— Привет, как делишки? — сказал Итан.
Сара вздрогнула. Как часто она слышала от него эти слова.
Между незнакомой девушкой и Итаном завязался разговор. Она возмущалась тем, что его в чем-то несправедливо обвиняют.
— Вот и я о том же, — поддакнул Итан. — Я ничего не делал. Она сама виновата. Все вышло из-под контроля.
Девочка сняла пальто и кокетливо поинтересовалась, не угостит ли он ее вкусненьким. Итан взял с полки две коробки крекеров и потянулся за бутылкой.
— Водка — просто находка, — ухмыльнулся он.
Сара внезапно почувствовала слабость, словно ее ударили по коленям. Она умирала с последней мыслью: может быть, Итан пожалеет о случившемся и будет терзаться раскаянием. Но когда мы раним себя, чтобы причинить боль другим, это просто еще одна мольба о любви. Сара наблюдала, как Итан достает два бумажных стаканчика, и ей стало ясно: ее жест отчаяния остался без ответа, как и чувства, в которых она призналась ему на парковке.
Ее смерть была столь же незначительна, как и ее жизнь.
Сара умоляюще посмотрела на Дора.
— Зачем вы привели меня сюда? — сказала она.
В этот момент стены как будто растаяли и обстановка изменилась. Теперь все трое оказались в приюте, где Сара работала по субботам. Бездомные выстроились в очередь за завтраком.
Немолодая женщина раскладывала овсянку. Мужчина в голубой кепке шагнул вперед.
— А где Сара? — спросил он.
— Ее сегодня нет, — ответила работница.
— Сара кладет мне бананов побольше.
— Ладно. Вот вам добавка.
— Хорошая она девочка. Тихая такая, но мне нравится.
— Уже пару недель от нее ни слуху ни духу.
— Надеюсь, с ней ничего не случилось.
— Я тоже.
— Помолюсь за нее, пожалуй.
Сара моргнула. Ей и в голову не приходило, что кто-то в приюте знает ее имя. И она тем более не предполагала, что кому-то здесь будет ее не хватать. «Хорошая она девочка. Тихая такая, но мне нравится». Приятно это слышать.
Мужчина взял свою миску и сел рядом с другими бездомными. Несмотря на жуткие обстоятельства, эти люди продолжали жить, стараясь сделать свое существование более или менее сносным. Сара корила себя за черствость. Ну конечно, она летела сюда каждую субботу в ожидании встречи с Итаном. Между тем любитель бананов думал о ней куда больше, чем он.
Сару захлестнула волна стыда.
Она повернулась к Дору. Судорожно сглотнула.
— Где моя мама? — прошептала она.
В очередной раз картина изменилась. Теперь был день, и кучи снега высились рядом с тротуаром.
Сара, Дор и Виктор находились на парковке у автомобильного салона. Из офиса вышел продавец в зимней куртке, с папкой-планшетом в руках. Он зашагал прямо на них, прошел насквозь и приблизился к серому автомобилю-фургону с той стороны, где сидели пассажиры.
Из окна кабины выглянула Лоррейн.
— На улице такой холод, — сказал ей сотрудник автосалона, и с каждым словом у него изо рта вылетало облачко пара, — вы уверены, что не хотите зайти внутрь?
Лоррейн отрицательно покачала головой и быстро подписала бумаги. Сара осторожно направилась к ней.
— Мам? — пролепетала она.
Продавец взял документы. Лоррейн проводила его взглядом. Она плотно сжала губы, по ее щекам потекли слезы. Сара вспомнила, как сама она горько плакала в объятиях матери — из-за насмешек в школе, развода родителей… Мама Сары, пусть немного сумасбродная, всегда находила время для дочери, в трудную минуту гладила ее по голове и уверяла, что все будет хорошо.
Теперь Сара отчаянно хотела сделать то же самое.
Она увидела, что к машине подошел еще один человек, по пути складывая документы в конверт. Это был дядя Марк из Северной Каролины. Он сел на водительское сиденье.
— Ну вот и все, — сказал он. — Сожалею, что тебе пришлось приехать сюда, но они не приняли бы это без твоей подписи.
Лоррейн слабо вздохнула.
— Только бы не видеть эту машину.
— Понимаю, — согласился дядя Марк.
Они молча смотрели, как сотрудник салона отгоняет синий «форд» к задним рядам парковки.
— Нам пора, — произнес Марк.
— Подожди.
Лоррейн впилась взглядом в машину, пока та не исчезла за углом. Потом не выдержала и стала всхлипывать.
— Мне следовало быть рядом с ней, Марк.
— Ты не виновата…
— Я ее мать.
— Ты ни при чем.
— Почему она так сделала? Почему я не знала?
Он неловко попытался обнять ее, перегнувшись через переднее сиденье, их зимние куртки заскрипели, соприкоснувшись.
Сара обхватила себя за локти. Ей стало нехорошо. Она так стремилась избавиться от страданий, что даже не подумала о горе, которое принесет ее уход самым близким людям. Мать прижимала к груди конверт, внутри лежал чек от продажи машины — когда дочь садилась в нее, то была еще жива, и Лоррейн цеплялась за эту невидимую ниточку, связывающую ее с Сарой.
Дор встал перед ней и негромко повторил вслед за Лоррейн:
— Почему?
Почему она лишила себя жизни? Почему умерла в гараже? Почему причинила такую боль тем, кого любила?
Сара хотела оправдать свое страшное решение, свалить вину на Итана, на все свое никчемное существование. Она испытала унижение, жгучий стыд, шок. Итан отказался от нее, его друзья посмеялись над ней, ее секрет был раскрыт посредством компьютерного экрана и разлетелся по Сети, ее будущее разбилось вдребезги на ее глазах, и по сравнению с этим смерть от угарного отравления казалась ей благом.
Но увидев последствия своего поступка — равнодушие Итана, отчаяние матери, — Сара будто достигла самого дна и вынырнула на поверхность. Реальность, наступившая после ее бесславной гибели, поразила ее. Самообман закончился, истина окутала ее сердце, точно защитный кокон, и девочка смогла сказать лишь одно: «Я была совсем одна».
И тогда Седое Время возразил: «Ты никогда не была одинока».
С этими словами он положил руку Саре на глаза.
Внезапно она увидела пещеру и бородатого человека, спрятавшего лицо в ладонях. Глаза у него были зажмурены.
— Это вы? — прошептала Сара.
— Да. В разлуке с той, кого я люблю.
— И долго она длится?
— Столько, сколько существует время.
Сара увидела, как бородатый человек встает и вырезает символ на стене пещеры. Три волнистые линии.
— Что это?
— Ее волосы.
— Зачем вы их рисуете?
— Чтобы запомнить.
— Она умерла?
— Я тоже хотел погибнуть.
— Вы так сильно ее любили?
— Я мог бы отдать жизнь за нее.
— И вы бы сделали это?
— Нет, дитя, — ответил человек. — Это не в нашей власти.
Произнося эти слова, Дор понял, что, возможно, тысячелетия его мытарств и исканий были лишь прелюдией к единственному мгновению. Он знал о жизни без любви больше, чем кто-либо из землян. И чем больше Сара говорила об одиночестве, тем отчетливее он представлял свою миссию.
— Я была просто дурой, — пожаловалась Сара.
— Любовь не делает тебя дурой.
— Но он меня не любил.
— От этого ты не стала глупее.
— Просто скажите мне… — Ее голос звучал надтреснуто. — Когда эта боль пройдет?
— Иногда она так и не проходит.
Сара смотрела на бородатого Дора, сидевшего в пещере.
— Как вы вынесли такую тяжесть? — спросила она. — Как пережили века без любимой?
— Она всегда была со мной, — ответил Дор.
Он убрал руку с глаз Сары. Они увидели, как автомобиль-фургон уезжает по заснеженной улице.
— У тебя было столько лет впереди, — укоризненно произнес Дор.
— Я считала, что они мне не нужны.
— Ошибаешься. Нельзя отказываться от времени. Следующее мгновение может стать ответом на твою молитву. Отрицать это — значит зачеркивать самую важную часть будущего.
— И что же важнее всего?
— Надежда.
Стыд снова захлестнул Сару, и она опять заплакала. Никогда еще она так не скучала по матери.
— Мне стыдно, — всхлипнула девочка, и слезы полились у нее по щекам. — Я ведь думала, что это… конец.
— Конец — это вчерашний день, а не завтрашний.
Дор взмахнул рукой, и улица утонула в песке. Небеса окрасились фиолетовым цветом полуночи и осветились мерцанием россыпи звезд.
— В этой жизни тебе еще столько предстоит сделать, Сара Лемон.
— Правда? — прошептала она.
— Ты хочешь это увидеть?
Она секунду подумала, а потом покачала головой:
— Пока нет.
И Дор понял, что ее раны начинают заживать.
72
На сей раз Виктор проявил несвойственную ему наблюдательность. Обычно человеческие черты характера его не интересовали. Зато теперь он понимал, почему девочка казалась такой неуравновешенной, отчего дрожали ее плечи, а голос звучал надтреснуто. Она пыталась убить себя из-за несчастной любви. Вообще-то, парень этот смахивал на хулигана, с точки зрения Виктора (впрочем, тот судил предвзято, ибо Сара начинала ему нравиться). В конце концов девчонке показали то, что мудрый Деламот мог объяснить ей давным-давно: эти глупости не стоят таких мук. Он сомневался, что Грейс могла бы ради него покончить с собой, что бы он ни сделал. Сам же Виктор, между прочим очень сильно любивший жену, искал способ продолжить жизнь после смерти, хотя Грейс не могла последовать за ним.
Но пока что Деламот не мог уразуметь, каким образом возникают галлюцинации и кто на самом деле этот продавец из часового магазина. Он, кстати, заметно изменился с момента их первой встречи. За прилавком он казался крепким, здоровым, почти неуязвимым, а теперь был бледен, покрыт испариной, а его кашель усиливался. Виктор, напротив, чувствовал себя лучше, чем когда-либо, именно поэтому он был уверен, что все происходящее — фантом, порожденный его блуждающим сознанием. Человек не мог ни с того ни с сего проснуться здоровым и начать путешествовать во времени.
Дор склонился над песком и перебирал его пальцами. Наконец он поднял глаза на Виктора:
— Я и вам должен кое-что показать.
Деламота чуть не передернуло. Мир, оставленный позади, вызывал у него омерзение.