Мы ничегошеньки не понимали, но разошлись по залу и изо всех сил постарались изобразить уныние.
Ивар, Рианнан и Рис со скорбным видом сели рядышком на пол, поджав ноги. Тетя Бек села возле Финна и буравила его взглядом, пока он не устыдился и не задвинул кружку под стул. Зеленослезка пристроился на спинку стула Финна и нахохлился. А нас с Огго одолело природное любопытство, и мы подошли к аркам посмотреть, что оттуда видно.
Как выяснилось – ничего, кроме террасы с расставленными по ней стульями. За низким парапетом террасы, далеко внизу, виднелась площадь, с которой мы пришли. С такой высоты она казалась не больше этой страницы. Это и правда была идеальная тюрьма. Просторная, светлая, идеальная тюрьма. Если, конечно, запереть все двери.
К нам подошел мой отец. Вид у него до сих пор был смущенный.
Огго спросил:
– Наверное, вы тут тайно плетете веревки?
Отец засмеялся:
– Можно было бы. Но какой в этом смысл? Вниз попасть несложно, есть много способов, но мы все равно очутились бы в Логре, за преградой.
При этих его словах из-за дворцовых стен, из города, послышался какой-то низкий нарастающий гул. Мы увидели, как ворота, ведущие на площадь, распахнулись, внутрь проскакали две лошади и остановились как вкопанные, как будто не могли бежать дальше. Даже отсюда, сверху, было видно, что они все в пене. Всадники, одетые в какие-то просторные красные балахоны, соскочили с лошадей и с трудом устояли на ногах, – как видно, они устали не меньше своих скакунов. Из ворот и изо всех дверей вокруг площади хлынула буйная вопящая толпа. А гул из-за дворцовых стен все нарастал.
– Не понимаю, что происходит, – сказал отец. – Это же, кажется…
Его перебило громкое «фр-р-р» зеленых перьев. Это Зеленослезка вылетел в арку прямо у меня над ухом и стрелой ринулся за парапет.
– …чародеи, – договорил отец и высунулся в арку, чтобы посмотреть вслед Зеленослезке, который камнем падал вниз, пока не превратился в размытую зеленую точечку вдали, а потом расправил крылья и стал нарезать круги над площадью. – Он часто так?
– Нет, – ответила я. – На самом деле он довольно здравомыслящий для птицы.
Разгоряченная толпа подхватила усталых чародеев и понесла их ко входу во дворец. Когда они скрылись за дверями, отец снова повернулся лицом к просторной тюрьме:
– Нам лучше всего сейчас начать представление. – И вздохнул.
Зеленослезка уже вернулся и парил над террасой, раскинув крылья.
– Преграда пала! – закричал он. – Преграда пала!
– А вот теперь, пожалуй, самое время плести веревки, – сказал Огго.
Глава четырнадцатая
Едва Зеленослезка успел усесться на плечо Финна, как раздался лязг засовов на запертой двери. Очень полезный сигнал. У нас было время рассесться на полу и состроить подобающие нашему положению кислые мины. А тетя Бек просто осталась на месте – она сидела очень прямо на кушетке рядом с Финном, и вид у нее был в точности как обычно. Более того, по-моему, она выглядела лучше прежнего. У нее появился румянец и даже что-то вроде улыбки.
Дверь распахнулась, в нее промаршировали солдаты, а следом вошел Золоченый и грозно объявил:
– Министры регента явились для беседы с принцем. Выказывайте почтение.
«Выказывать почтение? Это еще с какой стати?» – подумала я, когда в зал вошла компания разодетых придворных. Придворные были разные: и надутые одутловатые, и мелкие крысоватые, и крупные неотесанные, и еще двое-трое ничем не примечательных. И мне с первого взгляда стало очевидно, что все они до единого – дураки пустоголовые. Министры величественно огляделись, и солдаты торопливо поднесли им кресла, чтобы они полукругом уселись перед кушеткой принца Аласдера. Пока они рассаживались и устраивались, приоткрылась дверь в дальнем углу – одна из тех, которые были все в засовах, но на самом деле не заперты, – и туда заглянул тот человек, которого отправили попросить фруктов. Увидев министров, он поскорее отшатнулся обратно за дверь.
– Мы приняли законы, которые вы посоветовали нам провести, – провозгласил надутый одутловатый министр, – но пока не наблюдаем от них никакой пользы.
– Что ж, на такие перемены требуется время… – отвечал принц Аласдер слабым больным голосом.
– Не лишайте принца последних сил! – сурово вмешалась тетя Бек. – Когда вы приняли эти законы?
Министры вытаращились на нее примерно так же, как все смотрят на Зеленослезку, когда тот вдруг говорит что-то осмысленное.
Отец певуче, по-бардовски проговорил:
– Эта дама – скаррская мудрица. Прошу вас, внимательно слушайте каждое ее слово.
– А, – сказал министр. – Ладно. Законы мы приняли вчера, сударыня.
– Тогда неудивительно, что ничего еще не произошло, – сказала тетя Бек. – Надо подождать хотя бы месяц.
– Да, сударыня, – сказали они.
Тогда распищался один из мелких крысоватых – он хотел донести до нас что-то про городской устав, – и мне стало так скучно, что я бросила слушать. И задумалась о том, как внезапно и загадочно рухнула преграда. Может быть, для этого было нужно всего-навсего, чтобы кто-то снаружи пересек ее и проник в Логру. А когда она пала – как только ее перелетел наш шар? Эти чародеи, или кто там они, очевидно, прибыли издалека, возможно, с самого побережья, и скакали гораздо медленнее, чем летел наш шар. Тут я вспомнила страшный ветер, который вдруг поднялся, как только мы очутились в Логре. Так вот откуда он взялся – это преграда рухнула и высвободились ее силы. А потом, когда ветер поднялся со всех сторон, это до нас долетели силы, которые высвободились от падения остальных ее участков: они устремились вглубь острова и сошлись там, где мы летели. Да уж, повезло нам, что остались живы.
За всеми этими размышлениями я пропустила большой кусок занудного разговора. А когда снова прислушалась, принц Аласдер говорил слабым голосом калеки:
– Это просто потому, что цены на продовольствие так высоки. Разве я не советовал вам приказать торговцам передать правительству свои запасы? Я знаю, что их закрома ломятся от зерна.
– Но если мы так поступим, торговцы будут очень недовольны, – засомневался министр.
– Так уговорите их. – Принц Аласдер вздохнул. – Мы придумали вам оросительные каналы, и теперь, когда они достроены и пущены в ход, на следующий год можно ожидать огромных урожаев. Тогда торговцы получат небывалую прибыль, а вы, разумеется, обложите их налогами, и поэтому…
Запертая дверь с грохотом распахнулась. Человек в чиновничьей мантии растолкал солдат, которые стояли на страже возле двери, и подбежал к надутому министру. Нагнулся и что-то взволнованно зашептал министру на ухо.
Тот вскочил:
– Уже пора?! Тогда… – Он яростно замахал остальным министрам. – Что-то случилось! Принц, мы вынуждены вас оставить.
И они выскочили за дверь, да так поспешно, что едва не застряли, а солдаты бросились за ними.
– Ага, – сказал отец. Кресла, расставленные у кушетки, опустели, и он остался там один. – Это они узнали, что преграды больше нет, верно?
– И сейчас у них появится уйма новых поводов для тревог. – Принц Аласдер потянулся с довольным видом, вытащил ноги из повязок и пояснил: – С тех пор как появилась преграда и воцарился регент Уолдо, в Логре начались засухи и наводнения и чуть не разразилась гражданская война. Уолдо – никудышный правитель. Честное слово, не знаю, что бы они делали без наших советов.
– Значит, вы – тайное правительство Логры? – спросила тетя Бек.
Принц Аласдер кивнул и улыбнулся ей, будто проказник-мальчишка.
– А как тебе пришло в голову проложить оросительные каналы? – спросила тетя Бек. – На Скарре такого нет и никогда не было.
– Естественно, – ответил принц. – Там постоянно идут дожди. Я знаю о каналах, поскольку сходил в дворцовую библиотеку и прочитал о них.
– Как тебе это удалось? – удивилась тетя Бек.
– Позаимствовал мантию у одного чародея, и никто ко мне не приглядывался, – сказал тот. – Кто-то же должен был защитить здешних бедняков. Уолдо-то думает, достаточно казнить всех несогласных, а такими мерами ничего полезного, согласись, не сделаешь.
– Что да, то да, – сказала тетя Бек. – При этом ты уверен, что все, чего ты требуешь, исполняется. Ты видел, как они строят эти каналы?
Принц Аласдер кивнул:
– Мы все видели. Оссен достал нам лошадей, а Гарет позаимствовал целый тюк чародейских мантий, и мы почти каждый день ездили на стройку, чтобы никто не отлынивал от работы. Вот расплачиваться с ними было трудновато. Нам с Гаретом пришлось не раз и не два устраивать набеги на сокровищницу регента Уолдо.
Отец кашлянул:
– Я, естественно, усыпил стражников песней. Никто не пострадал.
В голосе тети Бек зазвучал намек на возмущение:
– Я-то думала, что ты томишься раненый в темнице, а на самом деле вот чем ты тут занимаешься!
– Рана действительно заживала долго, – признался принц. – Так долго, что я успел сообразить, как выгодно быть калекой.
Тут все мы засмеялись.
Огго шепнул мне:
– Надо же, я и не думал, что принцы бывают такие занятные. Как ты считаешь, он возьмет меня к себе в свиту?
– Так попроси! – посоветовала я.
При этих моих словах все двери распахнулись разом. В зал повалили десятки людей с блюдами фруктов, подносами хлебов и большими тарелками мяса. Одни несли бутылки с вином, другие – тарелки и бокалы, третьи – стулья, доски и ко́злы, и изо всего этого очень ловко и проворно собрали и накрыли пиршественный стол.
– Вот это да! – поразился Ивар.
– Скажите спасибо дворцовой домоправительнице, – сказал отец. – А вот и она, наша прелестная Люселла.
Следом за деловитыми слугами в зал вошла совершенно удивительная дама крошечного роста. И волосы, и лицо были у нее темные-темные, а нос – большой и вздернутый, и она была очень красива, хотя и незнакомой мне красотой. Одета она была донельзя скромно, в белое атласное платье в тонкую синюю полоску, но этот наряд, очевидно форменный, делал ее еще краше. Отец потом сказал мне, что она из Ровены на юге Логры, там все такие. Так или иначе, мне бросилось в глаза, что мой отец влюблен в нее, по крайней мере наполовину. Интересно, с обидой подумала я, почему все, кто мне нравится, увлечены кем-то другим? Но Люселла была так очаровательна, что я прекрасно понимала отцовский выбор.