Отец схватил кинжал и прижал его к моему плечу.
– Не пытайся вывести меня из себя, – прошипел он мне в лицо.
Кинжал разрезал рукав моей рубашки.
– Эта штука, возможно, и спасает тебя от рестилеров, – произнес он, указывая лезвием на Печать, – но не спасет от меня. И, прежде чем уйти, хочу напомнить, чтó бывает, когда ты пытаешься что-то от меня утаить.
Жгучая боль пронзила плечо. Я сжал зубы, чтобы не закричать.
– Чтó бывает, когда влезаешь не в свое дело.
Я закусил губу от боли. Глаза застилали слезы, а плечо горело. Лезвие опускалось ниже, и выстроенные мной стены падали. Возможно, настал момент, когда нужно дать отпор. И только эта мысль успела возникнуть в голове, отец схватил меня за волосы и повернул к себе так, чтобы я смотрел ему в глаза. Боль нарастала, и я перестал соображать. Единственным желанием было отгородиться от боли.
Отец всегда пользовался ментальным даром, чтобы сломать меня.
– Хочешь, чтобы это прекратилось? – послышался насмешливый шепот.
Я крепче сжал край стола и судорожно выдохнул. Кожа покрылась испариной, голова кружилась, кровь бежала по руке, окрашивая белую рубашку в ярко-красный цвет. Я чувствовал, что еще немного – и сломаюсь.
Все закончится, Арли. Скоро. Вместе с учебой закончится и его контроль над тобой. Ты будешь свободен.
– Сэр, – послышался осторожный голос одного из охранников.
Он был полной противоположностью второго громилы, который готов был убить по одному слову отца.
– У вас личная встреча с вице-президентом. Вы можете опоздать.
– Иди и приведи себя в порядок. Скажешь, что поранился, когда дрался, – усмехнулся отец, вытирая кинжал о рукав моей рубашки.
Я поднял взгляд, чтобы молча поблагодарить охранника, его звали Грэг. В проеме двери я заметил кого-то. С округлившимися от ужаса глазами, прикрывая рот дрожащими руками, стояла Мелисса.
Глава 33Мелисса
Зал опустел, и я выбралась из укрытия за мишенями для метания ножей.
– Какого черта ты здесь делаешь? – хлестнули меня слова Арли, когда я вошла в оружейную.
Он качнулся, и я потянулась к нему, но он оттолкнул мою руку и схватился за дверной косяк. Он прикрыл глаза и сжал зубы, борясь с болью. Его посиневшее от синяков лицо покрылось испариной, а на губах запеклась кровь.
– Арли…
Мое сердце разрывалось, когда я видела его в таком состоянии.
– Ты не должна была соваться сюда, – отрезал он, – я же предупреждал.
Арли оттолкнул меня и, выйдя из оружейной, сделал несколько шагов, но вновь покачнулся. Я успела подхватить его, прежде чем он упал.
– Проклятье!
Арли медленно сполз по стене и сел, откинув голову назад. Он смотрел перед собой безжизненными глазами. Белая рубашка, пропитанная кровью, прилипла к телу, грудь вздымалась.
– Пожалуйста, перестань, – прохрипел он, прикрывая глаза, будто ощутил новую боль.
– Что перестать?
– Жалость и страх, которые от тебя сейчас исходят, хуже гнева отца.
Я присела рядом и осторожно дотронулась до его плеча. Он вздрогнул, но не отодвинулся. От одного взгляда на Арли в душе разрасталась боль.
– Почему? – морщась, произнес он и тяжело выдохнул, отводя глаза. – Почему ты чувствуешь себя так, будто это тебя порезали кинжалом? Прекрати, если не хочешь, чтобы я свихнулся. Я не могу отгородиться от тебя, мне нужно время для восстановления.
– Тебе нужна помощь…
– Мне нужно, чтобы ты ушла.
– Твоя рана…
– Это тебя не касается.
– Я всего лишь…
– Нет!
– Ты не можешь…
– Оставь меня, черт побери!
– Не могу!
Арли замер, глядя мне в глаза. Я закусила щеку изнутри, чтобы не разрыдаться, и покачала головой. Но жгучая слеза все равно покатилась по щеке.
– Упрямая, упрямая девчонка. Как же я ненавижу, когда ты не делаешь…
Арли замолк, когда я подалась вперед и обняла его нежно, не касаясь раны.
– Я не хочу уходить. Мы оба этого не хотим, – произнесла я, ощущая, как моя одежда пропитывается кровью. – И не смей это отрицать, Арли Блэк. Я нужна тебе.
Он вздохнул, и я ощутила на спине его ладонь.
Быстро вернувшись в свою комнату и сменив окровавленную одежду, я нашла ребят и сообщила, что Арли уехал с отцом по каким-то семейным делам. Потом я собрала все, что могло понадобиться: мазь Теймлы, марлевую повязку, пластырь, – и побежала в комнату Арли.
Когда я открыла дверь, он сидел, откинувшись на изголовье кровати и глядя в потолок. Не обращая внимания на его ворчание, я прошла в ванную и открыла кран, чтобы намочить марлю. В дверях появился Арли.
– Что ты делаешь?
– Снимай рубашку.
– Не смогла придумать повод получше, чтобы увидеть меня раздетым?
Я начала рыться в шкафчиках.
– Возможно, тебе и нравится, но хочу огорчить: красный – не твой цвет.
– Издеваешься? Уйди, Мелисса. Я сам справлюсь.
Найдя контейнер, я набрала в него воды.
– Ну? – посмотрела я на Арли. – Сам снимешь? Или ждешь, что это сделаю я?
Он удивленно посмотрел на меня. Но мне было плевать, что он думает.
– Мелисса, не выводи меня из себя.
Я вздохнула.
– Арли, – произнесла я как можно мягче, делая шаг к нему, – позволь помочь тебе. Кто-то сказал, что гордость – хорошая черта, если использовать ее с умом.
Он ничего не ответил, а я потянулась к вороту его рубашки, но он перехватил мою руку.
– Пожалуйста… – прошептала я.
Арли, поколебавшись, отвел взгляд и начал расстегивать рубашку. Я подбадривающе улыбнулась и, взяв все необходимое, прошла в комнату. Все здесь было в темных тонах: черные вельветовые занавески, мебель из темного дерева и черное постельное белье. На столе стоял открытый ноутбук и лежали стопки книг. В углу я заметила два футбольных мяча и вспомнила день, когда впервые нарисовала Арли.
Он появился в дверном проеме, и я едва смогла отвести взгляд от его подтянутого тела. Я заметила светло-голубую татуировку на его плече: круг с неизвестными символами. Это была Печать защиты. Я уже видела ее у Дастина. Но теперь могла разглядеть получше.
Арли медленно подошел и присел на кровать. Я поджала губы и застыла с марлей в руках. Рана была хуже, чем я думала. Доминик Блэк оказался настоящим монстром. Человек, который может сотворить подобное со своим ребенком, способен на все. Арли встретился со мной взглядом:
– Кого, интересно, ты сейчас так жаждешь убить?
Я быстро подняла стены.
– Угадай с трех раз, – раздраженно произнесла я.
– Поздравляю, теперь ты в курсе идеальных отношений в семье Блэков.
– И это ужасно…
– Не смей меня жалеть!
– Я не жалею, – пожала я плечами, – я восхищаюсь тобой.
Арли промолчал.
– Скрывать боль, пытаться быть сильным, несмотря ни на что, – это говорит о сильном характере. Это восхищает.
Я осторожно коснулась раны. Арли дернулся и сжал зубы.
– Осторожнее, – бросил он.
– У тебя есть домашнее животное? – спросила я, касаясь марлей кожи у пореза.
– Может, еще о погоде поговорим?
– В детстве у меня был мальтипу, похожий на тебя.
– Ты сравниваешь меня с щенком?
– Он был очень красивый и добрый, но вредный.
Арли усмехнулся:
– Польщен, что ты считаешь меня красивым и добрым.
– Так вот, – продолжала я, – он очень любил драться с соседскими собаками. Мальтипу, представляешь!
Я протирала марлей его плечи, грудь, пресс. Арли напрягся, задержав дыхание.
– Хотя ему был год, он состязался со взрослыми терьерами и овчарками. Однажды он пришел домой, волоча окровавленную лапу. Когда я перевязывала рану, Пэппи так озлобился, что укусил меня. Было очень больно. И ты сейчас ведешь себя так же, как Пэппи.
Подняв глаза, я встретилась взглядом с Арли.
– Я не кусаюсь, – произнес он и тихо добавил: – Но когда я это сделаю, обещаю, тебе будет приятно.
Мои щеки запылали.
– Черт!
Я отдернула руку, осознав, что сильно надавила на рану.
– Если собралась проделать дыру во мне, я бы просил быть нежнее, – заметил Арли, кривясь от боли.
– Прости… я…
– Я не боюсь, но то, что ты в своей жизни лечила только щенка, заставляет задуматься: выживу ли я после твоей помощи?
– Не пытайся вывести меня из себя, Арли Блэк, – прищурилась я, – я не уйду, пока не обработаю раны.
Я нахмурилась.
– Тебе нужно лечь, чтобы я смогла нанести мазь.
Когда он лег на спину, я склонилась над ним, осторожно нанося мазь на плечо. Коснувшись моих волос, Арли потянул за тонкую прядь, наматывая ее на палец. Один оборот. Два. Три. На четвертый он дернул сильнее, и мне пришлось наклонить голову, и мое лицо замерло в дюйме от его.
– Что ты делаешь? – Я уперлась руками в кровать.
– Почему ты снова чувствуешь это? Страх и боль? Ты боишься?
Я кивнула.
– Не за себя, – прошептала я, – за тебя.
Арли улыбнулся:
– Я же говорил, плохая идея – узнать меня лучше.
Он отпустил мои волосы, и я отстранилась.
– Я все равно хотела бы этого. – Я открыла упаковку с пластырями. – Несмотря ни на что, – произнесла я, наклеивая пластырь, – хотела бы узнать тебя лучше.
Когда я вернулась из ванной, Арли сидел на кровати, откинувшись на изголовье, и отрешенно смотрел в окно. Я хотела о многом поговорить, поддержать его, но подумала, что лучше уйти, и уже повернулась, но его тихий голос заставил меня замереть:
– Останься немного.
Мое замешательство Арли, судя по всему, принял за нежелание и, горько усмехнувшись, добавил:
– Прости, ты и так уже многое сделала. Ты не обязана.
Скинув ботинки, я забралась на кровать и устроилась рядом с Арли.
– Ты спросила, были ли у меня домашние животные. Когда мне было шесть, у меня была лошадь. Отец владел конной фермой, где обучались самые быстрые скакуны в Америке. Конный спорт был очень прибыльным. Отец часто брал меня с собой на ферму, чтобы обучать верховой езде. В первый же день я заметил белого жеребца, которому было всего полгода. Мы с ним быстро подружились. Я назвал его Сноу, – грустно улыбнулся Арли, – и всегда ездил на нем, когда бывал на ферме. Но однажды Сноу поранил ногу. Получил травму, которая не позволила бы ему участвовать в скачках. Ему было полтора года, и он был в самом расцвете сил. Отец места себе не находил. Он заплатил за Сноу кучу денег. К тому же приближались соревнования. Многие уже поставили на Сноу. Отец злился на меня, потому что Сноу поранился, когда я тренировался с ним. Я боялся, что он изобьет меня. Он всегда наказывал меня так. И знаешь, – Арли усмехнулся, – он умел бить так, чтобы никто не заметил мои синяки и раны. На людях он изображал любящего и заботливого семьянина. Но в тот день, – Арли шумно выдохнул, – если бы я знал, какое наказание меня ждет, я бы пожелал, чтобы отец избил меня до полусмерти.