прекраснее, чем ее помнила Джейн, но в этой красоте не было теплоты. Она держалась отчужденно. Идеально точно выточенная мраморная скульптура, на которую можно только смотреть, а вот прикасаться нельзя. Женщины обменялись хоть и натянутыми, но вежливыми приветствиями, словно были соперницами, боровшимися за внимание одного и того же мужчины. Они много лет делили Фроста: Джейн – как напарница, Элис – как жена, – но Риццоли не чувствовала связи с этой женщиной.
Джейн поднялась, чтобы уйти, однако, оказавшись у двери, не удержалась и проронила на прощание:
– Будь с ним поласковее. Он герой.
«Фрост спас меня, а я спасу его, – решила Джейн, выходя из больницы и садясь в машину. – Элис хочет разбить его сердце так же, как можно разрушить любую плоть – жидким азотом и резким ударом молотка». Джейн видела это по глазам Элис – в них светилась мрачная решимость женщины, которая уже ушла из семьи и теперь хочет уладить все оставшиеся мелочи.
Сегодня Фросту нужен друг. Чуть позже она вернется, чтобы поправить дело.
Джейн завела машину, но тут зазвонил телефон. Определившийся номер был незнакомым.
Равно как и мужской голос, приветствовавший ее на том конце провода.
– Я думаю, вы совершили большую ошибку, детектив, – сказал он.
– Прошу прощения. А с кем я говорю?
– Детектив Потреро, полицейское управление Сан-Диего. Я только что общался по телефону с детективом Кроу и знаю, что у вас там произошло. Вы утверждаете, что прикончили Джимми Отто.
– Не я. Мой напарник.
– Ну да, что ж, тот, кого вы пристрелили, не Джимми Отто. Потому что он погиб здесь двенадцать лет назад. Расследование вел я, а потому знаю точно. И мне нужно допросить женщину, которая его убила. Она в заключении?
– Медея Соммер никуда не денется. Она будет здесь, в Бостоне, можете в любое время приехать и побеседовать с ней. Могу заверить вас, что огнестрел в Сан-Диего был совершенно оправдан. Самооборона. И человек, которого она застрелила, – не Джимми Отто. Того типа звали Брэдли Роуз.
– Нет. Сестра Джимми сама опознала труп.
– Кэрри Отто обманула вас. Это был не ее брат.
– У нас есть доказательство – ДНК.
Джейн умолкла.
– Какая ДНК?
– Этот отчет не переслали вам с другими документами, потому что результаты анализа были готовы лишь спустя несколько месяцев после того, как дело закрыли. Понимаете, Джимми подозревался в убийстве в другом штате. Они связались с нами, потому как хотели удостовериться, что их подозреваемый мертв. И попросили образец ДНК у сестры Джимми.
– ДНК Кэрри?
Потреро раздраженно вздохнул, будто бы разговаривал с идиоткой:
– Да, детектив Риццоли. Ее ДНК. Они хотели доказательств, что убитый действительно был ее братом. Кэрри Отто почтой прислала образец слюны, и мы сверили его с анализом жертвы. Оказалось семейное сходство.
– Такого быть не может.
– Эй, вы же знаете, что говорят о ДНК. Она не врет. Если верить нашей лаборатории, Кэрри Отто совершенно очевидная родственница мужчины, которого мы откопали на заднем дворе того дома. Либо у Кэрри есть еще один братец, которого убили здесь, в Сан-Диего, либо Медея Соммер обманула вас. И стреляла в другого человека, не в того, о котором сказала.
– У Кэрри Отто не было другого брата.
– Вот именно. Следовательно, Медея Соммер обманула вас. Так что, она в заключении?
Джейн не ответила. С десяток самых безумных мыслей запорхали в ее голове, словно стая бабочек, но ни одну из них ей не удалось ухватить.
– Бог мой, – ужаснулся детектив Потреро. – Только не говорите, что она на свободе.
– Я вам перезвоню, – пообещала Джейн, отключая связь.
Риццоли сидела в машине, уставившись в ветровое стекло. Она увидела, как из больницы вышли два врача в развевавшихся на ветру белых халатах и величавой походкой двинулись прочь. Они были уверены в себе, их поступь свидетельствовала об отсутствии сомнений, а вот Джейн, напротив, терзали подозрения. Джимми Отто или Брэдли Роуз? Кого из них Медея застрелила в своем доме двенадцать лет назад? И зачем ей нужно было врать об этом?
«Кого же на самом деле убил Фрост?» – мучилась она.
Джейн восстановила в памяти картину, которую она увидела той ночью в Мэне. Смерть Кэрри Отто. Убийство человека, которого она считала братом Кэрри. Медея называла его «Джимми», и он откликался на это имя. А потому наверняка и был Джеймсом Отто, как уверяла Медея.
Однако ДНК по-прежнему оставалась препятствием, о которое спотыкалась Джейн, – железным доказательством, противоречившим всему остальному. Если верить ДНК, в Сан-Диего умер не Брэдли, а родственник Кэрри Отто.