Алиса вернулась в сани, накрыв ноги накидкой из оленьей шкуры, и вся колона двинулась дальше. Первым, указывая путь и задавая темп движения, ехал на своем снегоходе Петр, следом один из охотников, затем я и замыкали, нашу колону двое саней, запряженные ездовыми собаками.
Аляскинский маламут, порода ездовых собак, выведенных специально для проживания и работы в условиях крайнего севера. Весом под сорок килограмм, эти собаки в упряжи, были способны тянуть за собой тяжеленные сани, напичканные припасами, генераторами, пассажирами, на многие километры, не нуждаясь в отдыхе или привалах. Признаться четно, когда я впервые увидел этих псов, даже не поверил, что они на такое способны. Но уже на исходе первых суток пути, видя, как они без отдыха и кормежки преодолевают километр за километром с тяжелым грузом, поменял свое мнение, проникнувшись уважением к двужильным животным.
Кроме того, собаки оказались воистину незаменимыми спутниками в условиях северных широт. Они защищали лагерь во время стоянок, ночью отгоняли от группы медведей и волков, которых привлекало тепло и запах пищи. В действительности, хищников отгоняли мои собственные чары, которыми я окружал лагерь на каждом ночном привале, от чего бывалые охотники, удивленно мотали головами, не понимая, почему грозные звери, не приближаются к лагерю, над которым разносились божественные ароматы готовящегося мяса.
- Давненько такого не бывало. – Удивленно присвистывали охотники, глядя как исхудалые полярные медведи, обходят стороной нашу стоянку, даже не делая попытки приблизиться. – В это время года, мишки обычно голодные. Их едва выстрелами в воздух удается отогнать. А сейчас и на десяток метров к лагерю не подходят.
- Диво дивное. – Кивал в такт словам товарища второй охотник.
Один только Петр хитро поглядывал в мою сторону, но комментариев разуметься не давал, предпочитая возиться с ужином. К тому моменту, когда все расселись вокруг костра, приступив к трапезе, один из охотников поднялся, намереваясь покормить собак. Но я только рукой махнул, ешь мол, сам займусь.
Кормить псов мне действительно нравилось. Да и сами собаки, относились ко мне с большой теплотой, что немало удивило местных. Мало кого из чужаков они принимали, подпуская к себе, только после команды хозяина. Ко мне же, собаки с первого дня отнеслись более чем дружелюбно, позволяя не только погладить пузико, но и съесть предложенную мной пищу, что для тренированного пса, привыкшего ничего не брать из рук чужаков, было и вовсе за гранью разумного.
Наполняя миски, попутно отбиваясь от скачущей вокруг меня стаи огромных псов, требующих толики внимания, я размышлял. Вот уже четвертая неделя пошла, а Себастьян все еще не восстановил свое тело. Признаться честно, без своего вечно бурчащего и читающего нотации фамиляра, чувствовал я себя не лучшим образом. И вроде как все на месте, но вот не покидает чувство, что чего-то не хватает. Может злобного брюзжания над ухом, а может и наших вечных споров на пустяковые темы. Я давно привык к ворону. С самого раннего детства, магический спутник был рядом, поддерживая в трудные дни, и помогая советом в непростых ситуациях. Многолетний опыт, магическая сила и знания, накопленные за долгую жизнь, делали его незаменимым помощником, способным не только протянуть руку в тяжелой ситуации, но и вытащить из смертельной ловушки, когда это необходимо.
Я переживал. Нет, конечно, было понятно, что совершившему превращение в пятне фамильяру, необходимо значительно больше времени на восстановление тела. Знал, что это лишь вопрос времени, когда пернатый пройдоха вновь станет кататься у меня на плече, да изрекать от туда очередные глупые замечания. И тем не менее, нет-нет, да в душе закрадывался холодок сомнений. Как пятно воздействует на фамильяра? Каково влияние пятна на магического спутника во время трансформации тела? А если не восстановиться? Последний вопрос, всплывал особенно часто. И дело здесь было вовсе не в том, что колдун, окончательно лишившийся фамильяра, терял больше половины своей колдовской мощи, плевать на это. Но вот потерять друга, которого ты знаешь столько же сколько себя, который считай, воспитывал тебя с пеленок, вот это было действительно страшно.
Гав!
Псы словно почувствовав мое настроение, перестали веселиться и махать хвостами. Вместо этого, они собрались в единую стаю, поскуливая, стали тыкать носами мне в ладонь. Хех, чёрт возьми, а ведь какие отличные животины эти собаки. Нет, не зря существует пословица, мол, собака друг человека. Истинно так, кто бы, что не говорил.
До Тормоча, наша группа добралась лишь к середине шестого дня. Поселок, хм. Сложно было что-то сказать об этом месте. Огромная, ровная как стол белоснежная пустошь, продуваемая всеми ветрами. Воздушные массы, утюжившие слежавшийся снег и поднимавшие припорошивший эту сковородку снежок, создавая причудливые завихрения, поднимавшиеся на добрые десятки метров. Снежные дюны, волнообразными наростами поднимающиеся по краям этой стеклянной пустоши, каменистые наросты холодных скал, где в выемках и неглубоких каменных карманах, устраивали свои гнезда полярные совы.
Сам поселок, представлял из себя скопление домиков, не имеющих общей структуры и видимо в далеком прошлом, выстраиваемых без всякой системы, совершенно хаотично. В самом центре стоял двухэтажный, широкий дом, видимо используемый в качестве эдакого, сочетания поселковой мэрии и общинного дома, где проводились праздники и собрания жителей. По крайней мере, на доске объявлений, черным по белому были написаны два послания. «Собрание жителей в среду в 13.00» и «Дискотека в четверг, в общем зале. Начало в 21.00» Чуть ниже этого объявления, маркером, от руки была выведена надпись. «Сергеичу не наливать. Вообще ни капли. В случае повторения прошлых инцидентов, отплата ремонта зала и мебели, будет проводиться за счет общих сборов. Администрация» Кто такой Сергеич, я не знал, но видимо куролесил этот проказник по полной, ведь под самой надписью, было не меньше дюжины комментарием не самого лесного содержания в отношении этого персонажа.
Но вернемся к поселку. Начиная от центрального, назовем его муниципалитетом. Так вот от этого общинного дома, уходили две параллельные улицы. Правая была застроена трехэтажными синими домиками, с желтой крышей и хорошей такой обивкой, защищающей от сильных морозов. Выглядели они не то что бы очень, но беря во внимание лютые круглогодичные морозы, на первый план выходила практичность, а не внешняя эстетика дома.
Левая улица, уходила перпендикулярно, резко изгибаясь в форме буквы «Г». Судя по всему, на ней были выстроены куда более ранние постройки. Ближе к центру, стояли серые, неказистые одноэтажные частные дома, с хорошо выделенными печными трубами, по которым вверх, поднимался сизый дымок.
Чуть дальше, на самом отвороте улицы, начинались выстроенные в белой пучине снежных наметов, контейнерные домики. Временное жилье для рабочих, вахтавиков и геологов. Всего около шести десятков подобных контейнеров, разной формы и размеров. Причем, сперва, я даже не понял, откуда подобные различия. Лишь спустя пару минут, до меня дошло. Округлые, или бочкообразные домики, были изготовлены еще при Союзе. Помню, читал статью о создании подобных временных жилищ. Они могли удерживать куда более низкие температуры, значительно сокращая потерю внутреннего тепла, благодаря своей необычной форме. Не особо удобные на практике, но куда более надежные для условий крайнего севера. Дальше по улице, уже располагались обычные, синие прямоугольные контейнеры, явно современного изготовления. Выглядели они со стороны презентабельнеесвоих советских аналогов, но для здешних лютых морозов…
- Дыра. – Сморщила носик, выглянувшая из саней Алиса.
- Кому дыра, а кому дом родной. – Обиделся один из охотников. – Людей здесь немного проживает, не как в вашей Москве. Зато держаться здесь все друг за дружку, помогают в трудный час, а не мимо проходят, отворачиваясь от погибающего у порога твоей квартиры человека.
Алиса хмыкнула, но комментировать не стала, откинувшись на спинку саней, да натянув покрывало из шкуры, по самый подбородок.
Толкнувший меня локтем в плечо Петр, кивнул в сторону охотника, тихим шепотом пояснив.
- Брат у него в Москве погиб. Уехал на заработки, связался не стой компанией, подсел на алкашку, а затем и на запрещенку. Через год умер от передоза в подъезде жилого дома. А соседи, не смотря на все его просьбы вызвать скорую, просто проходили мимо.
- Хм, не могу их судить за это. Далеко не каждый остановиться возле поймавшего приход торчка, что бы оказать ему помощь. Это такая себе публика, могут и отверткой в порыве своей наркоманской эйфории ткнуть.
- Ты бы прошел мимо?
- Да какая разница?
- Просто… интересно. – В глазах бывалого охотника, действительно плясало неподдельное любопытство.
Я не ответил, отвернувшись, глядя на улочки города. Несмотря на стоявший лютый мороз, зашкаливающий термометр показывающий минус тридцать два градуса, между домами, бодро слонялись жители. У здания мэрии, так и вовсе собрался небольшой пикет из десятка женщин, что-то яростно выкрикивавший, одиноко стоящему на пороге мужчине. Пухленький толстячок, в меховой шапке и шубе, едва сходящейся на его пузе, тихо и спокойно отвечал недовольным женщинам, вот только с каждой минутой, его лицо все сильнее приобретало багровый оттенок и его терпению и спокойствию, вскоре должен был прийти конец.
- Прежде всего, нужно найти своих. – Вздохнул я.
- Чего их искать? – Хмыкнул Петр. – Все Черновы, кто проходит через Тормач, направляясь на остров, всегда останавливаются в одном и том же месте.
Охотник хитро подмигнул, скосив взгляд мне за спину. Там, на самой окраине левой от магистрата улицы, стоял одинокий, одноэтажный домик, сложенный из серого кирпича. Над его крышей поднимались сразу две печные трубы, из которых поднимался густой черный дым. Чем бы там не топили печи, горючего явно не жалели. Оставалось только сочувствовать людям внутри. Сейчас в том доме, должно было быть жарче, чем в африканской саванне.