Мерри с Пином еле-еле дотащились до могучего ствола, сели и прислонились к нему возле зияющих трещин. Сэм плелся где-то сзади. Вверху плавно покачивалась сплошная завеса желто-серой листвы. Путники утомленно закрыли глаза и словно бы услышали сквозь дрему: вода у вяза, вода увяжет, вода притянет и в сон затянет... Они уснули, уютно убаюканные журчанием реки, у самого ствола огромного серого вяза.
Фродо изо всех сил отгонял сон, ему даже удалось встать на ноги. Его неодолимо тянуло к воде.
– Погоди-ка, Сэм, – пробормотал он. – Хорошо бы еще ноги... окунуть...
Сэм сидел и клевал носом, изредка почесывая в затылке: как-то все-таки непонятно. Чудно что-то. Солнце еще не село, а они спят и спят. С чего бы это?
– Подумаешь, разморило, это пустяки, – соображал он. – А вот дерево чересчур уж большое, ишь, тоже мне, расшелестелось! Вода, дескать, притянет и в сон затянет – доспишься, чего доброго!
Он стряхнул дремоту, встал и увидел, что Фродо свесился к воде, а длинный цепкий корень потихоньку пригибает его, и Фродо даже не сопротивляется.
Сэм поскорей схватил хозяина за куртку и вытащил из-под корня, а потом кое-как и на сушу. Фродо очнулся и взахлеб закашлялся; носом хлынула вода.
– Представляешь, Сэм, – выговорил он наконец, – дерево-то спихнуло меня в воду! Обхватило корнем и окунуло!
– Что говорить, заспались, сударь, – сказал Сэм. – Отошли бы хоть подальше от воды, если уж так вам спится.
– А наши-то где? – спросил Фродо. – Не заспались бы и они! Сэм с Фродо обошли дерево. Пин исчез. Трещина, у которой он прилег, сомкнулась, словно бы ее и не было. А ноги Мерри торчали из другой трещины.
Сначала Фродо и Сэм били кулаками в ствол возле того места, где лежал Пин. Потом попробовали раздвинуть трещину и выпустить Мерри – безуспешно.
– Так я и знал! – воскликнул Фродо. – Ну что нас понесло в этот треклятый Лес! Остались бы лучше там, в Балке! – он изо всех сил пнул дерево. Еле заметная дрожь пробежала по стволу и ветвям; листья зашуршали и зашептались, словно посмеиваясь.
– Вы небось топора-то, сударь, не захватили? – спросил Сэм.
– Есть, кажется, у нас топорик, ветки рубить, – припомнил Фродо. – Да тут разве такой нужен!
– Погодите-ка! – вскрикнул Сэм, будто его осенило. – А если развести огонь? Вдруг поможет?
– Поможет, как же, – с сомнением отозвался Фродо. – Зажарим Пина, и больше ничего.
– А все же давайте-ка подпалим ему шкуру, авось испугается. – Сэм ненавистно глянул на раскидистый вяз. – Если он их не отпустит, я все равно его свалю – зубами подгрызу! – Он кинулся к лошадям и живо разыскал топорик, трутницу и огниво.
Они натащили к вязу кучу хворосту, сухих листьев, щепок – не с той, конечно, стороны, где были Пин и Мерри. От первой же искры взметнулся огонь, хворост затрещал, и мелкие языки пламени впились в мшистую кору. Древний исполин содрогнулся, шелестом злобы и боли ответила листва. Громко вскрикнул Мерри, изнутри донесся сдавленный вопль Пина.
– Погасите! Погасите! – не своим голосом завопил Мерри. – А то он грозит меня надвое перекусить, да так и сделает!
– Кто грозит? Что там с тобой? – Фродо бросился к трещине.
– Погасите! Погасите скорей! – умолял Мерри.
Ветки вяза яростно всколыхнулись. Будто вихрем растревожило все окрестные деревья, будто камень взбаламутил дремотную реку. Смертельная злоба будоражила Лес. Сэм торопливо загасил маленький костер и вытоптал искры. А Фродо, вконец потеряв голову, стремглав помчался куда-то по тропке с истошным криком: «Помогите! помогите! помоги-и-и-и-те!» Он срывался на визг, но сам себя почти не слышал: поднятый вязом вихрь обрывал голос, бешеный ропот листвы глушил его. Но Фродо продолжал отчаянно верещать – от ужаса и растерянности.
А потом вдруг замолк – на крики его ответили. Или ему показалось? Нет, ответили: сзади, из лесной глубины. Он обернулся, прислушался – да, кто-то пел зычным голосом, беспечно и радостно, но пел невесть что:
– Гол – лог, волглый лог, и над логом – горы!
Сух – мох, сыр – бор, волглый лог и долы!
В надежде на помощь и в страхе перед новой опасностью Фродо и Сэм оба замерли. Вдруг несусветица сложилась в слова, а голос стал яснее и ближе:
– Древний лес, вечный лес, прелый и патлатый –
Ветерочков переплеск да скворец крылатый!
Вот уж вечер настает, и уходит солнце –
Тома Золотинка ждет, сидя у оконца.
Ждет-пождет, а Тома нет – заждалась, наверно,
Золотинка, дочь реки, светлая царевна!
Том кувшинки ей несет, песню распевает –
Древний лес, вечный лес Тому подпевает:
Летний день – голубень, вешний вечер – черный,
Вешний ливень – чудодей, летний – тараторень!
Ну-ка, буки и дубы, расступайтесь, братцы, –
Тому нынче недосуг с вами препираться!
Не шуршите, камыши, жухло и уныло –
Том торопится-спешит к Золотинке милой!
Они стояли как зачарованные. Вихрь словно выдохся. Листья обвисли на смирных ветвях. Снова послышалась та же песня, и вдруг из камышей вынырнула затрепанная шляпа с длинным синим пером за лентой тульи. Вместе со шляпой явился и человек, а может, и не человек: ростом хоть поменьше Громадины, но шагал втройне: его желтые башмаки на толстых ногах загребали листву, будто бычьи копыта. На нем был синий кафтан, и длинная курчавая густая борода заслоняла середину кафтана; лицо – красное, как наливное яблоко, изрезанное смеховыми морщинками. В руке у него был большой лист-поднос, а в нем плавали кувшинки.
– Помогите! – кинулись навстречу ему Фродо и Сэм.
– Ну! Ну! Легче там! Для чего кричать-то! – отозвался незнакомец, протянув руку перед собой, и они остановились как вкопанные. – Вы куда несетесь так? Мигом отвечайте! Я – Том Бомбадил, здешних мест хозяин. Кто посмел обидеть вас, этаких козявок?
– Мои друзья попались! Вяз! – еле переводя дыхание, выкрикнул Фродо.
– Понимаете ли, сударь, их во сне сцапали, вяз их схватил и не отпускает! – объяснил Сэм.
– Безобразит Старый Вяз? Только и всего-то? – вскричал Том Бомбадил, весело подпрыгнув. – Я ему спою сейчас – закую в дремоту. Листья с веток отпою – будет знать, разбойник! Зимней стужей напою – заморожу корни!
Он бережно поставил на траву поднос с кувшинками и подскочил к дереву, туда, где торчали одни только ноги Мерри. Том приложил губы к трещине и тихо пропел что-то непонятное. Мерри радостно взбрыкнул ногами, но вяз не дрогнул. Том отпрянул, обломал низкую тяжелую ветку и хлестнул по стволу.
– Эй! Ты! Старый Вяз! Слушай Бомбадила! – приказал он. – Пей земные соки всласть, набирайся силы. А потом – засыпай: ты уже весь желтый. Выпускай малышат! Хват какой нашелся!
Он схватил Мерри за ноги и мигом вытащил его из раздавшейся трещины.
Потом, тяжко скрипя, разверзлась другая трещина, и оттуда вылетел Пин, словно ему дали пинка. Со злобным старческим скрежетом сомкнулись оба провала, дрожь пробежала по дереву, и все стихло.
– Спасибо вам! – сказали хоббиты в четыре голоса.
Том расхохотался.
– Ну, а вы, малышня, зайцы-непоседы, – сказал он, – отдохнете у меня, накормлю как следует. Все вопросы – на потом: солнце приугасло, да и Золотинка ждет – видно, заждалась нас. На столе – хлеб и мед, молоко и масло... Ну-ка, малыши, – бегом! Том проголодался!
Он поднял свои кувшинки, махнул рукой, приглашая за собою, и вприпрыжку умчался по восточной тропе, во весь голос распевая что-то совсем уж несуразное.
Разговаривать было некогда, удивляться тоже, и хоббиты поспешили за ним.
Только спешили они медленно. Том скрылся из виду, и голос его слышен был все слабей и слабей. А потом он вдруг опять зазвучал громко, будто прихлынул:
– Поспешайте, малыши! Подступает вечер!
Том отправится вперед и засветит свечи.
Вечер понадвинется, дунет темный ветер,
А окошки яркие вам тропу осветят.
Не пугайтесь черных вязов и змеистых веток –
Поспешайте без боязни вы за мною следом!
Мы закроем двери плотно, занавесим окна –
Темный лес, вечный лес не залезет в дом к нам!
И все та же тишь, а солнце уже скрылось за деревьями. Хоббитам вдруг припомнился вечер на Брендидуиме и сверкающие окна Хоромин. Впереди неровным частоколом вставала тень за тенью: необъятные стволы, огромные ветви, темные густые листья. От реки поднялся белый туман и заклубился у ног.
Идти было трудно, а хоббиты очень устали, ноги у них отяжелели, как свинцом налитые. Странные звуки крались за ними по кустам и камышам, а мерзко-насмешливые древесные рожи, кривясь, встречали их взгляды. Всем четверым подумалось, будто их затягивает в страшный сон, от которого не очнуться.
Но вдруг река прекратила урчать и начала мурлыкать, а трава под их ногами стала кроткой и шелковистой. Лес будто отступил и сделался оградой. В глаза вдруг блеснул желтый просвет настежь открытой двери.
Перед ними сиял дом Тома Бомбадила – оставалось только сойти с холма. Они все заторопились вниз, и хоббиты и пони. Усталость как рукой сняло, половины страхов как не бывало. Навстречу им грянула песня:
– Эй, шагайте веселей! Ничего не бойтесь!
Приглашает малышей Золотинка в гости.
Поджидает у дверей с Бомбадилом вместе.
Заходите поскорей! Мы споем вам песню!
А потом зазвучал другой голос – чистый и юный, как ранняя весна, но древний и мудрый, будто вековечное лето:
– Заходите поскорее! Ну, а мы споем вам
О росе, ручьях и речках, о дождях веселых,
О степях, где сушь да вереск, о горах и долах,
О высоком летнем небе и лесных озерах,
О капели с вешних веток, зимах и морозах,
О закатах и рассветах, о луне и звездах, –
Песню обо всем на свете пропоем мы вместе!
И хоббиты оказались на пороге, озаренные ясным светом.