носился к ним как к родным. Обучал, воспитывал, они росли, взрослели, старели, а затем умирали. Жена у меня тоже была. Нравилась мне одна молодая красавица, и так случилось, что полюбили друг друга. – Ларкариан тяжело вздохнул. – Как ты знаешь, общих детей у нас быть не могло, но жили в любви и заботе друг к другу. Шли годы…, в итоге я остался один. – Отец замолчал, ком подкатил к горлу.
– Почему? – искренне удивился Даниил.
– Время неумолимо, – печально произнес Ларкариан. – Она умерла от старости. Знаешь, как тяжело видеть, как любимый человек стареет, а потом умирает, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Ларкариан посмотрел на огонь.
– Как говорил мой отец, я слишком человечный, раны от потерь близких людей оказались для меня болезненными. Выгляжу молодо, не старею, хотя мне уже пошел тысяча семьсот восемьдесят первый год.
У Даниила от удивления расширились глаза.
– Это немного, – увидев реакцию сына, он усмехнулся, – по сравнению со своим отцом, твоим дедом, я еще юнец.
– А сколько же ему? – с придыханием поинтересовался Даня.
Ларкариан совсем опечалился, вспомнив о нем.
– Четыре тысячи двести пять, – многозначительно произнес он.
Даня даже присвистнул.
– Да, да, – подтвердил Ларкариан, – я у него самый поздний ребенок в истории нашего вида. Не знаю, почему отец так долго не брал себе ученика, он не поведал, хотя я неоднократно спрашивал. Каждый раз отмалчивался, лишь хмуря брови. В моем поколении я самый запоздалый, – хранитель задумался, затем добавил, – если брать в целом, то наш род самый древний.
– Папа, а расскажи, чем ты занимаешься, что такое хранитель миров? – поинтересовался Даниил. Отец часто об этом упоминает, но еще ни разу не объяснял.
– Обязательно расскажу, – подтвердил он, – но уже поздно, пора спать. Ты очень долго будешь ребенком, так что успею поведать о своей жизни, да и не только о ней. Расскажу о других мирах, иных расах, которые совершенно не похожи на человеческие, а есть и такие, что и сравнить даже не с чем. Жизнь многогранна и разнообразна, и порой принимает удивительные, причудливые формы, при этом разумна и высокоорганизована.
На этом они расстались, Даниил ушел к себе и долго не мог уснуть, обдумывая сказанное отцом.
С утра он, как всегда, сбегал к Чернышу, затем на полигон размяться.
После завтрака Ларкариан собрал всех жителей замка во дворе и представил Даниила как своего родного сына, передав вкратце придуманную легенду.
Женщины прослезились, каждый хотел поздравить мальчика с возвращением, похлопать по плечу. Даня при этом краснел и сильно смущался.
Вечером, после суетного дня, он вновь устроился на диване рядом с отцом. Тот ему в общих чертах поведал, кто такие хранители миров.
– Основная наша задача состоит в том, чтобы пресекать темные проявления, да иногда устранять конфликты, дабы люди окончательно не поубивали друг друга, и миру не пришел конец. Иногда помогать развиваться молодым мирам, но при этом явно не вмешиваться. Всё это приходится делать тайно, не раскрывая сути того, кто мы есть на самом деле. Поэтому в этом мире я архимаг, друг короля и его советник.
– А что такое прорыв и предел? – уточнил мальчик, вспомнив, что отец как-то об этом упоминал.
– Не уверен, смогу ли на данный момент тебе объяснить так, чтобы ты понял, это сложно.
– Я умный, папа, разве ты забыл? – удивился Даниил, хитро прищурившись.
– Тут дело в другом, – усмехнулся отец. – Сам по себе вопрос весьма сложный.
На некоторое время он задумался. Общее понимание все-таки стоит дать, когда придет время, объяснять будет проще.
– Видишь ли, кроме нашей вселенной, существуют и другие, это можно представить как пирог, который имеет много слоев, и каждый из них \– свое мироздание. Промежуток между ними мы называем междумирье. Часто там появляемся, смотрим, не истончилась ли грань. Если это произойдет, случиться прорыв. В случаи необходимости применяем магию, иначе в нашу вселенную хлынут потоки нечто иного, не совместимого с истоками нашего бытия, проникнут те, кто обитает за гранью. Никто не знает, какие они, но точно известно – другие. Не плохие, не хорошие, просто иные, чуждые нам. Это мы и называем прорыв предела. Радует лишь то, что подобного в истории пока не случалось. Надеюсь и не произойдет.
Даниил задумчиво почесал затылок.
– Да, понять это действительно сложно.
– На данный момент и не требуется. – Отец улыбнулся. – Есть также отдельные миры в нашей вселенной, мы называем их темные. Они существуют в другой реальности и противоположны самим основам бытия. Там иные законы, а мы для них всего лишь пища. К тому же весьма притягательная. Ради нашей жизненной силы они готовы на всё, ибо эти создания вечно голодны. По большей части они мало разумны, но есть среди них и те, кто весьма умен, хитер, расчетлив и безжалостен.
Бывает так, что маг, чародей или колдун, поклоняющийся тьме, ради власти и корысти, совершает ритуалы, вступая с ними в контакт. Темные сущности обещают многое, клянутся, что сдержат слово, идут на всё, чтобы попасть в наши миры, дабы насытиться и, как следствие, стать сильнее. По вине таких фанатиков, нашедших где-то тайные знания в запретных книгах или свитках, с помощью которых можно совершить темный ритуал, зачастую возникает инферно. Представляет оно собой интенсивный и неконтролируемый огонь, настоящее пекло, от которого нет спасения, и вся местность наполняется хаосом. Также иногда происходят локальные проколы, через которые темные твари врываются в наш мир, сея ужас, страдания и смерть. Интересное им дали определение в одном мире, откуда я приносил тебе мороженое.
Даниил от его упоминания зачмокал губами и облизнулся.
Отец улыбнулся, потрепав его волосы.
– Сладкоежка, такой же как Герман.
Мальчик в ответ лишь томно вздохнул.
– Там их называют демоны, – продолжил отец. – Исчадия Ада, твари преисподней, есть много книг, написанных на эту тему, где их квалифицируют по иерархиям. По большей части выдумка, но кое-что все-таки соответствует действительности. И с инферно, и с обуреваемыми темными силами магами, и с этими локальными проколами, да и с самими тварями приходится бороться нам. Но мерзости и без того в мирах всегда хватало. То некромант какой-нибудь появиться, то кто-нибудь начнет стихийных духов пробуждать или поклоняться смерти, принося множество человеческих жертв.
Бывает, колдун творить черные мессы, используя в ритуалах кровь детей или просто принося их в жертвы. Устраивает непотребства, всячески вредит людям, сбивая их с пути и завлекая в свою секту. С такими тоже боремся.
Даня сдвинул брови и нахмурился.
– Да, да, – подтвердил отец, – и что самое плохое, не так уж и редко. Увы, таковы реалии, сам знаешь, насколько жестоки и бесчеловечны бывают люди. В некоторых странах до сих пор процветает рабство, а человеческая жизнь ничего не стоит.
Даня поежился.
– Увы, сынок, и об этом тебе тоже надо знать, – отец погладил его по голове, – ведь еще недавно тебя самого могли просто продать в рабство.
Даниил тяжело вздохнул.
Ларкариан посмотрел на затихшего мальчика.
– Ну что, расстроился? Ничего, не все так плохо. Есть и светлые миры, где люди живут по совести и справедливости. Там знают, что такое честь, достоинство, долг, доблесть, добродетель, милосердие и духовность. Их немного, но они имеются. Существуют и высокотехнологичные миры, где люди построили большие железные корабли, дабы летать на них по небу и еще более удивительные – на другие планеты. Изучают космос, свершают великие открытия, правда, бывают и воюют, они же люди, куда без этого. Как бы глубоко не забирались в тайны мироздания, создавая все более и более совершенные машины, но искоренить в себе зависть, алчность, жажду власти, корысть, жадность все равно не могут.
Далее Ларкариан углубился в философские рассуждения на тему существования различных религий, что присуще людям в разных мирах и в чем их отличия. Вскоре он заметил, как сын погрузился в сон, и осторожно отнес мальчика в его комнату, уложив в постель.
Утром Даниил оделся в парадный костюм, и его тут же начало трясти от волнения. К тому же Герман категорически отказался ехать на бал к королю, сославшись, что успел насмотреться на это бестолковое сборище праздно шатающихся людей.
Отец догадывался, почему он там не желает присутствовать, кое-кто из особ женского пола настойчиво пытался привлечь его внимание. Препятствовать его решению Ларкариан не стал и во дворец отбыл с Даниилом.
Дорога до города ничем не выделялась, луга, леса, холмы, но как только въехали в столицу, мальчик прилип к окну и глазел по сторонам, для него все было в новинку. Огромное количество одетых зачастую в дорогие одежды людей, красивые большие дома. За окном мелькали разноцветные вывески, то тут, то там проходили стражники, королевские гвардейцы, проезжали кареты, было шумно.
Город гудел как растревоженный улей, все постоянно куда-то перемещались, а завидев карету Архимага останавливались, бросали настороженные взгляды, многие кланялись.
Как только они въехали в прекрасный сад, окружавший дворец, Даниил приоткрыл рот от поразившей его красоты. Карета проехала возле восхитительных фонтанов, у которых важно прохаживались большие розовые диковинные птицы.
На пороге дворца карету встречал дворецкий в пышной яркой парадной одежде. Поклонившись, он проводил их внутрь.
Оказавшись в холле перед золочёными дверьми, их попросили немного обождать.
– Так, Даниил, – начал давать последние наставления отец, – после того как нас объявят, войдем в зал. Я понимаю, что ты никогда не был на подобных мероприятиях. Держи себя в руках, и чтобы не происходило, передвигайся как тебя учили, кулаки не сжимай, – Даниил разжал их. – Не трясись, будь естественным и, пожалуйста, за меня не хватайся.
Видя, что сын уже напрягся, побелел от волнения, шлепнул его легонько ладонью по спине. Тот вздрогнул и, немного придя в себя, сглотнул.