Замечал Ян и еще одну странность: Андрей Вышинский был мрачен, но будто точно знал, откуда появился в лесу волк. Что, если Николая Вышинского посадили на цепь не из-за его болезни? Что, если болезнь у него гораздо страшнее? И когда Ян по привычке поделился своими мыслями с Агнией, с которой в последнее время они стали очень дружны, она лишь отвернулась, предпочтя смотреть на особенно мрачное в это время года болото, чем на него.
– Агния, – позвал он. – Почему ты молчишь?
Наверное, в тот момент он уже знал. И Агния знала, что он обо всем догадался, потому и не стала больше молчать. Какой смысл пытаться скрыть то, что уже известно?
– Потому что мне нечего ответить, – сказала она. – Ты прав, Ян. Болезнь моего брата гораздо страшнее болезни Олега. Он волколак. Умеет превращаться в волка, и безжалостен в этом образе. Поэтому отец отделил его от нас, спрятал в Желтом доме, посадил на цепь. Сначала его растили в доме, но, когда он до полусмерти напугал служанку, обратившись однажды в волка, они вынуждены были так сделать. Няня поселилась с ним, уж очень она его любила, но примерно в 7–8 лет Николай убил ее. С тех пор он жил один.
– Ты всегда об этом знала?
Она покачала головой.
– Увы, нет. Даже когда я вступила в права Хранительницы, отец не рассказывал мне. Пока Леона не пришла с таким вопросом, я вообще не знала о его существовании.
– Разве они, – Ян неопределенно махнул в сторону болота, – не отвечают на твои вопросы?
– Отвечают. Когда я их задаю. Я задала – они и ответили. А уже после этого вынужден был ответить и отец.
– Так что же случилось сейчас? Почему Николай стал нападать на людей? Он… сбежал?
Агния кивнула.
– Я не знала, куда отец перепрятал его. Но вскоре он смог сбежать. И где он теперь, никто не знает. Отец с Михаилом ищут его, другим не доверяют. В нашей семье не принято выносить сор из избы.
– Это я уже понял, – хмыкнул Ян.
– Я тоже ищу, – продолжила Агния. – Но увы, нечисть не хочет мне в этом помогать. Волколаки – тоже нечисть, а значит, под их защитой. Наверное, я еще не настолько сильна как Хранительница, вот они меня и не слушают. Баба Яся, поди, справилась бы.
– Но как такое вообще могло произойти? Откуда в вашей семье волколак? Разве ими не становятся… хм, колдуны?
Агния снова пожала плечами.
– Нечисть говорит, что это проклятие нашей семьи. Но за что, я не знаю.
Яна словно ледяной водой обдало, когда он подумал, что в их семье есть еще один человек с такой же болезнью, как Николай…
– А Олег?.. – спросил он, и Агния сразу поняла, о чем он, качнула головой.
– Я не знаю. Мама говорит, что в возрасте Олега они уже знали, что Николай – волколак. Он еще не умел превращаться по-настоящему, но по ночам становился беспокойным, часто выл, не плакал, а именно выл. Руки и ноги его дергались, как в припадке, он кусался и рычал. А вскоре начал и обращаться. Не полностью, полностью первый раз он обратился в пять лет. Просто периодически конечности его словно меняли форму, лицо становилось длиннее. Через какое-то время все возвращалось обратно. Видел ты что-то подобное у Олега?
Агния наконец оторвалась от созерцания болота и внимательно посмотрела на Яна. Тот вынужден был признать, что ничего подобного за Олегом не замечал. Агния удовлетворенно кивнула.
– Должно быть, проклятие со временем ослабевает. Каждый второй ребенок в нашей семье все еще рождается с уродством, но уже не может обращаться в волка.
– Значит, такие дети были и до Олега с Николаем? – догадался Ян.
Агния кивнула.
– У моего отца была сестра, Лиза.
– Что с ней случилось?
– Утонула в болоте. Ей было около пятнадцати, когда она умерла.
Николая найти так и не могли. Близилась зима, дни становились все короче и мрачнее, солнце совсем перестало заглядывать в эти края. Если бы у Яна кто-то спросил, почему он еще не уехал, зачем остается в неприветливых этих местах, он бы не знал, что ответить. Остается, потому что чувствует причастность ко всему, что происходит. Потому что нечисть, убившая его возлюбленную, все еще на свободе. Ян не знал, хочет ли мести, ведь никакая месть Леону не вернет, но уехать не мог. Зачем ему уезжать, когда Леона с ним уже не уедет?
Вскоре волколак добрался и самих Вышинских. Вряд ли он понимал, что делает, на кого нападает, но его жертвой стал Олег. Няня оставила спящего малыша в коляске на улице, а когда ребенок начал кричать, выбежала и ужаснулась. На ее крики появилась Ольга. Няня и Олег погибли на месте, Ольгу Яну удалось не отдать смерти сразу, но она скончалась на следующий день, раны ее были слишком глубоки.
– Она захотела уйти с Олегом, – сказала тогда Агния.
Терпеть больше было нельзя, Андрей Вышинский собрал местных охотников для облавы. И Николая убили. Хоронили его скромно, гроб в парадной зале не выставляли, в церкви не отпевали. Просто тихо отнесли в семейную усыпальницу, обмотали гроб цепями и поставили рядом с еще одним таким же: теперь Ян знал, что во втором гробу лежит сестра Андрея Вышинского Лиза. Когда хоронили Леону, он обратил внимание на этот закованный в цепи гроб, но ни у кого спрашивать не стал, не до того было.
Теперь можно было уезжать, что Ян и собирался сделать. Осиротевшее гнездо Вышинских, потерявших за короткое время стольких членов своей семьи, этому не противилось. Яну казалось, что старшие Вышинские, как и Михаил, даже не заметят его отъезда. Агния тоже грустить не станет, хоть и подружились они, а все же у нее было много забот. Пусть избавили они лес от волколака, а все равно нечисть пока еще не стала послушной ей до конца, слишком много времени прошло со смерти Ядвиги Вышинской, слишком привыкла она к своему превосходству.
Единственной, кто наверняка воспротивится отъезду Яна из усадьбы, была Элена, а потому Ян собирался уехать быстро и незаметно, так, чтобы она не узнала. Хотел даже избежать прощального ужина, решив уже из города послать Вышинским записку, поблагодарить за гостеприимство и еще раз высказать соболезнования.
Хотел, но не успел.
Поздно вечером Ян возвращался в Желтый дом, в котором жил теперь один: после смерти младшего сына и жены Михаил с Митенькой переехал в Большой дом. Ян в последний раз ужинал у Вышинских, а утром собирался добраться до Степаново и найти того, кто отвезет его в город. Оттуда он доберется до Минска и через несколько дней будет в Петербурге. Хотел бы сказать, что забудет все как страшный сон, но Леону ему теперь не забыть никогда.
Ян увидел ее издалека: после тяжелой болезни Элена полюбила яркие платья, почти всегда ходила в красном или желтом. В первый момент появилось желание развернуться и выбрать другой путь к дому, но Ян остановил себя. Во-первых, другой тропинки через болото не было, пришлось бы возвращаться к Большому дому и идти дорогой для повозок, а это несколько километров. Солнце меж тем давно скрылось за горизонтом, наступил мрачный ноябрьский вечер, с неба капал мелкий противный дождь, грозящий вот-вот перерасти в холодный ливень, а то и мокрый снег. Не лучшее время для долгих прогулок. А во-вторых, ему казалось стыдным так бояться восемнадцатилетней девушки. Он старше ее почти на восемь лет, он умнее и опытнее. Уж сумеет как-нибудь отбиться от ее назойливого внимания. Тем более здесь, в глухом лесу, где свидетелями будут разве что любопытные Гаёвки, можно не выбирать выражения и не пытаться не задеть девичью честь. Глупо уважать то, что Элена сама не бережет. Ян не обратил внимания на тонкий голосок, говоривший ему, что опасаться стоит не назойливого внимания Элены, а чего-то другого. Чего – голосок не знал и сам, а потому Ян не послушал его.
– Элена Андреевна, – вежливо кивнул он, поравнявшись с ней.
Элена сидела на поваленной березе и не встала при его появлении, а потому Ян собирался проскользнуть мимо, не останавливаясь.
– Ян Антонович, куда же вы? – насмешливо окликнула его Элена, когда он уже прошел мимо.
Велико было желание ускорить шаг, но воспитание все-таки не позволило сделать это даже здесь, в глухом лесу. Пусть ему неприятно общество Элены, пусть он искренне презирает ее, а все же не может сделать что-то, за что потом, лежа без сна в темной комнате, она сможет себя стыдить. Не так его воспитывали, не такие ценности в него вкладывали.
Ян остановился, повернул к ней голову, не оборачиваясь полностью, желая показать, что не станет задерживаться.
– Дождь идет, Элена Андреевна. Если не хотите вымокнуть, идите домой. Вас могут хватиться, отец станет ругать.
Элена поднялась с поваленной березы и вдруг оказалась рядом так быстро, что Ян не успел заметить, когда она подошла. Должно быть, выпил лишнего за ужином, внимание рассеялось. Захотелось отступить назад, увеличить расстояние между собой и Эленой, но он остался стоять, глядя на нее сверху вниз. А Элена подошла так близко, что он чувствовал ее дыхание на своей коже, и дыхание это отдавало не цитрусовой водой, которой она обычно пользовалась, а болотной тиной и свежей кровью. Тошнотворный запах, страшный.
– А ты не беспокойся обо мне, – по-змеиному прошипела Элена, глядя ему глаза, и Ян вдруг заметил, что в темноте леса, освещаемом лишь его фонарем, в глазах ее сверкают странные красноватые отблески, будто отражается в них пламя фонаря, хотя он держал его низко. – Ты о себе волнуйся, Ян. Потому что я не позволю тебе уехать. Не останешься со мной добровольно, заставлю.
– Элена, пожалуйста, – твердо сказал Ян, хотя чувствовал, как в животе начинает завязываться колючий узел страха. Чего именно он боится, Ян пока не знал.
– Ну же, – она почти незаметно коснулась губами его подбородка, и губы ее показались Яну холодными и скользкими, будто его поцеловала лягушка. – Обними меня, прижми к себе, согрей. Разве ты не видишь, что замерзаю без тебя? Разве не видишь, как люблю тебя? Согрей меня, Ян, будь со мной.