И эту глупость сделал я, Оловянный шериф, которого избрали для адаптации дочери, будущего Хранителя Земли…
Самое печальное — я даже не понимаю, в чем именно допустил ошибку.
Однако не стоит терять даром ставшее непомерно дорогим время.
То, что я в форме Логвина, может вызвать удивление Юрчика, если он увидит мое лицо. Нужно пропустить фуру вперед, отворачивая лицо, чтобы Юрчик не узнал и не задавал потом ненужных вопросов, и вернуться в Москву, к предку. Объявить о провале операции, предложить задействовать себя в их плане.
Пропустить фуру?
А почему, собственно, Юрчик оказался в фуре? Заратустра что, стал его кумиром, и Смирнов во всем ему подражает? Или…
Это «или» настолько невероятно, что не сразу умещается у меня в голове.
Или Юрчик и есть один из Заратустр?
А может, даже их исходник?
Я немедленно увеличиваю скорость и соединяюсь с Управлением.
— Костя, срочно выясни, не числится ли среди угнанных крупнотоннажный грузовик «вольво» номер МТА 47–58 ПУРГА. Жду ответа немедленно.
— Понял. Выясняю.
Некоторое время я просто еду по шоссе, дожидаясь необходимой информации, потом вызываю Клеопатру через ком.
— Клео, это я, Логвин. Уже еду по Волоколамскому шоссе. Бросил все дела и примчался тебя спасать. Клео, ты слышишь меня?
— Слышу. Спасибо, дорогой, меня уже спасли.
— Кто?
— Заратустра, кто же еще? Ты ведь сам толкал меня в его объятия, не правда ли?
— Неправда. Просто, я действительно был очень занят.
— Вот и продолжай свои занятия.
— Я серьезно. Где ты сейчас и с кем?
— И я серьезно. А где и с кем — это уже не имеет значения. У тебя был шанс, но ты им не воспользовался. Прощай, спаситель!
— Клео, любимая!..
Вопль в пустыне: Клеопатра уже отключилась.
— Логвин, твой грузовик в розыске не числится.
— Спасибо. Мне было очень важно получить эту информацию.
— Могу я помочь чем-то еще?
— Спасибо, пока нет.
Видимо, в этот раз Заратустра просто нанял грузовик. Заплатить шоферу хорошие деньги за то, что он тебя покатает в фуре несколько часов, — это гораздо проще, чем рисковать, угоняя машину. Юрчик изменил тактику, потому что дело идет к финишу, ему уже можно не прятать свое лицо от водителей фур, которые потом могут его опознать или хотя бы составить фоторобот…
Теперь уже нет сомнений: Смирнов — один из Заратустр!
Так вот почему мы никого из них не могли поймать… Юрчик пользовался недокументированными функциями серверов, известными лишь некоторым работникам Управления. И предупреждал своих сообщников о будущих облавах.
Да, но зачем ему все это? Ведь вирт для него — место работы. И работы высокооплачиваемой, между прочим!
Ладно. Скоро он сам обо всем расскажет.
Нет, ну какой рациональный план я разработал! Раскрыл так глубоко законспирированного Заратустру! И почти наверняка — исходник!
Я собираюсь было обо всем доложить предку по Т-каналу, но вовремя спохватываюсь.
То, что я нашел Заратустру, — несомненно, плюс. Но то, что я не вычислил его раньше, хотя встречался с ним почти ежедневно, не делает мне чести.
Я должен во что бы то ни стало захватить Заратустру, узнать у него, где скрывается Террорист, и только после этого отрапортовать предку.
Ну-с, начинаем…
Глава 25
Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь.
…Несколько раз «Эволюцию» хотели закрыть. Но каждый раз это заканчивалось тем, что в нее просто вводили очередное, предельно мягкое ограничение. Игра давно уже стала для одних — домом творчества, для других способом излечения от комплексов, для третьих — просто местом отдыха. Эволюция «Эволюции» продолжается…
Остановившись на обочине, я выхожу на дорогу, пропускаю пару легковушек, «газель», «бычок», джип «чероки» и, завидев знакомую фуру, выхожу чуть ли не на середину трассы, отчаянно махая руками.
И Клеопатра, и Юрчик прекрасно знают лицо моего основного реал-тела. Неужели не остановятся?
Фура отчаянно сигналит, выезжает на встречную полосу и, не снижая скорости, проносится мимо.
Клеопатра весело машет мне рукой и, опустив стекло, что-то кричит.
Только когда меня обдает волной воздуха, вихрящегося за фурой, я расшифровываю смысл фразы. «Я не предаю друзей!» — вот что кричала Клео.
Значит, она с самого начала знала, что Юрчик и Заратустра — одно и то же лицо. Знала и не сказала об этом мне, мужчине, в которого якобы была страстно влюблена. Значит, она предала меня.
Впрочем, Клео не солгала. Она не предает друзей — но не тех, в кого влюблена. Любимых мужчин рано или поздно предают все женщины, такова уж их природа.
Я снова сажусь в джип, быстро догоняю и обхожу фуру, потом позволяю ей меня обогнать. Но когда кабина грузовика начинает возвышаться прямо над моей головой, я открываю дверь «рэйнджровера» и кручу руль влево, одновременно чуточку отпуская педаль газа.
Мой джип, прижимаясь к медленно обгоняющей его фуре, вывихивает левую дверь; теперь она вывернута, словно сломанное крыло у птицы, и не мешает мне действовать дальше. Я вновь выравниваю скорости.
Теперь моя задача — перебраться на подножку идущего голова в голову с моим джипом крупнотоннажного грузовика. Но если я хоть на мгновение отпущу педаль газа, фура сразу же уйдет вперед. А дотянуться до скобы на ее кабине, не отпуская педаль газа, невозможно… обывателю. Но не мне.
Удлинив левую руку, я дотягиваюсь до никелированной, покрытой пылью скобы. Моя правая нога, также удлинившаяся, продолжает нажимать педаль газа, правая рука непрерывно подкручивает руль. А теперь рывком…
Перенеся всю силу в левую руку, я укорачиваю ее, бросаю тело на кабину фуры и укорачиваю правую ногу.
Джип исчезает позади и, кажется, летит в кювет.
Я вишу на скобе, поджав ноги.
Клеопатра приоткрывает дверь — посмотреть, что произошло с джипом.
Я врываюсь в кабину. В моей правой руке зажат пистолет, уже снятый с предохранителя, на лице — крайняя степень возбуждения.
— Никому не двигаться! Винтерпол! — ору я так, что Клеопатра инстинктивно закрывает ладонями уши.
Мой молодой соперник — как выясняется, и в амурных утехах тоже — дергается было, чтобы достать оружие, но я приставляю ствол прямо к его виску.
— Не двигаться! Одно подозрительное движение — и я стреляю!
Юрчик благоразумно приподнимает руки.
— Ты, главное, не волнуйся, Логвин, — пытается он меня успокоить. — Мы думали, это сатанист какой-то под тебя косит, поэтому и не остановились. А почему ты здесь? Ты же должен Заратустру в вирте отлавливать!
— Я его уже поймал. Клео, быстро на заднее сиденье! — командую я. — И без фокусов! Иначе ты узнаешь, как пахнет кровь твоего дружка!
Водитель фуры, плотный мужчина лет сорока, начинает притормаживать.
— Не останавливаться! — командую я. — Скорость не ниже девяноста!
Если фура остановится, водитель и Юрчик, объединившись, могут навалиться на меня, придется одного из них убить. А вдруг Заратустра — водитель? Маловероятно, слишком тупой у него взгляд, но все же…
Клеопатра, взглянув на Юрчика, повинуется слабому кивку его головы и, перевалившись через спинку, устраивается на спальном месте позади. По-хорошему, следовало бы ее обыскать, но вероятность того, что Клео вооружена, очень невелика. Во всяком случае, в ее номере при обыске я никакого оружия не нашел.
Фура продолжает тормозить.
Я стреляю водителю в левое бедро с расчетом, чтобы пуля лишь чуть зацепила мягкую ткань, и снова приставляю пистолет к виску Юрчика.
— Я же сказал: не останавливаться!
— Ты что наделал, пидор?! — орет водитель, однако скорость фуры увеличивается. Из бедра шофера сочится кровь. Но на педаль газа он давит правой, непростреленной ногой, я все сделал рационально.
— Клео, отыщи аптечку и окажи водителю первую помощь.
Не опуская пистолета, я левой рукой достаю из кармана наручники и пристегиваю правую руку шофера к баранке.
— Ты что, уху ел? — матерится он. — А если резкий поворот?
— Ничего страшного, браслет застегнут неплотно, запястье в нем провернешь, и все.
Клеопатра, перегнувшись через спинку, обрабатывает рану. Водитель орет и ругается.
— Теперь ты, — командую я Юрчику. — Руку. Быстро!
Защелкнув вторую пару наручников на запястье правой руки Юрчика, я приковываю его к своей левой руке, потом обыскиваю. Оказывается, за поясом на спине у него был табельный пистолет винтерполовца, заряженный резиновыми пулями. Им-то он и вывел из строя моих помощников. Ничего. Я и один справлюсь.
— Ты можешь объяснить, что происходит? — спрашивает Юрчик, видя, что я несколько успокоился.
— Происходит арест Заратустры, копа-предателя, который, вместо того чтобы хранить Виртуальность, пытается ее разрушить. Зачем вы пытаетесь разрушить вирт?
Вряд ли Заратустра прямо сейчас расколется. Но какой-то шанс у меня есть. Он не ожидал штурма, не думал, что я буду действовать столь решительно. Я очень уверенно идентифицировал его как Заратустру; о том, что Заратустры связаны с Террористом, я докладывал на оперативке. Ну давай же! Колись!
И Заратустра колется.
— В существующем виде вирт нам не нравится. Разве этого аргумента недостаточно?
— Ну так боритесь за изменение вирта, за отмену Хартии!
— Боролись, не получилось. Нас не хотят слушать. А значит, вирт должен быть разрушен.
— Когда это произойдет?
— Сегодня, через несколько часов.
— Конкретнее!
Я снова приставляю к виску Юрчика пистолет.
— Тебе нет смысла меня убивать. Мертвый я тебе уже ничего не скажу.
Клеопатра, вырезав на левой брючине водителя овальную дырку, уже залепила рану — касательную, как я и рассчитывал, — бактерицидным пластырем. Резко потянув правую руку Юрчика, я ухватываю Клео за волосы и приставляю к ее голове пистолет.