Огго спросил, что это был за туннель в воздухе, через который похитили Аласдера и моего отца. Но Уолдо поднялся, чтобы уйти. Когда он встал, даже лиловая мантия не смогла скрыть, что он полноват и приземист, хотя отчасти занавесила дурацкий трон, на котором он, оказывается, сидел: на сиденье была подложена кипа подушек, чтобы Уолдо казался выше.
– Мы знали, что на Скарре практикуют колдовство особого рода, – бросил он.
– Тетя Бек, – кивнула я.
Он бросил на меня взгляд, в котором вроде бы мелькнула даже жалость.
– Нет, не Бек, кто-то другой, – рассеянно ответил он. – Я не мог допустить, чтобы они придумали, как отомстить нам за преграду. А для этого мне нужен был бесценный заложник, такой же бесценный, как наш обожаемый принц Хьюго, которого, по убеждению логрийцев, захватили жители Скарра. – И он ядовито улыбнулся Огго – у меня душа ушла в пятки. По этой короткой улыбке стало ясно, что регент прекрасно понимает, кто такой Огго. – Пришлось потрудиться, но этот туннель оказался нам с Мевенной очень кстати.
Я не удивилась, что Мевенна в этом замешана. Все сходилось. Огго тоже не удивился. Только еще сильнее помрачнел.
– Наверное, она помогла похитить Аласдера, потому что хотела, чтобы после смерти короля Фарлейна верховным королем Халдии стал ее сын Донал?
Уолдо уже очутился на другом конце просторной пещеры.
– После или даже до, – ответил он. – А когда она пожертвовала своим младшеньким, скудоумным Иваром, королевская чета доказала свою непоколебимую верность Халдие. Вне всяких подозрений. Я настоял на этом, пообещав в ответ, что добьюсь для Донала трона верховного короля. Но истинным правителем Халдии останусь, разумеется, я и только я. – Он поиграл золотыми цепями на шее. – Ох, и повеселюсь же я.
По жестоким глазам Уолдо я поняла, что он собирается убить нас прямо сейчас.
– Простите меня, мои хорошие, – проговорил он. – Мне пора идти, казни ждут. Публичные. – Он помахал рукой, как будто приглашал нас следовать за ним.
Но нет. От каменной стены откололся кусок размером с дверь и послушно подкатился к регенту. Тот вышел в открывшийся проем, и стена сомкнулась за ним.
– Быстрей! – завопила я.
Но Огго уже мчался вверх по лестнице, по которой мы пришли. И очень скоро вернулся.
– Он замуровал рыбью пасть. Нам не выбраться.
Я села на дурацкий трон, потому что ноги у меня дрожали и подкашивались. Мы попали в ловушку, нас бросили умирать.
Огго уверенно сказал:
– Бек нас обязательно разыщет, и твой отец тоже, у них волшебства сколько угодно, особенно вместе. Они придут.
Я объяснила, что они и сами освободиться не смогут, не то что нас вызволить, и лицо у него стало еще мрачнее. Теленок давал Уолдо столько сил, что он мог одолеть кого угодно. Их казнят, и они даже не узнают, что стало с нами.
Тогда Огго попытался развязать теленка, но веревки ни за что не поддавались, даже когда он рубил их мечом. Беднягу сковали собственной силой. Отпустить его мог только сам Уолдо, а он никогда этого не сделает.
– Хорошо хоть не оставил нас впотьмах. – Я напустила на себя бодрый вид. – А мы, конечно, что-нибудь придумаем.
Получилось неубедительно. Еще бы. У меня не было ни одной дельной мысли.
Огго ответил мне легкой вежливой улыбкой, и я поняла, что ему прекрасно известно, что в голове у меня пусто. Он подошел, сел на пол у моих ног, бережно поправив четыре перышка Зеленослезки за поясом, и проговорил успокоительно:
– Конечно, ты что-нибудь придумаешь.
Я подумала о вешках, которые оставил нам Зеленослезка по пути сюда.
– Не для того же он привел нас в это подземелье, чтобы нас похоронили заживо. И откуда этот свет? Уолдо не стал бы думать о нашем удобстве. Этот свет создает для нас кто-то другой.
– Куда ты смотришь? – Голос Огго донесся до меня словно бы издалека.
Я смотрела на поток волшебной силы, который бежал по полу от дрожащего теленка за каменную стену, за которой скрылся Уолдо. Если прикрыть глаза и вглядеться как следует, становилось видно, что от этого потока отделялись крошечные мерцающие клочки и разбивались на еще более крошечные хлопья света, которые плавали в темноте и освещали пещеру.
– Это теленок, – сказала я. – Он нам светит. У него совсем не осталось сил, но он нам помогает!
Огго взволнованно вскочил:
– Да, вижу! Уолдо выдал себя, когда сказал, что хранитель не может направить свою силу против другого хранителя. Это значит, что другие хранители не могут бороться с ним и освободить крылатого быка, потому что Уолдо полон его хранительской силы, но они сделают все что угодно, лишь бы помочь в этом тебе.
– Мне? – пропищала я. – Да как я…
– Слушай, только не заводи старую песню «Ах, я бездарная шмакодявка»! – Огго всерьез рассердился. – Вспомни, как обрадовался тебе Страхолюдина, когда мы объявились в Краю Одиноких. Вспомни, Госпожа сказала, что у тебя настоящий дар! Даже Уолдо и тот только что проболтался, что на Скарре есть особое волшебство, и он вынужден был мешать ему сломать преграду! Он имел в виду тебя! И бесценный заложник, которого он захватил, – это же не принц Аласдер, а твой отец, чтобы связать тебя по рукам и ногам! Хорошо, что ты сама не сообразила, а то мы бы ни за что сюда не добрались. – Огго нахмурился. – Вот чего я не понимаю – так это зачем Уолдо бросил меня на Скарре. Почему он меня просто не убил, не убрал с дороги навсегда?
– Из-за быка, – вяло отозвалась я. – Он тебя защищал, а теперь не может.
Огго победоносно взглянул на меня:
– Вот видишь, какая ты! Сама не догадываешься, сколько всего знаешь! – Он скрестил руки на груди и встал передо мной во весь рост. – Давай начинай, – сказал он твердо. – Освободи быка, пока Уолдо всех не перебил. А я тебе помогу, только скажи, чего хочешь!
По-моему, я в жизни не чувствовала себя такой дурой. Чтобы потянуть время, я подошла и поставила ноги в поток силы и стала смотреть, как она перетекает через мои башмаки, словно густая жидкость или самый тонкий на свете шелк. И я ее слышала. Она тихонько жужжала и рокотала, будто пчелиный рой или далекая гроза. Мне сразу вспомнился гимн мудриц: «Я – громыханье бычьих рогов!» И тут я задумалась об остальных строчках гимна.
Огго говорит, что я тогда стояла и думала несколько минут напролет. Мысли перескакивали от одной строчки гимна к другой: «Я – по реке лососиный прыжок… Я – над долиной пение птиц… Хитрость кошачья тоже во мне… И пламя, что крылья дракону дает, и всех их на помощь себе призову…»
Я опустилась на колени возле теленка и сняла с его мокрой спины плети водорослей.
– О Золотой, – сказала я, – о владыка Востока, давай вернем тебе твое волшебство. Я не хранитель, но у меня тоже есть кое-какая сила. Помоги мне, если получится.
Поначалу вообще ничего не получилось, и я едва не поверила, что и не получится.
Огго все твердил:
– Не сдавайся. Не сдавайся. Что ты делаешь?
Было бы ужасно трудно одновременно и сосредоточиться, и объяснить ему, что я пытаюсь обратить поток силы вспять, забрать ее у регента Уолдо и вернуть теленку. Да и вообще это было как-то надуманно и неправдоподобно. Мысленно я все налегала и налегала, но волшебная сила только растягивалась, будто хорошее тесто, или протекала у меня сквозь пальцы.
Поэтому я не стала ничего объяснять, а просто спросила:
– А ты знал, что ты сын короля и наследник логрийского престола?
– Сначала да. А через некоторое время я решил, что это я сам сочинил себе сказочку, чтобы утешаться, когда все дразнили меня Огром из Логры. Но мне, конечно, хотелось, чтобы это было правдой. Кто-то из детей из замка сказал мне, что замковый колодец исполняет желания и если загадать желание в полнолуние…
– Огго, ты чудо! – воскликнула я. – Вот что надо сделать!
– Рад помочь. А что ты надумала?
Я мысленно построила огромный ворот, вроде колодезного, на который наматывают веревку, чтобы поднимать и опускать ведро, и поставила его в поток волшебной силы. И та жадно обвила ворот – в точности как сделал бы Уолдо. А я поймала ее, накрутила на ворот, чтобы закрепить, и повернула рукоять, как будто доставала ведро колодезной воды. Ручка подалась не сразу, но я налегла. Было тяжело, словно я поднимала ведро с камнями, но я налегала и налегала, пока вся не взмокла.
Тут я услышала, как Огго шепотом зовет меня. Он показывал на теленка. Теленок больше не дрожал, а клубки черной магии, которая приковывала его к земле, корчились и съеживались, будто горящая шерсть. И вдруг теленок весь подался вперед, лег на грудь, подобрал передние копыта и, с трудом оттолкнувшись, встал на дрожащие ноги. Я накручивала силу все быстрее, все упорнее, и вот на лбу у теленка пробилась звездочка золотых кудрей, а между ушей показались крошечные пупырышки – зачатки блестящих черных рогов. Бычок медленно повел головой и посмотрел на меня с такой жаждой жизни, что я улыбнулась – и налегла еще сильней. Крылышки расправились, лазоревый цвет сгустился, они покрылись не чешуей и не перьями, а чем-то похожим и на то и на другое. А я мысленно налегала и налегала на рукоять, и бык рос и рос.
Он стал уже в два раза больше, когда волшебная сила разом высвободилась. Рукоять вырвалась у меня из рук и бешено закрутилась все быстрее и быстрее – это волшебство хлынуло обратно в быка, а он продолжал расти.
Огго помог мне встать и похлопал по спине. Я прямо разулыбалась, так была довольна. И мы бы пустились в пляс, чтобы отпраздновать успех, но тут я заметила, что с лестницы, по которой мы пришли, в пещеру льется вода и растекается по полу прямо к нам. И не просто льется, а прямо хлещет. Наверное, когда Уолдо замуровал рыбью пасть, то перекрыл источник, и воде некуда было деваться – когда пасть переполнилась, она потекла вниз, к нам. И хлынула в пещеру. Теперь мы утонем.
Я так разозлилась при мысли о том, что все наши труды пойдут насмарку, что меня переполнила бешеная сила – аж ребра хрустнули. Я бросилась к стене, к тому месту, куда вышел Уолдо, и заорала на камень, чтобы открылся. И он открылся. Я так оторопела, что с размаху села прямо в воду, и Огго пришлось меня окликнуть, чтобы сдвинуть с места. Я думала, что он идет за мной, но когда обернулась в проеме, то увидела, что он так и стоит возле бычка, который дорос ему уже до груди.