«21 декабря. Понедельник.
Сложно об этом писать. И ещё сложнее скрывать в себе. Подруга не понимает моего молчания. Она отдаляется, сама того не желая. В отличие от меня. Я ведь отталкиваю её сама. И это трудно. Но труднее всего быть вместе с ней. Мне предстоит многое пережить, но это ничто по сравнению с тем, что ожидает её. Её… (в этом месте было зачёркнуто малоразличимое слово) жизнь меняется. А я своим присутствием только сделаю всё хуже».
Обалдеть… Вот значит как… Она считает, что мне так будет лучше??? Я уже слабо отдавала отчёт своим действиям, да и за временем не следила – уже по привычке перевернула лист и остановилась в этот раз на середине ноября.
«16 ноября. Понедельник (снова).
Шейна покинула экзамен, накричав на всех, кто не желал ей добра. Видеть её такой – худшее из наказаний. Не представляю, каково ей теперь. Но этого следовало ожидать. Я знала, что так будет. И от этого больно вдвойне. Ах, если бы я только могла ей помочь! Но я давала обет, и не могу от него отступать. «Печать…»
Неожиданно дверь позади открылась. Неожиданней некуда!..
– Шейна? Что ты делаешь?..
Айна стояла в дверях, только-только вернувшаяся в родную квартиру, и бегло сворачивала с себя шарф, поправляя съехавшую косынку. Кажется, увидеть меня в столь поздний час она не планировала.
– Я… тебя… жду, – пытаясь сохранить самообладание, я положила дневник на место, надеясь, что подруга ничего не заметила.
– Что ж, это хорошо, – она бросила наконец свой шарф сочного янтарного цвета на кровать и присела, усталым взглядом удерживая меня в поле зрения.
– С Новым Годом, – я разместилась у её плеча, но Айна лишь по новой натянула косынку, скрыв под ней почти всё ухо. Выглядела она совсем слабой…
– И тебя, Шейна.
Она не знала, с чего начать разговор, и машинально взяла в руки первое попавшееся – игрушечного ёжика-грелку.
– Точь-в-точь как настоящий, – улыбнулась я.
Подруга ответила тем же и положила его на место. Любимая её игрушка – причём до сих пор.
– Я сегодня побывала на восточном побережье. И в «Сур-Ганской долине». Представляешь, целый час проговорила с местным настоятелем. О философии, мистике, религии.
– Проповедником Бенедиктом? Да, он хороший человек. Когда мы были на экскурсии, он говорил и со мной, и с папой, и с мамой. Он ко всем был добр. Я думаю, ему очень не хватает общения.
– Я это заметила, – выдержав мучительную паузу, хоть это и было трудно, я скрепя сердцем спросила. – Как ты? Как твоё состояние?..
Айна дёрнула плечами, но тут же взяла себя в руки. Как мне показалось, с ощутимым трудом.
– Провела сутки в больнице. Химия – так получилось, что в новогоднюю ночь я не могла побыть дома. Но мама выкрала время и была там со мной.
Господи. А я ещё считала свой новогодний праздник серым и бессмысленным…
– Айн, прости меня. Если бы я только знала, я бы приехала к тебе, я…
– Ты не виновата. Я так решила сама. Поэтому не стала тебе звонить.
– Что ж. Не стала – так не стала. Я вот тоже тебе не звонила. А ведь за эти дни столько всего случилось. Довелось и на шахте взорвавшейся побывать, и на берегу бушующего океана, и в монастыре. А, ну да, я говорила.
Подруга слышала о катастрофе у Восточных гор Зофии. Но, конечно, не из моих уст – и я бегло описала основную цепочку событий. Хотелось перевести тему в другое русло и отвлечь её от переживаний. Но Айна как будто специально не поддавалась – молчала, лишь изредка кивая в такт моему рассказу. Наконец, я совсем увела диалог и поинтересовалась:
– Ник, кажется, хороший друг твоего отца. Как и его брат.
– Он помогает с чаем. И травами. Импорт – они в этом специалисты.
Ага, помогают – порой привозят товар раз в десять дороже обычного. Блин, как же ей сказать?!
– А он… они надёжные люди?
Айну смутил мой вопрос, но ещё деликатнее спрашивать такие тонкости я не умела.
– Ник дружит с моим отцом уже давно. И с Элиосом. А он человек хороший. Почему ты спросила?
– Просто они так спокойно вошли в ваш дом. И ведут себя тут почти как хозяева. Я подумала, что…
– Что они тоже будут читать мой дневник?
… Не ожидала я такого. И мне нечего было ей ответить…
– Айна, я…
– Не надо. Я понимаю. Просто – ты бы всё равно не нашла там ничего полезного. Всё самое ценное я держу в себе.
Тишина – в прямом смысле гробовая. Подруга не винила меня, не повысила голос (хотя она этого никогда не делала). Но я всё равно чувствовала себя очень мерзко.
– Ты, наверное, видела рисунок Лолы. Там, на полке, – с усилием поднявшись, она потянулась наверх и достала тот самый листочек с башней и девушкой в рыжих тонах. – Она часто говорит о тебе. В больнице ей одиноко. Если бы ты её навестила, она была бы рада.
– Я так и сделаю. Обещаю.
– Хорошо. Прости меня, но я должна побыть одна. Устала до смерти. Хочется спать.
Я понимала, что сейчас Айна не врёт, и ей действительно требуется отдых. Но даже эти слова показались мне острым уколом, прямо в душу. Ничего не оставалось – только уйти, ещё раз укоряя себя за сдержанность.
– Спасибо, что навестила, – произнесла подруга, когда я уже покидала комнату. – Этот год будет лучше…
– Сомневаюсь, Айн…
– А я уверена, – и, помахав мне рукой на прощание – словно мы стояли на каком-то железнодорожном вокзале, а не в девичьей комнате – она легла на подушку.
А я вышла, с противоречивыми чувствами обдумывая наш разговор. И уже было собиралась попрощаться с родителями подруги, но мою поступь прервали весьма нагло и навязчиво.
– Шейна, ты уже уходишь?
Как же! Из этого дома я так просто не уйду… Ник вышел за чем-то в коридор, увидел меня и, нет бы пройти мимо – сразу же задержал на полпути к заветной входной двери.
– Да, мне надо домой.
– Давай я тебя довезу. Ты ведь на улице Совы живёшь?
Николас был приветлив и вежлив – впрочем, как и всегда. Интересно, остался бы он таким, если бы узнал, что мне о нём известно? Однако проверять что-то не хотелось…
– Уже нет. Я переехала. Могу доехать сама.
– Кстати, ты ведь давно не была у Элиоса в мастерской! Он скоро собирается отпускать твою сову – ты бы пришла к нему, думаю, твоё присутствие ей понравится.
Оторвавшись от меня на какой-то миг, он полез в свой рюкзак, небрежно брошенный им на пол около получаса назад, и спросил меня уже оттуда – с уровня пола:
– Как дела-то у тебя? Тот детектив-пьянчужка не приставал?
– Нет, всё в норме. Лучше некуда. И его давно нет – наверное, уехал обратно на юг, – соврала я как никогда, видя, что мой собеседник всё глубже и глубже зарывается в свой рюкзак в поисках неизвестных мне вещей.
– Ладненько, – Ник поднялся, расправив свои плечи и вздохнув, насколько я заметила, с глубоким разочарованием. – Ты случайно не видела такой… диск, компьютерный, в жёлтой бумаге. Нигде не могу найти – и боюсь, что без него будет худо.
Сказав, что в компьютерах я полный ноль и видела такие штуки разве что в школе, я лишь посочувствовала. Мне уже невтерпёж захотелось на улицу.
Но и тут всё сложилось не так, как я планировала – и опять же по моей вине! Как только Николас отбыл в гостиную, в глаза, как ни странно, бросился этот самый диск в жёлтой обёртке – прямо на столешнице возле зеркала. А он ведь даже не заметил! Интересно всё-таки, что на нём…
Вот это уже попахивало чистым самоубийством. Стащить его прямо из-под глаз двух братьев Эндрюсов, значило подставиться по полной. Но я не могла так просто это оставить. И дело не в моей законопослушности – её у меня отродясь не было. И даже не в страхе или желании вывести на чистую воду наркодилеров. Айна. Она не заслуживает того, чтобы рядом с ней находились эти люди. И если я не могу сказать ей об этом прямо, буду действовать как всегда – тайно и исподтишка.
Да, вот вам и приз «Идиот года 8151». Как ни в чём не бывало, я взяла диск и в мгновение ока сунула его в карман пуховика. Не, а что? Никто же не заметил!
Оставалось только вежливо попрощаться, чтобы не вызвать подозрений – что я и сделала.
– До свидания, мистер Чаттерджи, – вслед за матерью я должна была проститься и с отцом Айны, так что нелёгкая заставила переступить порог гостиной. – Пока, Ник. Пока, Фред.
– До скорого, – Николас вежливо улыбнулся, подписывая с Филиппом какие-то бумаги, а Фред лишь промолчал, опять пробежавшись по мне глазами и задержавшись на уровне моего полуторного размера…
Терпеть не могу подобные пожирания взглядом – было бы на что там смотреть! Да и после тридцати, как мне кажется, уже пора остепениться и выращивать пчёл на ферме, а не заглядываться на кого попало. Но мне пришлось вытерпеть это унижение, и я наконец-то ощутила желанный вкус свободы. Вышла, покинула дом, набережную и со всей возможной грацией уселась на сиденье автотранспорта, призванного отвезти меня наконец домой.
Вот и всё – первый день года позади. А впереди ещё триста шестьдесят четыре. Больше трёх сотен мостовых от рассвета до заката, ждущих своей очереди собраться в очередную монотонную колею вокруг солнца. Дорожку, которую ещё никто не покидал живым. Время идёт вперёд, не щадя никого и ничего, зима держит Агелидинг в своих чёрных ледяных объятьях, а я… еду в запачканном автобусе, умудрившись побывать на берегу океана, пообщаться с мудрым монахом и обворовать местную мафию.
И всё за один день! Ну, и где ещё нам ждать подвох?
Глава 6По своей вине
Что нам несёт новое утро? У каждого оно начинается по-разному: одни встречают его бодрыми, с чашкой крепкого кофе в одной руке и газетой в другой, другие – ползком выбираясь из постели в сторону ближайшего туалета или любого другого места, способного его заменить. Я же последние полмесяца поступаю нетривиально – сажусь за компьютер. Да, может, когда-нибудь это и станет нормой для многих – техника затягивает – но пока что со стороны сие действо смотрелось диковинно.