Даня так жалобно посмотрел на учителя, что сдерживать смех Ларкариану было непросто.
– Не переживай, на балу танцуют в костюме, это всего лишь тренировка. – Выдавил он и решил сменить тему. – Лучше рассказывай, как проходит работа над собой?
– Хорошо, – Даня шмыгнул носом, вздохнул и расслабился.
– Хорошо – это не ответ, – возразил хранитель, – мне нужно знать подробности.
Даниил подался вперед и положил руки на колени.
– Вначале было трудно, – начал он, – не удавалось справиться с мыслями в голове. Постоянно возникали какие-то образы, о чем-то думал. Сейчас, когда смотрю на свечу, стало получаться. Все вокруг пламени расплывается, становиться мутным, вижу только его. В голове постепенно образуется тишина, правда, пока ненадолго, – мальчик печально вздохнул.
– Для начала приемлемо, – вынес свой вердикт Ларкариан. – Прогресс есть, это хорошо. Раз ты чего-то достиг, то усложню задачу. Необходимо двигаться дальше, времени у нас совсем мало.
После того как Ларкариан подробно изложил Даниилу, что и как ему делать, мальчик некоторое время молчал, обдумывая сказанное, затем кивнул.
– Только не усни в процессе! – предупредил хранитель.
Даниил нахмурился, выражая возмущение. Чтобы он уснул! Да никогда!
– Процесс будешь чередовать, вначале первое, затем второе, на этом все. – Подытожил Ларкариан. – Вопросы?
Даня стал размышлять, чего бы такого спросить. Глянув на учителя, вздохнул.
– Вопросов много, но к данному моменту они не относятся.
Хранитель понимал, что ему многое непонятно и еще больше Даня испытывает любопытство по разным направлениям, но юноша сдерживал себя. Ларкариан специально не желал обсуждать и отвечать на те вопросы, что не относятся к поставленным задачам, оставляя все на потом.
– Значит, все уяснил?
– В общем, да, вот только хотелось бы понять конечную цель, к чему это? – Даниил вопросительно посмотрел на учителя.
– Для процесса инициации необходимо медитативное отстраненное состояние сознания, замыкающее восприятие на самом себе, – пояснил он как можно проще, но, видя по выражению лица парня, похоже, не получилось.
– Вы вот так скажите, с одной стороны, вроде ничего сложного, а с другой – ничего не понятно и возникает еще больше вопросов, – посетовал Даниил.
Ларкариан это и сам понимал.
– Просто ты еще мало знаешь, много непонятных слов, но со временем разберешься.
Даня вздохнул.
– Тогда вопросов больше нет, пока нет, – добавил он в конце.
– Хорошо, можешь идти заниматься. – Хранитель кивнул на дверь.
Даниил поднялся и, поклонившись, быстро вышел из кабинета.
Ларкариан задумчиво посмотрел в сторону окна. Пока все идет как надо. Вот если инициации не произойдет… На этой мысли его передернуло. Хотелось выругаться на самого себя, да теми словами, что ребенку знать не стоит.
Вот только он сдерживался их произносить даже мысленно, так как знал сущность слова и какое оно может оказывать пагубное воздействие как на окружающее пространство, так и внутренний мир произносящего.
Каждое слово несет в себе смысл, образ и энергию, которую в него вкладывает человек, и она имеет пусть малозаметное, но действие. Раз сквернословит, то уже породил в себе частичку мрака, деструктивную энергетическую структуру. Это оскверняет душу, проявляя внутренний гнев. А гнев разъедает душу. В итоге он может затмить рассудок, что приведет к ужасным последствиям.
Не зря народ называет подобные слова сквернословием, от слова «скверна». Так обозначается мерзость, все противное и отвратительное, грязь и гниль, мертвечина и нравственное растление. Ларкариана передернуло. Вот только все это мало кому понятно.
Данные размышления привели его в норму и отвлекли от грустных мыслей. Пора было сходить в одно место и потребовать должок в виде породистого скакуна. Через мгновение он исчез.
Дане насчет занятий верховой ездой Герман ничего не сказал. Вечером назначенного дня он пришел с недоумевающим Даниилом в конюшню. Даня не мог понять, чего они здесь забыли? Дядя Герман был какой-то загадочный и не отвечал на вопросы.
Как только вошли, то сразу увидели в проходе довольного Ларкариана. Он махнул им рукой, подзывая к себе.
Когда подошли и увидели, кто находится внутри стойла, их удивления и восхищения не было предела. Замерев на месте, не в силах отвести взгляд, оба заворожено уставились на молодого вороного коня. Его окрас был абсолютно черный, со светло-золотой густой длинной гривой, хвостом и чулками на ногах того же цвета. Его шерсть блестела, а пропорции тела завораживали своей грациозностью.
Даниил прижал руки к груди, открыв рот в изумлении.
Несмотря на сильно развитую мускулатуру, шея коня имела изящный изгиб и весьма высокую поставу с хорошо развитой и протяженной холкой. Можно было просто стоять и часами любоваться на него из-за нереальной грации самого совершенства.
– Ты где это взял? – едва выговорил Герман, не отрывая взгляда от скакуна.
– Нравится? – Ларкариан довольно заулыбался.
– Холоскийская порода, но это же невозможно! – Сын был поражен увиденным.
– Забрал в одном мире у тамошнего правителя. Ох, и долго же он упирался, не желая его отдавать, ты бы знал, – Ларкариан покачал головой.
– Ты что, украл скакуна? – Герман удивленно уставился на отца.
– Ты думай, что говоришь, – искренне возмутился Ларкариан.
– Тогда поясни, – не понял он.
– В свое время я спас его государство от полного уничтожения, – отец и сам продолжал любоваться на скакуна. – Один сильный некромант, собрав приспешников, решил там порезвиться. Весьма заметное было возмущение темных сил, пришлось вмешаться. К тому моменту дети правителя были уже в плену и их ждала незавидная участь. Ты знаешь, я никогда ничего не прошу за то, что совершаю, но в этот раз сделал исключение. Пришлось напомнить о тех событиях. Поверь, мне это было неприятно, но иначе он ни в какую не желал отдавать сие чудо, люди быстро забывают добро.
– Прости, виноват, сказал не подумав, – извинился Герман. – Но ведь это легенда! – Он кивнул на коня. – Их давно не существует! Как? Откуда? – Сын не мог поверить в то, что видит.
– Тот мир весьма странный. Подробности тебе ничего не скажут. Откуда данная порода у правителя неизвестно. Сам он категорически отказался говорить, и, поверь, готов был умереть, лишь бы сохранить тайну. У него еще кобылица осталась и вот таких два красавца. По правде сказать, я опасался его сюда приводить. Это животное довольно умное, весьма своенравное, проще говоря, характер не сахар. – Ларкариан посмотрел на продолжавшего стоять без движений Даниила, который только моргал, неотрывно наблюдая за конем.
– Скакун может быть строптивым, – продолжил хранитель. – Не слушаться наездника, даже скинуть его, а то и вовсе проявить неповиновение и ударить копытом. А уж покусаться любитель, только руку протяни. – Ларкариан поглядывал на Даню, как бы это животное его и вправду не покалечило.
Конь со своей стороны вначале разглядывал людей, практически не шевелясь. Затем, немного опустив голову, уставился на Даниила. Его умный, дерзкий с хитринкой взгляд исподлобья внушал опасения.
Ларкариан положил руку на плечо мальчика.
– Даня, очнись.
Юноша вздрогнул и посмотрел на хранителя.
– Отныне данное животное твое, и я надеюсь, он будет верным другом. Ухаживай за ним, люби, холь и лелей, и тогда не подведет, – произнес Ларкариан.
Даниил нервно сглотнул, ком подступил к горлу. У него не было слов, чтобы выразить свои чувства и слова благодарности. Взгляд животного и его встретились.
– Только представь, – продолжил Ларкариан, – на тебе черный расписной камзол с золотыми узорами, притороченная шпага. Ты мчишься на своем верном друге через поля, равнины, пролетая над оврагами, твои золотистые длинные волосы вместе с гривой коня развеваются по ветру.
Хранитель не успел договорить. Резко распахнув стойло, Даня рванул внутрь.
– Куда? – не успев его схватить, крикнул Герман.
Мальчик, обхватив голову коня, прижался к ней щекой и стал нежно гладить по морде.
– Черныш, Черныш ты мой, Чернышечка. – У Дани потекли слезы радости, как будто он только что встретил любимого человека.
Конь не успел даже дернуться и опешил. Уши встали торчком, морда выражала крайнюю степень удивления. Еще никто и никогда не смел с ним так обращаться. Но эти искренние нежные слова мальчика, неподдельная детская любовь покорили его! С животным что-то произошло, сердце дрогнуло, скосив глаза, он преданно посмотрел на своего хозяина, нет, на своего друга!
Мужчины замерли, боясь даже пошевелиться. Даня приподнял голову, положил обе ладошки на морду животного.
– Ты ведь не против, если я буду тебя называть Черныш, тебе нравится? – Глядя ему в глаза, произнес он.
В ответ конь фыркнул, подтверждая, что согласен. Даня нежно погладил его.
Герман опомнился, сделал шаг вперед, протянул руку к мальчику, но тут же быстро ее отдернул. Конь мгновенно среагировал, дернул головой в его направлении, и зубы клацнули в сантиметре от пальцев управляющего. Скакун зло зыркнул на мужчину, показав при этом белоснежные зубы.
– Даня, – позвал мальчика Ларкариан, он повернулся.
Животное легонько подтолкнуло парня головой в спину. Даниил еще раз ласково погладил коня и чмокнув вышел из стойла.
Ларкариан не знал, что сказать. Только что у него на глазах произошло небольшое чудо. Зверь, обладающий колоссальной силой, о которой он не стал упоминать, признал и принял мальчика.
Хранитель планировал сближать их постепенно, чтобы оба привыкали друг к другу. Даниил поначалу должен был просто сидеть возле стойла и разговаривать с ним. Была целая древняя методика сближения, а тут произошло все быстро, можно сказать, мгновенно.
– Поведай ему, что это за зверь такой, – попросил Герман, пряча за спину руки с трясущимися пальцами. Их только что едва не откусили.
Ларкариан облегченно выдохнул. Напряжение спало, не на шутку испугавшись за ребенка, он уже готов был применить магию, чтобы мгновенно погрузить коня в глубокий сон.