– Да. Уже ждут тебя.
– К моему несчастью, – ответил я.
Билл тихо рассмеялся и вернулся к чистке лимузина. Стоило мне открыть дверь, ко мне с лучезарной улыбкой повернулась Марта:
– Вы приехали, мистер Блэк? Добро пожаловать.
Поправляя прическу, она подошла ко мне.
– Рад видеть тебя в хорошем настроении, Марта. Мне сказали, ты заболела. Все в порядке?
– Да, немного нездоровилось. Но теперь все хорошо, – залилась румянцем девушка. Она была всего на несколько лет старше меня.
– Не надо так пугать Сэмми.
– О да, он очень волновался. Этот парень такой эмоциональный!
– Приводи его сюда почаще. Даже если меня не будет дома. По-моему, ему здесь понравилось.
– Спасибо, мистер Блэк, он правда…
Звук бьющейся посуды заставил нас вздрогнуть. Я прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Чего еще я ждал? Смешно и грустно, но общение с прислугой в этом доме было мне гораздо приятнее, чем общение с родителями. Для меня дом – воплощение ада. Марта взглянула на меня виноватым взглядом, будто могла влиять на то, что творилось в этом особняке. Я кивнул ей и направился на кухню. Истеричный голос мамы слышался все громче:
– И ты это называешь справедливостью?! Да ты вообще не знаешь, что это такое!
Звук пощечины прервал звон бьющейся посуды. Я зашел на кухню и увидел, как мама, опираясь о столешницу, держалась за щеку, а над ней с яростным лицом нависал отец.
– Я понимаю ваше желание поприветствовать единственного сына, но не стоило, – сказал я, перешагивая через битое стекло.
Мама вздрогнула и, смахивая с лица волосы, подошла ко мне.
– Я родила тебя от монстра, – процедила она сквозь зубы, бросив гневный взгляд на отца.
– Ты опоздала с этим заявлением. Это давно уже не новость, – тихо ответил я.
Больше ничего не сказав, мама вышла из кухни.
– И что вы на этот раз не поделили? – спросил я равнодушно.
– Твоя мать – истеричка! Чему удивляться, что у нас постоянно случаются разногласия? – Отец расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, схватил бутылку скотча и наполнил стакан.
– Простите… – Марта зашла на кухню и начала собирать осколки с пола. – Ужин уже готов, подавать сейчас?
Отец осушил стакан одним глотком.
– Подавай, Марта, я очень голоден, – улыбнулся я девушке, а отец так и не удостоил ее ответом.
Вечер обещал быть веселым. Когда я зашел в гостиную, мама сидела на диване, крутя в руке бокал красного вина.
– Сынок, я так рада, что ты приехал, иначе я бы свихнулась, – улыбнулась она.
Я вздохнул, заметив пустую бутылку на журнальном столике.
– И в честь моего приезда ты решила напиться? Я польщен.
– А разве трезвый человек может жить с твоим отцом? – Она придвинулась ко мне и прошептала: – Нет.
– Ты всегда можешь уйти от него. – Я подошел к бару и налил себе безалкогольный мохито.
– Хочешь, чтобы твоя мать пошла по миру? Хуже одиночества может быть только одиночество в нищете, Арли.
Я не ожидал другого ответа. Наверное, я единственный человек, который мечтает, чтобы его родители развелись. Было ужасно видеть каждый день ссоры, синяки на лице мамы и то, как она валяется на диване и напивается. Я не считал себя бесчувственным уродом, но жизнь незаметно сделала меня таким. Когда в очередной раз я наблюдал сцену, подобную сегодняшней, то не испытывал ничего. Для меня это стало нормой. Попытки заступиться за маму заканчивались тем, что попадало и мне. Отец не щадил никого, кто перечил ему. Я пытался достучаться до мамы. Но это было бесполезно. Невозможно вытащить из ямы человека, который не хватается за протянутую руку.
Сделав глоток, я присел напротив мамы и взглянул на нее. Она была в свое время лучшей заклинательницей в академии, подавала большие надежды. Но совершила ошибку – связалась с моим отцом. Теперь ее поддерживали на плаву только шопинг в элитных бутиках, алкоголь и встречи с подругами в дорогих ресторанах.
– Думаешь, с его миллионами ты останешься в нищете, даже если разведешься?
– Ты не понимаешь… – Мама осушила бокал и наполнила его снова. – Я любила твоего отца. Правда любила. Но он довел меня до такого состояния, что в моей жизни осталась одна радость – деньги. И теперь, – мама покрутила бриллиантовое колье, – я не могу от этого отказаться. Когда твою искреннюю любовь убивают, на смену ей приходит зависимость. Такова жизнь, Арли.
– Тогда сделайте мне одолжение и постарайтесь хотя бы на то время, что я здесь, не устраивать сцен.
– Как прошла последняя охота, Арли? – Вопрос мамы прозвучал как пустая формальность.
Мы сидели за длинным столом в зале и пытались насладиться едой. Со стороны могло показаться, что это уютный семейный ужин, если не обращать внимания на звенящее напряжение между нами.
– Как видишь, жив, – сухо ответил я.
Отец ухмыльнулся:
– Ты забыл добавить «пока что»?
– Нет, – я повернулся к маме, – забыл добавить «к несчастью отца».
– Если бы я хотел угробить тебя, не думаешь, что я не стал бы ждать двадцать лет? – отозвался отец.
– Как щедро! – усмехнулся я. – Твоя забота не знает границ.
– Ты не нуждаешься в заботе. Ты взрослый человек и должен сам о себе заботиться.
– По-моему, я всю жизнь предоставлен себе. Разве не этому ты учил меня с детства?
– Ну хоть что-то из моих уроков ты усвоил.
– Да, усвоил, что не нужно им следовать, если хочешь стать достойным человеком.
– Арли, – предостерегающе посмотрела на меня мама.
Отец сделал ей жест замолчать и, положив столовые приборы, посмотрел на меня. Меня пронзило осознание, что через двадцать пять лет я стану копией отца. Наверное, не смогу тогда смотреть в зеркало.
Отец тоже был эмпатом. Но он не смог пройти барьер, который я выставил, как только переступил порог дома, и уголки его губ пренебрежительно скривились. Закрываться от такого сильного эмпата было очень сложно. Но я не допущу, чтобы он почувствовал мой страх или сомнения.
Отец выжидающе приподнял бровь:
– Ты что-то хочешь мне сказать, верно?
– Да.
– У тебя три минуты.
– Не бойся, я не займу много твоего драгоценного времени. Я лишь хочу узнать, почему ты не усилил защиту, после того как открылись порталы в Лос-Анджелесе и погибли жители?
– Это правда? Открылся новый портал? – заинтересовалась мама.
– Тебя это не касается. Сколько раз говорил, чтобы не вмешивалась в мою работу! Я усилил стражу в Лос-Анджелесе.
– А другие города? Они тоже под угрозой. Портал может появиться где угодно.
– Я уже принял решение. Тебе не о чем волноваться. Можешь выступать с подобными вопросами, когда у тебя будет право голоса.
Я сжал в руке вилку, желая сломать ее пополам.
– Боюсь, у меня его не будет.
– Что, прости?
– После окончания академии я вступлю в «Протекшен» и продолжу охоту.
– После окончания академии ты займешь место в Совете под моим началом. По крайней мере если к тому времени ты не перестанешь быть Блэком.
– Кто знает.
Что могло быть хуже, чем работать с человеком, от которого я пытался убежать с раннего возраста? Диплом Дэвинфоллда гарантировал мне свободу, о которой я давно мечтал. Но грандиозные планы отца не менялись. Он думал, что я продолжу его дело, управляя политиками, которые боялись даже взглянуть на рестилера. Отец громко рассмеялся. Я задрожал от раздражения и страха.
– И как ты проживешь без моей кредитной карты? Без этих дорогих тряпок? – Отец потянул за рукав моей кожаной куртки. – Без люксовых автомобилей? Ты сможешь прожить, не закатывая вечеринок и не тратя мои деньги налево и направо?
– Пожалуйста, – устало потерла виски мама, – можно хотя бы один вечер провести в нормальной обстановке?
– Уверен, что не умру без этого, – ответил я. Отец мог манипулировать мамой, но на меня это не действовало. – Не хочу хвастаться, но я являюсь командиром отряда, если ты не забыл.
– Было бы странно, если бы ты им не стал. Мой сын должен быть во всем первым и лучшим. Наслаждайся игрой в охотника, бегая по темным переулкам, пока есть возможность. Тебя ждет место в Совете. Кто-то рожден, чтобы руководить, а кто-то – чтобы подчиняться. Запомни эту простую истину, если не хочешь скатиться на дно.
– А что для тебя дно, интересно? Можно находиться на моральном дне, даже обладая деньгами и властью.
Отец вновь рассмеялся:
– Нет, ты слышала это, Бриджит? – Но посерьезнел и повернулся ко мне. – Никто не смотрит на твои моральные ценности. Двигатель человечества вовсе не ценности, а страх. Ты либо внушаешь страх, либо становишься тем, кто подчиняется. Люди пешки, Арли. Они – беспринципное стадо, которым управляют такие, как мы. Твое имя должно наводить ужас. Только тогда ты завоюешь уважение. Хорошо подумай, кем хочешь стать.
– Я стану хорошим охотником.
– Мой сын не будет выполнять второсортную работу. Миллионы – слышишь, миллионы! – желают оказаться на твоем месте, неблагодарный щенок! А ты смеешь бросаться такими словами.
– Ты тоже был охотником, – заметил я спокойно.
– Это было лишь шагом на пути к большим целям. Я никогда не гордился тем, что бегал за монстрами. Все желают большего, но только единицы прикладывают для этого усилия. Даже несмотря на связи твоего дедушки, я годами пробивал себе путь, чтобы оказаться там, где нахожусь сейчас. А тебе все приносят на золотом блюдечке, но ты смеешь выражать недовольство. – Отец взглянул на мать. – Видишь, к чему привело твое воспитание? Это все твое влияние. Ты не позволяла мне вырастить его настоящим мужчиной.
– Можешь оскорблять меня сколько хочешь, но не смей называть работу охотников второсортной. Они спасают жизни, пока ты сидишь в кабинете и, наплевав на всех, не собираешься выполнять свои обязанности.
Я не успел опомниться, как резкая боль пронзила лицо. Отец так сильно ударил меня, что я повалился на пол.
– Доминик! – подскочила мама.
Он вскочил и, схватив меня за грудки, поднял на ноги. Вкус металла наполнил рот. Я почувствовал, как по подбородку что-то потекло. Кажется, губа рассечена. Отец впечатал меня в стену и грозно навис надо мной. Я стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь не впасть в ярость. Пальцы сильнее обвились вокруг вилки, которую я все еще держал в руке. Всего пару ударов в шею отца – и все это прекратится. Я представил, как из его горла хлещет кровь, лишая жизни. Но я лишь раздраженно поджал губы. Если я сделаю это, то ста