Внезапно в глубинах мастерской что-то с дребезгом рухнуло, послышался отчаянный птичий вопль, и мастер со мной попрощался. Кажется, крылатый демон вновь решил напомнить о себе; как бы то ни было, я вернулся в машину, чётко зная, как мне действовать дальше. Навестить пресловутого Николаса Эндрюса? Не проблема. Какой там у него адрес? «Мостовая улица, дом 42. Квартира 94».
Автомобиль тронулся, я помчался вперёд. Улица Времени, Часовая башня – дом таинственного любителя крокодилов стоял совсем недалеко. Только вот… Уже на развороте у башни до меня дошло, что вместе с обедом я пропустил теперь и ужин. А это… двенадцать часов без еды! Вопреки своему стремлению поскорей разыскать пропавшую Шейну, я понял, что ещё пара-тройка часов, и голод не даст мне действовать адекватно. Надо было «бросить в топку» хотя бы бутерброд, и по близости стояло идеальное место для подобной «дозаправки».
Свернув налево, к западу, я проехал каких-то два квартала по Парковой улице и очутился, можно сказать, у родных пенатов. Бар, с неброским, вполне обычным названием «Дубовый лист» в который раз встречал меня своим немым гостеприимством. Старые деревянные столики, может, и вправду из дуба, низкая барная стойка и пара-тройка клиентов, для которых в этот поздний час не нашлось иного занятия поинтереснее. Я сразу полюбил это место – в первую очередь, за его тишину. Молодёжь почти не приходит, музыка не давит на уши, и всем вокруг ты безразличен. Идиллия.
– Дейв! Рад тебя видеть, – бугай Филби, работавший здесь барменом и по совместительству единственным охранником, завидел меня и радостно вытащил из холодильника залежавшуюся бутылку. – Тебе как всегда?
– Не в этот раз, приятель. Сделай пару бутербродов с ветчиной. Или достань куриный рулет, если ещё не доели.
Жаль, никто не видел выражение его лица: как будто завидел волка, с аппетитом жующего морковь.
– Ты всерьёз? – удивился он, на всякий случай не выпуская из рук бутылку хорошего рапанского пива. – Конечно, я только «за». Сейчас принесу с кухни.
Ага, только обиженные погрустневшие глаза со словами почему-то не сочетались. Ничего – не всё же время пропивать свою молодость. Пока я ждал столь поздний ужин, угрюмо усевшись за любимый столик у окна, мыслительный процесс в голове только и делал, что набирал обороты. Я обдумывал всё, что успел узнать за ближайшие несколько часов, однако полной картины представить так и не мог. С кем бы Шейна ни связалась, вряд ли о них писали в газетах так же часто, как о Тиме Бредбери. Стареющие люди, маньяк, орудующий в столице уже который месяц (и который заметает следы почище профессиональной мафии!), теперь исчезновение единственного человека, который верит во всю эту чертовщину. Не считая меня, конечно. Не об этом я мечтал, когда отправлялся на практику.
Хех! Только беднягу Дейва никто особо не спрашивал… Дяде всё равно – всегда было всё равно, а никого другого у меня нет. А, совсем забыл: есть двоюродная сестра в Войсдвиге. Правда, я уже не помню, как она выглядит: в последний раз видел её лет двадцать назад.
Филби принёс мой заказ, ещё раз переспросил о выпивке и, окончательно расстроившись, вернулся на своё рабочее место. Два бутерброда – ветчина, хлеб и долька засоленного огурца. И рулет, тоже на хлебе. Блаженство! Люди носятся со своей карьерой, отношениями, ссорами, непониманием и прочей дребеденью. А ведь для счастья нужно не так уж много! Да и надо его искать собственно, это счастье? Предпочитаю жить как живу, а не считать дни в ожидании несбыточного чуда.
Неожиданно ко мне подсели: за вторым бутербродом, когда я попросил Финча налить мне стакан минералки. Но возмутиться я не успел – человек оказался очень даже знакомым.
– Мистер Беннет?
Вот уж кого-кого, а его увидеть в этом заведении я не ожидал!
– Добрый вечер, Дейв. Я догадывался, что застану тебя тут. Правда, – он бросил быстрый взгляд на мои съестные пожитки, – не думал, что ты предпочтёшь сегодня здоровый образ жизни.
Ричард Беннет, как всегда, подмечал всё. Куда мне до него, с моими жалкими попытками изображать детектива; равных ему в плане профессионализма попросту не существовало. Отдавать всего себя работе, ставя её выше остальной жизни – он чем-то напоминал дядю. Но, надо отдать должное, действовал куда аккуратнее, осознавая последствия сказанных им слов.
– У меня важное дело, мистер Беннет. Поэтому не мог позволить себе расслабиться.
– Оно касается Шейны Андерсен?.. Не смотри на меня так, твоя коллега мне всё передала.
– Что ж, честь ей и хвала, – некрасиво есть рядом со своим руководителем и, можно сказать, начальником, когда сам он сидит за пустым столом, но по-житейски предлагать ему перекусить совесть тоже как-то не позволяла. – Шейну похитили. Судя по всему, не так давно. Она позвонила как раз в тот момент, когда за ней кто-то гнался.
Ричард скрестил пальцы на столе и простучал ими короткий ритм, как бы обдумывая мои слова; интересный жест, свойственный скорее политикам, чем следователям.
– Права была Лори насчёт тебя: ты безрассуден. И не надо смотреть на меня исподлобья: ушёл с работы, бросив все дела, отправился на поиски пропавшей девушки. Никого не предупредив! Разве так поступает здравомыслящий человек? Я уж не говорю о том, что ты нарушил все инструкции и запросто можешь попасть под выговор.
Что верно – то верно. Глупый поступок? Да. Безрассудный? Да. Но неправильный ли он? Я так не думаю.
– Лори меня недолюбливает. Как и другие. Все, с кем я общаюсь, в конечном счёте начинают меня сторониться.
– А ты не задумывался, почему? – спокойно, без тени подоплёки спросил он. – Ты умный парень и прекрасно должен это понимать. Дело не в том, что ты веришь во что-то, над чем смеются другие. Даже не в том, что ты из Южной Иллиосии. Дело в тебе. Ты сам сторонишься людей. Когда возникает возможность сблизиться с кем-то, ты бежишь от неё как от огня.
– Да, я знаю, – наконец получив свою порцию газированной воды, я залпом выпил весь стакан. Так быстро, что любой пятиклассник бы позавидовал. – Моя первая девушка так же говорила. А ещё, что я большой ребёнок и не умею расставлять приоритеты… Впрочем, ей было виднее – всё-таки девять лет разницы.
Я доел последний кусок хлеба и сразу же почувствовал себя гораздо лучше. Хоть что-то приятное.
– Просто мне это не нужно. Подстраиваться под кого-то, менять себя. И ради чего? Всё равно тебя будут постоянно упрекать; только найдут другую причину. Я не говорю о девушках – все люди такие.
– Да, и поэтому ты решил стать одиноким волком, – посмеялся Ричард, и я понял, почему.
«Одинокий волк» – так его часто называли коллеги-сверстники. Посвятил себя работе, так и не создав семью и не воспитав детей. Сорок семь лет, а за спиной лишь холодная пустая квартира и пара сотен удачно раскрытых дел.
– Я не собираюсь тебя отчитывать. Просто хочу, чтобы ты принял себя таким, какой ты есть. Примирись с собой. Быть может, и другие тогда сделают то же самое. Что насчёт Шейны… Утром я сообщу о ней в розыск. И не спорь – ты должен был сделать это сразу. А пока мой тебе совет: возвращайся домой, выспись и не лезь в неприятности. Жизнь – не детская игрушка.
Ричард не стал ждать, пока я поужинаю – попрощался и ушёл. В нашей встрече не было ничего необычного; все в отделе знают, что я завсегдатай этого бара. Думают, я бесцельно трачу тут своё время и не хочу ничего менять. Если бы! Только дурак ни к чему не стремится… А я ведь тоже мечтаю о хорошей жизни, о правильной жизни. О семье – настоящей, с любящей женой и детьми, о доме, куда мне захочется возвращаться каждый вечер, о спокойствии.
Жить, не чувствуя одиночества каждую проклятую секунду, – вот чего я хочу. Но пустоту внутри нельзя заполнить так просто. А алкоголь помогает ненадолго…
Эх, сегодняшний ужин – это, конечно, не ароматное жаркое с сур-ганскими пряностями, но курица и ветчина тоже неплохо справились с голодом. Есть уже не хотелось – хотелось действовать. Что я и сделал, пропустив мимо ушей наставления мистера Беннета и здравый голос разума. Расплатился с барменом, пообещав наведаться завтра, и отправился в дорогу. «Мостовая, дом сорок два», – повторяя про себя нужный номер, я выискивал его в череде однообразных домов. Никогда не разбирался в архитектуре – по мне, здания города вообще мало чем отличались друг от друга. Но ведь надо среди них ориентироваться! Для этого-то я и держал при себе карту «северной столицы», каждый раз обращаясь к ней, когда заезжал слишком далеко.
Но сейчас проблема возникла другая: начиная с тридцатого номера, дома по левую сторону напрягли меня большим обилием букв и ненужных цифр. «33-Б», «38, корпус 2». Самое странное, что обычных номеров по дороге уже не встречалось… Карта не помогла – выпущенная сорок первым годом, она, судя по всему, в этом районе уже была бесполезна. Пришлось свернуть в подворотни.
В который раз я убедился в некомпетентности местных уборщиков (а заодно и чиновников); я объехал пару мусорных баков, разбросанных в узких двориках, несколько раз подскочил на лежачем полицейском и чуть было не сорвал себе колесо в большущей яме возле детского турника. А у нас в Монгисе северянам ещё завидуют…
Заметить что-нибудь в темноте оказалось задачей сверхсложной, но тут мне помогла удача: уже на приближении к окраине города я замедлил скорость возле очередной рытвины и бросил взгляд на табличку у стены небольшой девятиэтажки. И, чуть не угробив машину у очередного бака, увидел наконец заветное число «42».
Но прежде чем тараном ломиться внутрь, я заставил себя хорошенько всё обдумать. Полистал блокнот со своими записями, вспомнил всё, что узнал за последнее время, и крупицы того, что довелось выведать раньше. Странное чувство: понимая, что никаких оснований считать Николаса Эндрюса преступником нет, я не мог отделаться от ощущения, будто действительно иду по верному следу. Как будто кто-то незримый направляет меня и подсказывает, в какой момент надо свернуть, а в какой – остановиться. Эта мысль возникла у меня ещё на Восточной улице и с тех пор не покидала.