Яр разлепил глаза.
Тесная камора. Куча каких-то тюков, мешков, бочонков, сундуков и связок. Гнутые балки под потолком. Сети. В углу гамак примотан. Крохотные, с заметным наклоном, окна-просветы, а за ними…
Море!
Чёрт! Он, что… на корабле? Серьёзно? Похоже на то…
Наверное, Синегорка подсуетилась, не иначе. Вот, молодец!
Он попробовал сесть… и по спине пробежал холодок. Яромир понял, что связан. И не связан даже, а скован. Кандалы на руках и ногах. Тяжёлые цепи. А на шее…
Рабский ошейник.
— Сучий потрох! — выцедил Яр.
— О! Вижу, ты пришёл в себя! — услышал он знакомый голос.
Знакомец выступил из тени, и Ледорез не поверил глазам.
Вот. Же. Погань!!!
Разодетый в яркие шелка, невысокий, лысый, пузатый, белокожий и румяный, точно боярская дочка на выданье, перед ним стоял…
Мастер Бара Шаад. Торговец мясом.
— Ох, и заставил же ты поволноваться! — Бара промокнул лысину надушенным батистовым платочком. — Хвала Солнцу, со мной старина Янгарь. Помнишь его? Он выхаживал тебя два дня и две ночи, не смыкая глаз.
Торговец мясом пододвинул к лежанке кургузый стул и сел, расправив полы роскошной пурпурной робы.
— Ты умирал от яда, горемычный! — заворковал он. — Так и знал, ты попал в нехорошие руки. Так и знал! Сердцем чуял! — он прижал к груди ладонь. На каждом пальце (даже на мизинце) сверкало по перстню. — Недоглядели! Не уберегли! Аспиды! Ещё бы чуть — и конец!
Яромир молча выслушал слезливую тираду, а Бара и не думал заканчивать.
— Но теперь не волнуйся, любезный друг. — Он подался вперёд и ласково погладил Яромира по волосам. — Все беды позади. Теперь ты со мной. В безопасности. Добрый Бара позаботится о тебе, а старина Янгарь излечит раны. Поправляйся, сокровище моё. — Бара Шаад поднялся. — Велю принести еды. С этого дня у тебя особый рацион: никаких сластей, только мясо и овощи!
Он встал и, мурлыкая себе под нос зашагал к лесенке, что вела из трюма на палубу.
— Куда мы плывём? — бросил Яр ему в спину.
— О! — Бара обернулся. — Право, никак не привыкну к твоим речам: ты ведь был нем, как рыбка. Куда плывём? Да разве это важно!
Ледорез вперился в Торговца тяжёлым, как гранитная плита, взглядом, и Бара сподобился ответить:
— Галера идёт в Лерийскую гавань, — сказал он. — Там устраивают состязания, в сравнении с которыми Кровавая потеха — невинная детская шалость.
Яр скрежетнул зубами. Так вот, в чём дело…
— Любезный Вепрь, это рука судьбы! — с чувством выпалил Бара, а румяные щёчки его разрумянились ещё сильнее. — Когда мои лерийские друзья сказали, будто с ними за одним столом трапезничает тот самый гребец, что одним веслом расправился с дюжиной солёных братьев, — я не поверил! Ей Солнцу, не поверил! Сперва, конечно, я сам тебя заприметил — чай, не слепой, — но решил — примерещилось с горя. А потом… Как гром среди ясного неба: ты! Драгоценный мой! Яхонтовый! Прямо под ноженьки мне повалился без чувств. Теперь-то мы с тобой таких делов навертим — ахнешь! Может, меня даже к благородным причислят. Только представь! — Торговец приосанился, выпятив грудь. — Энси Бара Шаад. Благороднейший из благородных. Ну как? Звучит?
— Ты должен меня отпустить, — глухо проговорил Яромир, и лоск мигом сошёл с лица Торговца.
Взгляд сделался жёстким и злым.
— С чего бы?
— Я — свободный человек.
— С каких пор?
— С недавних. — Яр сморщился: нога неожиданно напомнила о себе саднящей болью.
— И кто же тебя освободил?
— Каган Таймур Тархан, — отозвался Ледорез. — Сиятельный властитель Золотых песков. Гроза дэвов. Укротитель суховеев.
Имя произвело ожидаемое впечатление: Бара на мгновение залип. Замер истуканом. Приоткрыл рот и, кажется, даже дышать перестал. Однако быстро взял себя в руки.
— Вольная имеется? — вопросил, вскинув бровь.
Яромир понурил голову.
— Так я и думал! — Бара победно улыбнулся. — А я вот купчую на тебя сохранил. И посему…
Он красноречиво всплеснул руками, и перстни на пальцах заблестели.
— Отдыхай, — небрежно бросил Бара, и первая ступенька лестницы скрипнула под его весом. — В Лерии ты произведёшь фурор. Слава придётся тебе по душе, уж поверь. А я прослежу, чтобы ты ни в чём не нуждался, сокровище моё.
— Постой! — рявкнул Яр и дёрнулся, лязгнув кандалами.
— Ну, что ещё? — Устало поинтересовался Бара и снова промокнул лысину платочком. Разговор ему явно наскучил.
— Со мной была… — Яр не сразу нашёлся с обозванием. Синегорка… Вот, как её наречь? Бой-баба? Воеводица? Богатырша? — … женщина.
— Черноволосая? — уточнил Бара.
— Да.
— Мы держим её в клетке, на цепи. Больно уж ретивая оказалась! Пришлось повозиться…
Яромир стиснул кулаки до хруста.
— Слушай сюда, кусок дерьма — выцедил сквозь зубы. — Если хоть волос упадёт с её головы, ты сдохнешь. Клянусь глазами.
Бара неожиданно просиял.
— Отлично, любезный мой! Превосходно! Со своей стороны обещаю — хоть раз заартачишься, взбрыкнёшь или выкинешь какой-нибудь фортель, девицу пустят по кругу здесь же, на корабле, а жизнь она окончит в борделе. Шлюхой. Ты уж усвой, яхонтовый, мастер Бара Шаад хозяин своему слову.
— Могу я её увидеть?
Торговец мясом криво улыбнулся и коротко бросил:
— Нет.
Глава 31
Штиль стоял четвёртый день. От жары хотелось выброситься за борт, но Яромир не мог позволить себе такой роскоши: длины цепей хватало, только чтобы справить нужду, не более. Вырвать бы их из стены к чёртовой матери! Можно, конечно, попробовать. И, не исключено даже, что получится. Но вот порвать железо промеж кандалов на запястьях не сумел бы, наверное, даже Горыня — облака ему пухом! — а ведь парень подковы руками гнул.
— Ты не ешь, — Янгарь кивнул на поднос подле лежанки и вернулся к своему занятию: он обмазывал швы на Яромировом бедре вонючей мазью. — Решил заморить себя голодом?
Ледорез не ответил. Отвернулся и уставился в стену.
Старый лекарь фыркнул и покачал головой.
— Рана хорошо заживает, — сказал он. — Ещё немного, и к тебе вернётся былая удаль. Но если отощаешь, на Лерийской бойне и дня не продержишься. Мастер Шаад будет недоволен.
Яр снова промолчал. Что тут скажешь?
— Когда мастер Шаад недоволен, он творит страшные вещи. — Янгарь наложил свежую повязку. — Та черноволосая бестия, которую еле скрутили, твоя женщина?
Смолчать Ледорез смолчал, но вот взгляд, похоже, его выдал. Слишком уж лукаво ухмыльнулся старый лекарь.
— Она откусила ухо одному из ловцов. Сильна! Но Бара найдёт на неё управу, будь уверен. Особенно, если ты не оправдаешь его надежд на бойне.
Яр не выдержал.
— Чего тебе нужно? — рыкнул глухо.
Янгарь посмотрел странным взглядом.
— Просто хочу, чтобы ты поправился. Вот и всё.
— Задумал поставить на меня?
— Вовсе нет, — старый лекарь качнул головой. — Какие в моём возрасте ставки… Здесь другое. Так просто не объяснить.
— А ты попробуй.
Янгарь закончил с повязкой и обтёр руки чистой тряпицей.
— Я тебя врачую. Вкладываю знания, умения, силы и время. Твоё здравие — моя честь. Понимаешь?
— Не особо.
Лекарь хмыкнул.
— Об этом и толкую!
Яр нахмурился. Он действительно ничего не понимал. Да и можно ли такое понять?
— Ты ведь с Севера, да?
Ледорез оставил вопрос без ответа. Любой полоумок поймёт, что он с Севера, едва взглянув на заросшую русой щетиной рожу.
— На Севере, говорят, есть Гильдия наймитов, — сказал Янгарь, и Ледорез едва не вздрогнул. — Слышал о такой?
— Доводилось.
— А о Школе магиков и Гильдии воров?
— Допустим. — Яр напрягся. Для наёмного лекаря этот крендель слишком хорошо осведомлён.
— Вот и славно. Стало быть, смекнёшь, к чему веду, — улыбнулся Янгарь совершенно беззлобно. — Навыки мои не с небес упали. Многие годы я обучался в Храме. Это навроде Гильдии, но для врачевателей. Чтобы попасть туда, надо дать клятву. Особую, на крови́. Мы клянёмся делать всё, что в наших силах, дабы излечить больного. Это суть и смысл нашей жизни. Наша честь.
Он сделал паузу и внимательно посмотрел на Яромира, словно прикидывая понял тот его или нет.
— Силой накормить я тебя не сумею, — вздохнул Янгарь. — Да и проку с этого не будет — всё назад пойдёт. А вот убедить не морить себя голодом — обязан попробовать: а ну как поможет. Ну, а если не поможет, тогда уж…
Он многозначительно развёл руками.
Ледорез впился в лекаря долгим пристальным взором. Янгарь и бровью не повёл.
Неужто правду говорит? С ума сойти можно… Хотя куда уж дальше.
Яр тут же решил воспользоваться моментом.
— Ты прав, — сказал он. — У тебя получилось: ты меня убедил. Я буду есть.
— Вот и славно! — Кажется, Янгарь обрадовался абсолютно искренне.
— Только сперва уверюсь, что моя женщина невредима. Иначе кусок в горло не полезет.
Лекарь посмурнел.
— Мастер Бара Шаад этого не одобрит.
Яромир дёрнул уголком рта. Была это судорога или улыбка, одному Небу ведомо.
— Мы ему не скажем.
Смотрящий приветственно помахал из гнезда. Янгарь ответил тем же. Как лекарю, ему предоставлялась полная свобода перемещений. Никто, кроме мастера Шаада, не имел права останавливать врачевателя или выпытывать, куда и зачем тот направляется. Даже если это случалось глубокой ночью.
Яромир семенил за лекарем, укутанный в плащ с глубоким капюшоном, и изо всех сил старался не греметь цепями. А волны, посеребрённые лунными бликами, тихо шептались за бортом, сетуя на долгое отсутствие ветра.
— Сюда, — шепнул лекарь.
Они дошли до кормы и спустились к грузовому трюму. Там, среди диковинных товаров — жемчугов, вин, мехов, специй, оружия, мёда, тончайших шелков и резвых тарханских коней, — имелся особый отсек. Для рабов.
Сейчас он пустовал — всех невольников лерийцы распродали ещё в Улас-Хоре, — но одна клеть оставалась занятой. Синегорка сидела в углу, обхватив колени и уткнувшись в них лицом. На запястьях и голенях темнели железные браслеты.