– Но как? Элена стала волколаком, потому что ее укусил Николай? А ты, потому что тебя укусила она? Разве это так передается?
– В вашем роду, в роду Вышинских, течет сильная колдовская кровь. Ядвига, бабушка Элены и Леоны, была дочерью настоящей лесной ведьмы, очень сильной ведьмы. И у вас всех ее кровь. Первые девочки становятся Хранительницами, вторые дети, независимо от пола, рождаются больными, и на этом как бы запечатывается колдовская сила в поколении, но в остальных детях все равно есть колдовская кровь. И ее можно разбудить. Так Николай разбудил силу Элены. Укуси он кого-то другого, тот не стал бы волколаком, даже если бы выжил, но Элена была Вышинской, она стала.
– А ты? Ты ведь не Вышинский.
– Волколаками становятся двумя путями: добровольно и принудительно, – начал Ян, и я продолжила:
– Добровольно может обращаться колдун, кем и была в некотором роде Элена, а принудительно тот, кто проклят колдуном.
– Верно, – кивнул Ян. – По сути я был проклят Эленой. Она хотела, чтобы я принадлежал ей, и, поскольку я не согласился на это, будучи человеком, она решила сделать из меня волколака.
– Но ты, очевидно, все равно не согласился?
Он покачал головой, а затем прикрыл глаза, аккуратно оперся спиной о спинку дивана.
– Она была противна мне. Теперь – еще больше. Все то время, что я лежал в лесу, принимая свою новую форму, она навещала меня. Иногда, когда я просыпался, видел рядом с собой кусок сырого мяса, но, как бы ни был голоден, не смог к нему прикоснуться. Слышал ее голос, но почти не разбирал слов. А потом что-то изменилось. В ту ночь я едва не умер, было очень холодно, пошел первый снег. И вдруг я услышал вдали голоса. Это были Элена и Агния, я узнал их. По тону понял, что Агния очень зла и напугана. Как она мне рассказала позже, Элена пришла к ней и созналась в том, что сделала. Созналась, потому что пусть и стала колдуньей и волколаком, а знаний ей не хватало. Она превратила меня в подобного себе, но не понимала, что делать дальше. Я отказывался от еды и умирал. Слышал, как Агния говорила ей, что обращенные против своей воли волки редко едят сырое мясо, кормить меня надо тем, к чему я привык, когда был человеком. Так я окончательно убедился в том, что уже не человек.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось пересесть к нему на диван и обнять. Такая простая человеческая поддержка, которая ему, должно быть, давно не была доступна. Но что-то останавливало меня, заставляло сидеть в кресле и просто слушать.
Агния выходила его. Переместила в Желтый дом, заявив отцу, что хочет переехать туда. Более или менее нормально Ян начал себя чувствовать лишь к Рождеству. А незадолго до него погибла Элена.
– Я уже упоминал, что после болезни, как я тогда думал, а на самом деле после обращения в волколака, она очень изменилась. Характер ее, и без того непростой, стал совсем отвратительным. И в образе волка она вообще не умела держать себя в руках. Ей бы затаиться после гибели Николая, чтобы подумали, что это он всех убивал, но она не стала. Продолжила нападать на деревни, убивала скот и людей. Веселилась, как могла. Только теперь ее тайну знали. И я, и Агния. Я был еще слаб, но Агния пришла ко мне за советом, будто я мог что-то решить. Потом я понял, что ей просто нужно было разделить с кем-то тяжесть этой ноши, она хотела знать, что поступает правильно. Что я мог ей сказать? У нее, у нас просто не было другого выбора.
Еще до того, как Ян произнес вслух, я уже поняла, о каком выборе он говорил. Агния, призванная защищать эти места, оказалась бессильна перед собственной сестрой, не могла защитить людей от нее. Она не могла лично убить ее, как и отказывалась помогать ей в этом нечисть, ведь так или иначе, Элена теперь была одной из них. Но и препятствовать тому, чтобы от Элены избавились, нечисть не стала. С каждым днем Элена становилась все сильнее, кровь прабабки делала ее настоящей колдуньей. Если поначалу для обращения ей были нужны дополнительные атрибуты вроде ножей, воткнутых в землю, то теперь она становилась волколаком уже просто по своему желанию. Возможно, это она убила Леону, маленького Олега, его мать. Теперь было сложно узнать наверняка, от чьих зубов – ее или Николая – кто умер. Дальше было бы лишь хуже. Агния пошла к охотнику Петру, тогда еще молодому деду деда Кастуся. Именно он убил Николая, и за его помощью снова обратилась Агния.
Элена будто знала о том, что готовится. Быть может, ее предупредил кто-то из нечисти. Она исчезла из усадьбы, не появлялась в образе человека. Агния была вынуждена рассказать все отцу, и тот согласился подыграть. Ни у кого из участников тех событий не было другого выбора, ведь окрестности нужно было избавить от смертельной угрозы. Именно Андрей Вышинский выманил дочь, заставил ее прийти на указанное место, где Элену уже поджидал охотник. Выстрел его был точным, но увы, не смертельным. Элена убежала, обратившись в волка, и никто не знал, где она. Думали даже, что утонула в болоте.
Она пришла сама на седьмой день. Приползла, умирающая, в человеческом облике. Должно быть, надеялась на помощь Агнии, думала, что та не сможет отказать сестре, когда она в образе человека. Но Элене не повезло. Агния несколько дней как ушла на болото по просьбе Багника, Ян не знал подробностей. Но даже его сердце дрогнуло. Он осмотрел Элену, понял, что жить ей осталось недолго. Пусть она смогла вытащить заговоренную серебряную пулю, но рана, не обработанная должным образом, инфицировалась. Антибиотиков в то время еще не было. Наверное, смерть ждала бы и Яна сейчас, если бы я не нашла его, если бы сто лет назад Александр Флеминг не открыл антибиотики.
Когда Ян сказал Элене правду, она умоляла его найти Агнию. Он отказался.
– Она лежала на диване передо мной, белая, страшная, с запавшими глазами, которые уже не могла открыть, – рассказывал Ян, нарочито глядя в сторону, будто сейчас стеснялся того, что не оказал ей должной помощи. – А я просто стоял рядом и смотрел. Понимал, что ее смерть не вернет мне Леону, не вернет мне моей жизни, но я хотел, чтобы она умерла. И даже сейчас, по прошествии стольких лет, мне все равно не стыдно. Конец ждать себя не заставил. Только на последнем вдохе она вдруг открыла глаза и потянулась ко мне, будто хотела что-то сказать. Я наклонился к ней, приподнял ее голову, и она прошептала… – Ян осекся на мгновение, а затем закончил твердо, без запинки. – «Будь ты проклят, Ян Коханский. Я любила тебя, а ты… Ты так любил ее? Так живи же теперь вечно без нее! Так и знай: смерть не примет тебя без нее». Произнеся это, она закрыла глаза и умерла.
А я как наяву увидела этот момент. Бездыханное тело девушки откинулось назад, стало вдруг тяжелым, податливым. Ян, ошарашенный ее словами, но еще не верящий в силу проклятия до конца, осторожно положил ее на диван, выпрямился. Может быть, посмотрел в окно, ожидая прихода Агнии.
Только вот Элена на самом деле прокляла его. В жилах Вышинских течет сильная колдовская кровь.
– Элену, как и Николая и Лизу, похоронили в гробу, затянутом цепями. А вскоре мы с Агнией выяснили, что слова Элены были не просто словами. Однажды на болоте я сильно простудился и заболел. Это было года через четыре после всего произошедшего. Год выдался мрачным, дождливым. Лихоманки свирепствовали, как никогда, и даже Агния не могла с ними справиться. Сколько народу они тогда забрали, страшно сказать. Ни я, ни Агния не смогли никому помочь. Только вот я не умер. Провалялся в бреду почти неделю и выжил. В следующий раз волком уже я попал в капкан. Три дня лежал в лесу, пока Гаёвки не сжалились, не позвали Агнию. У меня была перебита артерия, но я снова не умер. Мы выяснили, что в образе человека я хотя бы старею, а время над волком будто не властно.
Может, и не стоило задавать этот некорректный, неуместный вопрос, но я не могла промолчать:
– А почему ты не попробовал стареть человеком? Чтобы умереть от старости.
– Я был бы просто глубоко старым человеком, не имеющим возможности умереть, – покачал головой Ян. – Это во-первых, а во-вторых… – Он снова замолчал, а потом вдруг улыбнулся новой, неизвестной мне улыбкой. Такой внезапно теплой, что мне показалось, будто от нее по венам потекло топленое молоко. – Агния сказала, что однажды она вернется. Моя Леона. Уж не знаю, кто конкретно из нечисти ей в этом признался. Я рассказал ей о последних словах Элены, она обещала узнать, что это значит, и вернулась с таким вот предсказанием. И я не хотел быть глубоким стариком к тому времени, как снова увижу свою Леону. Она умерла, думая, что я позвал ее на смерть. Я хотел рассказать ей, что все было не так.
И я вдруг поняла. Поняла гораздо больше, чем простое желание оправдать себя. Поняла то, что он хотел сказать мне не словами, а взглядом. Замотала головой, не в силах поверить.
– Нет, Ян. Я не она. Я не Леона.
Он смотрел по-прежнему внимательно, будто силился разглядеть во мне черты своей возлюбленной. А я старалась отгородиться от того факта, что сама успела влюбиться в него. Что может быть хуже, чем влюбиться в человека, который много лет был предан погибшей возлюбленной?
– У тебя ее воспоминания, – сказал он.
– Не все.
– Это дело времени. Ты в усадьбе меньше месяца. Дай себе время. Дай ей время.
Я прикрыла глаза, думая о том, что Ян может быть прав. Ведь у меня действительно много воспоминаний Леоны, у меня ее любовь к нему. Может ли быть так, что моя прапра переродилась во мне? Как там правильно сказать? Реинкарнировалась? Если верить в бессмертные души, наверное, такое может случиться.
– Агния была уверена, что однажды это произойдет, – продолжил Ян. – Но не знала, когда именно. Жаль, она не успела увидеть тебя. Наверное, сразу бы поняла. А я вот не понял. Когда встретил тебя на болоте, когда ты сказала, что наследница усадьбы, я был растерян. Думал, что сразу же узнаю свою Леону, почувствую, что это она, но в тебе ничего такого не признал.
Я вспомнила его разочарованный взгляд там, на болоте, когда он вытащил меня из воды. Вспомнила, как подумала, что не понравилась ему, что он ждал лучших манер от наследницы Вышинских. А он просто сто двадцать лет ждал вместо меня Леону и расстроился, когда понял, что я не она.