— Управлюсь! — неожиданно бойко ответствовал парень.
— Славно, — отозвался Яромир, выхватывая кинжал. — Заодно и других обучишь.
Глава 40
Яромир не убил темнокожих ушкуйников. Ну… по крайней мере, не всех. Да и покалечил-то всего парочку, так, чисто для острастки: нос разбил да руку вывихнул. И ещё одному сломал рёбра, но это не в счёт, потому как случайно вышло.
Без лишних колебаний, Яр оставил всю бритоголовую компанию на острове, где княжил почти целую луну, а сам распрощался с гостеприимным берегом и отправился в путь. Управляться с коггом поручил молодому лютоморцу из пленников.
— Будешь капитаном, — заявил исполосованному парню и кивнул на остальных невольников. — А это — твоя команда.
— Неможно мне капитаном, славный йаарл, — возмутился лютоморец. — Ты нас спас — тебе и честь. Таков уж закон солёного братства!
Он встал на колено и склонил голову.
Яр матюгнулся. Вот же!.. Экую службу сослужил узор на запястье!
— Тебя как звать-то?
— Бером, — ответил парень. — Ведмедё́м коли по-вашенски.
— Тощеват медведь, — усмехнулся стоящий рядом Марий. — Откормить надобно.
— Слушай сюда, Бер, — строго сказал Яромир. — Если уж я капитан, тебя назначаю главным кормщиком. Держи курс на Север, к Хладным Землям. Сыщешь путь?
Лютоморец просиял.
— Сыщу!
— С кораблём в малых силах управишься?
— Управлюсь!
— А этих, — Яр кивнул на несостоявшихся рабов, — надобно морским премудростям обучить. Да поскорее.
— Обучу, будь покоен, светлый йаарл! — твёрдо заявил Бер.
— Вот и славно, — Ледорез хлопнул новоиспечённого кормчего по плечу, а когда тот рванул выполнять распоряжение, украдкой шепнул Марию: — Йаарл это что за птица?
— Вождь, — подсказал Полумесяц.
Яромир вздохнул. Вот же… погань!
* * *
Бер оказался молодцом. Толковый, немногословный, знающий своё дело. Многие вёсны он ходил в море со своим дядькой, переправляя на изобильные лерийские рынки северный мёд, воск и пеньку и затариваясь на югах пряностями да сладкими винами. Однажды дядька согрешил — захватил в рабство свободного, заклеймил и продал, — чем накликал беду: морские боги отвернулись от них, драккары попали в шторм, а дядька с племянником — в плен. С тех пор Бер кочевал по торгам да галерам. Вечно голодный, избитый, измученный. Так и попал к темнокожим бритоголовым ушкуйникам.
— Они с другого края света, — пояснил он как-то. — С островов, что лежат за руинами Древних Царств. Говорят, всяк, кто туда добирается, без следа пропадает. Белых людей там едят, а из костей и зубов делают ожерелья да цацки. Дикий народ!
Яр многозначительно кивал. Он верил. После всего, что приключилось, он готов был принять на веру любую небывальщину. А уж такой безобидный пустяк, как ожерелья из зубов — тем более. Его так и подмывало расспросить Бера об исполинской рыбине, морских певуньях и призрачных ладьях, но Яромир не решался. Мало ли…
Лунными ночами Ледорез подолгу смотрел на горизонт. Где-то там, далеко-далеко за кормой осталась разбитая чудовищной тварью флотилия Губителя дев. Драккары искорёжило, разметало, и где искать теперь останки даже самим Небесам не ведомо. А в тёмных глубинах на дне морском покоится теперь и неустрашимая воительница Синегорка…
Спи спокойно, богатырша. Ты была преотличным бойцом и надёжным товарищем. Мир праху.
Яромир попытался вспомнить слова погребальной песни, но так и не смог. Наскоро помянув всех погибших, вздохнул и уставился на посеребрённую юным месяцем тёмную гладь.
Север ждал. И Яр летел к нему на всех парусах.
* * *
— Зачем это? — вопросил Яромир, наблюдая, как Бер малюет на бортах руны. — Богов задобрить?
— Нет, светлый йаарл, не для этого, — отозвался лютоморец, продолжая водить кистью. Вид у Бера был довольный и сосредоточенный. Без проблем, приключений и сложностей, мирно, дружно и ладно они добрались до Лисьего острова за седмицу с небольшим, но задержались в местных доках на трое суток: поправили такелаж, приодели команду, затарились едой, водой и выпивкой. А поутру Бер притащил невесть откуда ведро краски… — У лютоморцев особливый обычай имеется: у каждого йаарла свой цвет и знак.
Ледорез наморщил лоб, припоминая. Вроде, слыхивал он про такую повадку лихих северян. Лютоморцы завсегда вешали на борт щиты, разукрашивали носовые фигуры, а паруса шили исключительно полосатые — кто во что горазд.
— Это надобно, чтобы ворогов от другов отличать, — многозначительно пояснил Бер. — Всякая лодка, какую неможно распознать, вражьей считается, а потому святой долг её потопить прежде, чем к берегам пристанет. Вот и малюю символы. Авось поможет!
Яр кивнул с пониманием.
— А что здесь сказано?
— Сказано, йаарл восточных краёв домой вертается.
Ледорез хмыкнул. Вот ведь.
— Сто раз тебе говорил, я не йаарл, — беззлобно пожурил он.
— Енто кому как, — философски ответствовал Бер, не прекращая орудовать кистью.
— Ладно, — вздохнул Яр, сдаваясь. Он давно понял, что спорить с Бером в этом отношении бесполезно. — А с чего взял, что я с востока?
— Так ведь по говору! — со знанием дела заявил лютоморец. — Все, кто живёт за Хрустальной косой, разъясняются точно, как ты.
Яромир нахмурился и глянул на Мария.
— Не знаю, не замечал, — откликнулся призрак. — Говор как говор. У меня такой же.
— Сейчас в северских водах неспокойно, — продолжил Бер. — Уж лучше подстраховаться.
Ледорез насторожился.
— А отчего неспокойно? — спросил, а под ложечкой противно кольнуло. Яр повёл плечом, прогоняя неясную муторную тревогу.
— Сам не видал, но от других слыхивал. — Бер вывел очередную руну. Она получилась кривобокой, но яркой и крупной. Такой, что можно издали прочесть. — Говорят, Хотеней-князь ворогов ищет.
— Хотеней? — хором выпалили Яр и Марий. Слышал Бер, разумеется, одного Яромира. — Он… жив⁈
— А что ему сделается! — ответствовал лютоморец, и сердце вмиг захолонуло. Яр судорожно стиснул кулак, но быстро взял себя в руки: негоже, если на физиономии радость от доброй вести засветится. — Когда мы с дядькой в путь-дорогу собирались, Хотеней с нашими о союзе уговорился: к Лютоморью, мол, руки тянуть не станет, ежели йаарлы снарядятся его ворогов искать. — Бер наконец закончил малевать надпись и утёрся ладонью, размазав краску по лицу. — Готово! Осталось воском пройтись.
Яромир и Марий переглянулись. Да уж… При таких раскладах надпись на борту не просто полезна. Она жизненно необходима!
— И каких же таких ворогов лютоморцы подрядились искать… — с нарочитой задумчивостью вымолвил Полумесяц и стрельнул в Яромира хмурым взором. — Уж не тебя ли, светлый йаарл?
Ледорез посмурнел.
Вполне возможно, что и его. А раз так, на когге близ Златобора лучше не светиться — влипнут. Как есть, влипнут. А значит…
— Похоже, с парнями придётся расстаться, — сказал Марий.
«Похоже на то…» — мысленно ответствовал Яромир, вздохнул и хлопнул Бера по плечу.
— Ты молодец, — сказал тоном, каким должно говорить настоящему йаарлу. — И служишь мне верой и правдой. Я этого не забуду.
Лютоморец ответил улыбкой.
— Уж так заведено: я тебе жизнью обязан!
* * *
— Земля! — Крик долговязого тарханца, которого Бер выбрал в смотрящие, вырвал из сна, и Яромир привычно схватился за кинжал. — З-е-ем-л-я-я-я!!!
Ледорез вскочил, едва не приложившись лбом о притолоку, но быстро взял себя в руки: смотрящий командовал землю не впервые. А именно — в третий раз. Оба предыдущих сигнала оказались ложными: сначала берегом притворились острые, засиженные кайрами рифы. Потом — опасная отмель, что выпучила из воды чёрно-песочное пузо. Может и сейчас тревога ложная… кто знает!
Яромир унял всколыхнувшуюся надежду и поднялся на палубу, где уже столпилась его разномастная команда. Бер сидел за румпелем и улыбался во весь рот. Смотрящий голосил, что есть мочи. Остальные ликовали всякий на свой лад.
— Похоже и впрямь земля, — проговорил Марий, щурясь в лучах низкого осеннего солнца.
— Похоже на то, — отозвался Ледорез и приложил ладонь ко лбу козырьком.
Всё верно. Земля. Юго-западная оконечность Хладоземья. То самое место, где сосны стоят на утёсах молчаливыми стражами. Где снег серебрит хребты окраинных гор, леса полыхают бронзой и золотом, а Закатная река разбивается на десяток рукавов.
Родная земля.
Это было удивительное чувство. Странное и пугающее. Казалось, сердце увеличилось в размерах так, что грудная клетка, не способная более вмещать его и удерживать, вот-вот лопнет. Ветер пах дымом, железом и жухлой листвой, а от голубизны хрустально-чистого неба захватывало дух.
Хотелось броситься в воду и добраться до берега вплавь. Припасть к жирному, напитанному осенними дождями чернозёму и закричать так громко, чтобы в Седых Холмах услыхали.
Он дома. Дома. Он добрался. И больше его ничто не остановит и не задержит.
— Я возвращаюсь к тебе, родная, — чуть слышно прошептал Яромир, стиснув кулак. — Дождись меня. Я уже близко.
Глава 41
Семь пар глаз уставились на Ледореза разом.
— Таково моё решение, — заявил Яромир тоном, не терпящим возражений, и, отхлебнув кваса, со стуком поставил кружку на стол.
Он сидел во главе, а остальные теснились на лавках. Парни выслушали его внимательно, и никто не рискнул перечить. Никто. Кроме Бера.
— Не поспешай, светлый йаарл, — сказал он. — По законам солёного братства, мы — твои люди.
— Да, — кивнул Яр. — А я — ваш йаарл. И не приму возражений. Ни единого.
— Воля — щедрый дар, добрый господин. Поверь, мы все его ценим, — с поклоном изрёк балханец Улар, самый старший из команды. Он был опытен, речист и чем-то напоминал сгинувшего в пучине Янгаря. — Да только негоже оставлять в накладе того, кому жизнью обязан: грех великий!
— Я в накладе не останусь, — уверил Яромир.