«Вода… — запоздало сообразил он. — Горькая вода…»
— Похоже, тебя опоили, мелкий, — шепнул Призрак. Вепрь не видел его, но отчётливо слышал: голос звучал прямо в голове.
Похоже на то…
— Не смей отключаться! — велел Призрак громким шёпотом.
Легко ему говорить!
Вокруг царила темнота, суета, какая-то непонятная возня. Кто-то ругался. Кто-то кричал. Кто-то мычал. Звал на помощь. Лошади ржали. Гончие лаяли. Воняло гарью, кровью и паникой.
— Тяжёлый! — посетовал один из тех, кто его, Вепря, волок.
— Давай его сюда, — отозвалась долговязая тень, и голос показался смутно знакомым. — Вложи ему в руку ятаган. Да не этот! Окровавленный. Вот. В самый раз.
— Неужто ку́пятся?
— Ещё как, — заверил долговязый. — Парень не в ладах с головой. Это легко проверить. До того, как попасть на лерийское судно, он вырезал в Гиблостепях кучу народа. Его даже прозвали Чёрным Жнецом.
— Звучит дельно, — отозвался пустынник. — Главное, чтобы не кинулся следом.
— Не кинется, — отмахнулся долговязый. — Сутки на́ноги не встанет: средство добротное, проверенное. Наш след успеет простыть.
Пустынник кивнул.
— Вижу, ты всё продумал.
Долговязый хмыкнул.
— Ещё бы. Ставки слишком высоки.
— А ежели сболтнёт лишнего? — пустынник легонько пнул Вепря носком сапога.
— Не сболтнёт, — с завидной уверенностью заявил долговязый. — Он нем, как рыба. Да и кто станет слушать раба?
1. Шемаг — арафатка. Мужской головной платок.
2. Сардоба — гидротехническое сооружение для сбора и сохранения пресной воды в засушливых районах (пустынях и полупустынях). Представляет собой каменный купол над широким колодцем.
3. Мятлик — травка такая.
Глава 11
— Проснись…
Багряное небо. Алый песок. Красные звёзды пляшут вокруг кровавой луны.
— Проснись…
Изрубленные тела. Сладковатый запах мертвечины. Во́роны выклёвывают глаза. Шакалы лакомятся сочными потрохами. Весь лагерь завален трупами. Ловчие, псари, конюхи, стражи…
Он убил их. Убил их всех.
В трещинах такыра пузырится маслянистая чёрная жижа. Она выплёскивается на поверхность и принимает форму длинных осклизлых ручищ с узловатыми пальцами. Полужидкие длани тянутся к нему, стискивают предплечья, кандалами сцепляют голени, хватают за горло, парализуют, лишают возможности двигаться и дышать.
— Убийца… — раздаётся из-под земли. — Убийца! Твоё место среди нас. Твоя душа прогнила. Ты наш теперь. Ты наш!
— Проснись…
«Не хочу. Не могу»
— Ты должен. Иначе нельзя. Каганэ уже хватилась сына. Если тебя найдут, запытают до́смерти!
Ласковый женский голос звучит сразу со всех сторон. Льётся с неба, шелестит в траве. Он знает этот голос. Хорошо знает. Как и его обладательницу. Увидеть бы её, хоть на мгновение. Обнять. Уткнуться носом в тёмные локоны…
Но этому не бывать. Никогда больше не бывать. Всё ушло. Растаяло дымкой. Не осталось ни надежды, ни веры, ни памяти.
«Пускай запытают, — отвечает мысленно, а чёрные щупальца обвивают коконом, стонут, пищат, норовят утащить под землю. — Всё опостылело»
— Знаю. Но надо бороться. Быть сильным. Проснись!
«Когда просыпаюсь, забываю тебя. Забываю, кем был когда-то»
— Потерпи. Ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь. Просто надо вернуть… — голос отдаляется.
Что? Что вернуть?
— Имя! — кричит она откуда-то издалека. — Ты должен вернуть имя, и тогда…
Вепрь очнулся так резко, что дыхание перехватило. Сел. Проморгался. Поглядел на клинок в руке, перевёл взгляд на залитый кровью лагерь и выматерился. Долго. Грязно. И… совсем не беззвучно.
— Ого! У кого-то голосок прорезался? — Призрак присел рядом на корточках.
— Твою мать… — Вепрь зажмурился и мотнул головой. Увы, ничего не изменилось. — Это… моя работа? — Он кивнул на изрубленные тела.
— Не помнишь? — с тоской вопросил Призрак.
— Мне снился голос, — признался Вепрь. — Он велел проснуться.
— И ты проснулся, — кивнул Призрак. — А теперь вспоминай.
— Кто ты?
Призрак отвёл глаза и, кажется, погрустнел.
— Это ты тоже вспомнишь, но позже. Сейчас важно другое. Сосредоточься!
И Вепрь сосредоточился. Смежил веки, надавил пальцами на виски и напряг извилины так, что чуть вены на лбу не полопались.
— Енкур… — пробормотал, не открывая глаз. — Он… опоил меня. И решил выставить козлом отпущения. Его люди перебили свиту и…
— И…? — Призрак смотрел выжидательно.
— Таймур! — Вепрь вскинулся и попытался встать. Не вышло. — Каган у них.
— Что думаешь делать?
— Выслежу и отобью. — Вепрь всё-таки поднялся. Ноги норовили подогнуться: шатало, как на корабле в шторм. — Но сперва поссу.
Призрак хохотнул.
— Смотрю, Енкурова отрава пошла на пользу: к тебе вернулось твоё особое обаяние. Это радует.
Вепрь покосился на него, но ничего не сказал. Этот тип — лишь помутнение в башке, не более, но…
Без него было бы совсем тошно.
Перед тем, как двинуться в путь, Вепрь тщательно обследовал лагерь. Позаимствовал у мёртвого стража портупею с ножнами и подогнал ремни под себя, сорвав к чёртовой матери шнуры добрых намерений. Тщательно протёр ятаган от крови, на всякий случай прихватил второй, а заодно разжился кинжалом — его он вытащил из-под лопатки лежащего ничком сокольника. В палатках нашлись фляги, фрукты, хлеб и сыр. Вспомнив горькую водицу, Вепрь — от греха — опорожнил бурдюки и, спустившись к сардобе, тщательно прополоскал и наполнил заново. Фрукты оставил птицам, а вот хлебом и сыром не побрезговал: запеленал в тряпицу и сунул в заплечный мешок.
Коней нападавшие угнали, но неподалёку от разорённого лагеря бродил одинокий верблюд. Не лошадь, конечно, но всё же.
Вепрь приблизился к горбатому. Схватил за повод.
— Ну? — спросил строго. — И что ты за скотина такая?
Верблюд смерил его долгим грустным взглядом и плюнул в харю. Смачно так. От души.
Призрак зашёлся хохотом.
Вепрь утёрся рукавом, взобрался на горб, вдарил наглецу пятками и рявкнул:
— Поехали!
И они поехали. Правда, хамоватого верблюда всё время приходилось понукать: гад засматривался на колючки, не был в восторге от крутых подъёмов и один раз чуть не опрокинул ездока башкой в песок. Но Вепрь приспособился: и не с таким справлялись. В иссохших зарослях удалось отломать длинный крепкий прут, и дело пошло на лад. Наглая верблюжачья морда быстро усвоила, что новому хозяину лучше не перечить — уж больно рука тяжёлая.
— Похоже, Енкур давным-давно замыслил похищение, — проговорил Призрак, бодро шагая рядом. В ночь заметно похолодало, и дышалось легче.
— Похоже на то, — буркнул Вепрь.
— А ты понадобился для отвода глаз.
Вепрь кивнул. Конечно, для отвода. При неудачном раскладе Енкур заявит, что чудом спас кагана от слетевшего с катушек невольника. А при удачном…
— Таймур ценный заложник, — озвучил Призрак его мысли. — Ценнее некуда. Покуда он в руках Енкура, Айра будет делать всё, что велят.
— Это не мои проблемы, — сухо бросил Вепрь.
Призрак матюгнулся и всплеснул руками.
— А какого ж ляда ты бросился вдогонку?
Вепрь помрачнел.
— Не люблю, когда меня используют.
— Кто бы говорил! — Призрак ускорил шаг. — Последний год тебя пользовали все, кому не лень. Так и эдак, кто во что горазд. А уж про совокупления с рабынями на потеху Сиятельной каганэ я вообще молчу.
— Это другое.
— Коне-е-чно! — сардонически протянул Призрак и закатил глаза. — Просто признай — у тебя доброе сердце.
Вепрь зыркнул волком и огрел заленившегося верблюда по крупу.
— Ладно, будет с тебя, — отмахнулся Призрак. — Скажи лучше, как речь вернулась.
— Не знаю, — признался Вепрь. — Я просто услышал голос… и захотел ответить.
Призрак отвернулся и уставился куда-то на барханы. Вепрь вмиг сообразил, что к чему.
— Ты знаешь, кто говорил со мной. Так ведь?
— Возможно, — не стал отпираться Призрак.
— Но не скажешь.
— Не могу. Пока сам не вспомнишь, я бессилен. В конце концов, я всего лишь… — как ты там меня назвал? — помутнение.
Вепрь с пониманием кивнул и наподдал верблюду. Ночь таяла, и надо было торопиться.
Остановить верблюда оказалось ещё сложнее, чем разогнать. Вепрь с великим трудом угомонил зверюгу и чудом заставил опуститься на колени. Спрыгнул и припал на колено сам. Блеск он заметил ещё издали.
— Что там? — Призрак заспешил к нему. Навис над плечом.
— Таймуров перстень, — Вепрь продемонстрировал находку. Крупный топаз холодно сверкнул в лунном свете.
— А парень-то не промах! — усмехнулся Призрак. — Соображает. Похоже, мы уже близко.
— Похоже на то… — эхом отозвался Вепрь и нахмурился: порыв ветра принёс с собой запах, который узнал бы любой.
Люди Енкура оказались достаточно умны, чтобы не разжигать костров, но даже мудрейший из мудрецов не сумел бы отговорить лошадей гадить.
Пахну́ло конским дерьмом.
— Пошли, — скомандовал Вепрь. — Я чую, где их искать.
Глава 12
Если спуститься с Гаюн-бархана, взять к северу и ехать четыре дня, можно добраться до истока реки Тамук. Это крохотный родничок среди угрюмых неприступных скал. Ну а если повернуть к югу и сойти по перевалам в ущелье, неминуемо упрёшься в непролазные заросли тарханского терновника, шипы которого напитаны смертельным ядом. Никто в здравом уме не полез бы туда добровольно. Именно это делало путь отличным укрытием для всех, кто не в ладах с властью великих каганов.
Туда Вепрь и направился. Верблюда, правда, пришлось оставить. Но это и к лучшему.
Сплошная стена острых игл озадачила и сбила с толку. Конечно, можно распластаться на пузе и рискнуть пролезть под шипастыми ветками, но… Как же тогда пробрались похитители? С ними пленённый каган, свои и угнанные лошади, Енкур, который вряд ли способен ползать на локтях…