— Письмо? Что за бред? Вот так, неожиданно он понял, что ему срочно нужно написать письмо? Что вы обсуждали, Лиз? И вот ещё, не хватай его высочество за одежду, да ещё и при свидетелях, будь добра.
— Он пошёл писать письмо твоей сестре, Рейн. Будет знакомиться с юной леди, искать подходы. Думаю, Алии хватит мудрости ответить, так они начнут узнавать друг друга. А с хватанием это я погорячилась, согласна. Обещаю тебе, любимый, что я больше не буду хватать других мужчин. — И задумчиво протянула в конце: — Во всяком случае я очень постараюсь.
Рейн с недовольным взглядом посмотрел на меня, оглянулся, явно словив пару-тройку внимательных взглядов. Большинство приглашённых гостей уехали, спеша к своим землям, но кто-то остался, решив быть свидетелем столь редко события, как две свадьбы, ещё и какие. Тем более свадьбы своего сюзерена.
Мой жених несколько ревниво ответил:
— Никаких постараюсь, Лиз. И вообще, ты хранительница моих земель и моего спокойствия. Нечего спасать ещё и этого избалованного вниманием женщин наглеца. Он сам справится, поверь. Теперь ему точно придётся постараться, чтобы заполучить Алию. Я незнамо кому свою сестру не отдам.
Я рассмеялась, понимая, что Рейн будет лучшим отцом для дочери, которую я ему рожу. И для сына, без сомнения.
Заметив мой румянец на щеках, и задумчивый, довольный взгляд, он наклонился к самому уху и тихо спросил:
— Ну, и что за мысли теперь бродят в твоей головке? Делись давай.
Я шёпотом ответила, повернувшись к уху, тихо-тихо. Это были слова только для нас двоих. На что Рейн уверенно ответил:
— Даже не сомневайся, будет и мальчик, и девочка.
Глава 38
Лидия уехала, увезённая мужем на следующий день после обряда. Всё было скромно, но в рамках приличия. Теперь я как минимум не увижу её три года. До того ей было запрещено выезжать даже в гости.
Мама порывалась проводить свою дочь прямо до земель новоприобретённого зятя, но отец проявил характер и категорически отказал ей, объяснив своё решение так:
— Хватит, навоспитывались. Лидии пора уже самой быть взрослой и решать проблемы, которые она сама же создала. Теперь она замужняя дама, а поддерживать её теперь будет муж, Эльза, а не ты. Наше время прошло, теперь только приезды в гости.
Я видела, что отец гордится тем, какой выбор сделала я. И не стала портить жизнь Лидии. Да и Рейн нравился отцу безмерно: своей порядочностью, твёрдостью характера и хозяйственностью.
Наш разговор перед самым обрядом, когда отец пришёл за мной, чтобы проводить и отдать в надёжные руки будущего мужа, был как никогда откровенным.
— А ведь я не верил твоим словам, Лиз, и считал всё это чушью и выдумками. Что ты начиталась всего этого из книг: о духах, о даре и о том мире, что скрыт от большинства людей, а ты его видишь.
Я была тогда так счастлива, в ожидании момента, когда мы войдём в Храм Судьбы и произнесём клятвы, разделив нашу жизнь на двоих. Поэтому меня переполняло счастье от предвкушения, я улыбнулась отцу и поблагодарила за то, что он проводит меня до алтаря, где наши с Рейном клятвы примет сама судьба.
А после всех этих слов я получила от отца такие искренние и ценные объятия, каких, наверное, не получала никогда от него. Отец всегда был таким сухарём, а тут расчувствовался.
В храм мы шли первыми, сразу за нами пойдёт моя подруга с женихом. Лорд Тессен успел перед началом подойти ко мне и пожелать самого лучшего в супружеской жизни. В конце он так искренне спросил:
— Ну что же, Элизабет, ты скоро станешь хозяйкой всего этого великолепия. И того мужчины, что поведёт тебя к алтарю. Я вижу, как вы смотрите друг на друга, и надеюсь, что судьба преподнесла вам обоим самый важный дар в этой жизни.
Я улыбнулась лорду за его слова, чуть не расплакавшись. И тихо ответила:
— Да, лорд Корт, мы любим друг друга. Я уверена, что впереди нас ждёт счастливая жизнь.
В храм я зашла с трепетом и предвкушением, Отец вёл меня уверенно, гордо, высоко поднимая подбородок. А сама я шла счастливая, зная, что очень скоро мир для меня опять изменится, и я войду в новый для себя мир, соединив судьбу с любимым. Он будет защищать, оберегать, любить и ценить меня. А я отвечать любовью и уважением.
Когда мы встали перед алтарём, повторяя древние клятвы, я посмотрела на Рейна, а он, почувствовав мой взгляд, на меня. В его глазах я видела любовь, желание заботиться и просто жить. А ещё целый новый мир, в который мы пойдём вместе. Наш общий мир, где будет место и детям, и близким, и друзьям. Заботам и беспокойствам. Конечно, как без этого? Но ещё в нашей жизни будут моменты только для нас двоих, наполненные любовью и страстью.
Алтарь ждал даров, и Рейн полоснул своей огненной магией, напитав его. Над алтарём вспыхнуло и стало светить огненное пламя, показывая основную магию герцогов Стретиных. Я же протянула руку, взывая к тем духам, кому было комфортно находиться в этом средоточии магии.
Удивительно, но пламя вспыхнуло на несколько мгновений, показывая, что и у меня есть эта сила, хоть она и не была велика. А после пламя начало менять очертания, а на алтарь упали горсткой магические огненные лилии. А в моей голове появилось знание, куда именно их нужно было посадить.
Я повернулась к Рейну и передала:
— Они велели посадить их туда, куда начали приходить духи. Твоим землям всё ещё не хватает там силы. Это помощь и благословение, мы всё сделали правильно.
Рейн в ответ не стал дожидаться, пока мы выйдем из Храма, а обычно обряд завершают на выходе, при всём честном народе, целуясь в знак единения и свершения ритуала.
Поэтому только самые близкие оказались свидетелями его нежного, а потом набирающего страсть поцелуя. Жар опалили меня, унося сознание прочь. Осталось только желание быть ближе, чтобы этот момент не прекращался. Я даже потянулась чуть вперёд, когда поняла, что мой муж отстраняется.
Он хриплым голосом тихо произнёс:
— Если мы не остановимся, никто не увидит нас до утра, Лиз. Я тоже не железный. Украду тебя прямо из Храма. Поверь, я точно знаю, где здесь второй выход.
Я поняла, смотря в глаза любимого, что он готов это сделать прямо сейчас, и плевать ему было, кто что подумает. Именно это и привело меня в чувства.
Я смотрела на свою любовь, на мужчину, которого выбрала, и почему-то именно в этот момент подумала и спросила:
— Рейн, а что было бы, если бы ты не поймал меня тогда там, в саду?
— Я бы поймал тебя там же на следующую ночь. Ты знаешь, я почти уверен, что это твои духи всё подстроили тогда. Они всё знали. У нас просто не было выбора.
— Ты не жалеешь ведь, Рейн?
— Ты шутишь, Лиз? Что за мысли, мы только что открыли души у алтаря, ты чувствовала то же, что и я. Да и кто ещё сделает мою жизнь такой… такой… невозможно интересной.
Я хмыкнула и уверенно ответила:
— Никто, Рейн.
— Вот и я так думаю, любимая. Идём уже, а то я опять вспомню про второй выход из храма и украду тебя только себе.
— Только себе?
— Да, Лиз. Тебя — только себе и на всю жизнь. Ну, с духами я делиться согласен. — И задумчиво добавил: — Иногда, редко.
— А наши будущие дети как же?
— А детей, Лиз, мы будем любить вместе.
Глава 39
Рейн подошёл ко мне обнимая. Я улыбнулась, почувствовав нежные объятия. Уже пару месяцев, как животик стал увеличиваться, и муж вёл себя, словно я была хрупкой статуэткой. А в нашем общении добавилась такая особая нежность, которая даже умиляла.
Сегодня Алия выпускалась, а ректор решил устроить из её выпускного проекта целое представление, судя по народу, собравшемуся в зале.
Я прислушалась к словам ректора, начавшего как раз говорить про Алию и ту самую чашу.
— С особым трепетом хочу представить вам артефакт, который будет храниться в академии, и магию которого сможет испробовать любая пара. Сейчас вы видите тот самый артефакт, созданный на основе дара одной из самых одарённых студенток за всю историю нашей академии, Алии Стретин.
Алия стояла слева от достаточно большой чаши, стоявшей на постаменте. Ректор стоял справа от чаши, а все, кто был приглашён, слушали затаив дыхание.
Я окинула взглядом мужа, думая о том, что совсем недавно сказала сама Алия, когда я поделилась с ней мыслями, какого цвета будет наша с Рейном дымка. Алия рассмеялась радостно и объяснила:
— Мне не нужна чаша, чтобы ответить тебе, я же создавала её, опираясь на свой дар. Я — самый лучший артефакт, который может сказать, насколько вы подходите друг другу, и какая энергия для вас будет лучшей в семье.
— И какого цвета наша связь, скажи, Алия? — Нетерпеливо спросила.
Любопытство или желание убедиться? Зачем, ведь никого в жизни я не любила так, как Рейна? Я любила, желала его, принимала таким, какой он был. Бесспорно, уважала и чувствовала себя полностью защищённой его заботой и любовью. Но что же тогда меня толкнуло задать этот вопрос? Убедиться до конца, подтвердить свою потаённую уверенность, что он лучший? А если…
И Алия словно считала с меня сомнения спросив:
— А если она будет не такой, как ты думаешь? Недостаточно сильной, яркой? Окрашена не так, как ты рассчитывала? Что изменится тогда? Нужно ли тебе это знать? Ты любишь и любима, Лиз.
— Да-да, ты права. Зачем мне чужая оценка, когда мы сами создаём своё счастье.
Да, я говорила уверенно, потому что мы и правда могли быть и не совсем идеальной парой. Вот только два года вместе дали мне ответы на многие вопросы и разрешили сомнения.
Рейн был моим, только моим. А я его.
Алия улыбнулась, довольная, и поделилась сокровенным:
— Я вижу, в тебе нет сомнений. Не позволяй никому влиять на твою жизнь, Лиз. А чтобы ты никогда не сомневалась впредь, скажу, что ваш с Рейном цвет — белый. Вы идеально подходите друг другу.
Странно, но я ожидала другого и поделилась сомнениями:
— Но ты же говоришь о любви, Алия. Я думала, цвет истинной любви — красный.