Я думала о том, какой он, этот замок Тени.
Ощущение опасности сгущало воздух. Трудно было дышать.
Хотелось закричать и пустить коня во весь опор. Его не пришлось бы пришпоривать: Андигор и так едва сдерживался, чтобы не сорваться в галоп. Я шёпотом приговаривала: «Тихо, родной, тихо, тихо, тихо…»
Долго-долго в ночи стучали копыта наших коней. Глухое «так-ток, так-ток» по глине и растрескавшимся камням.
И тут из-за скального гребня донёсся вой.
Вой голодного волка.
Андигор взвился в воздух, пронзительно заржал и понёсся вскачь.
Я вылетела из седла и ударилась о камни.
По счастью, удар пришёлся не на спину, а на руки. Ладони, локти, да и колени разбиты в кровь, зато…
Ветер раздвинул тучи, показалась луна.
Три тёмных высоких башни чётко вырисовывались в лунном свете.
Я лежала в тени одной из них.
Я вскочила, хотела бежать, звать Элота, спасаться.
Но разбитые колени болели и кровоточили. Из ссадин на ладонях тоже сочилась кровь.
Элот меня бросил.
Никто мне не поможет.
Я всем чужая. Мне стало вдруг так жаль себя. Я совсем-совсем одна.
Пажи и оруженосцы в замке то и дело разыгрывают меня, потому что я всему верю. Если они скажут, что видели единорога, я крикну: «Где?!» – а они покатятся со смеху. А если позовут: «Ева! Ева! Твой брат вернулся!» – я со всех ног кинусь к воротам. Живая мишень для придирок и насмешек пажей, оруженосцев, шута…
Я только и умею, что ухаживать за лошадьми да стрелять из лука.
Арквана, отправляя нас в путь, назвал рыцарями обоих – Элота и меня. Но ведь это неправда. Посвящение прошёл только Элот. Да и он сейчас меня бросил.
Меня взяли в замок не за умения, а просто из жалости, как сироту.
Сирота.
И от брата нет вестей. Может быть, он уже…
Я зашагала по тени к Замку.
Безразличие овладело мной. Зачем суета, когда всё бесполезно.
Там нет ни ошибок, ни поражений, ни насмешек, ни сомнений. Там нет боли.
Там нет страха.
Там нет одиночества.
С каждым шагом мне становилось всё легче.
Я ничего не хочу. Я ничего и никому не должна.
Вовеки…
В голове я слышала свистящий шёпот: «…нетволи, кроме моей, нет истины вне меня, я хочусуществовать вечно, я голодна, я пустота, я питаюсь тенями живых…»
Но тут что-то сдавило мне плечи, сбило с ног.
Кто-то хотел помешать мне!
Я пыталась уцепиться за что-нибудь, освободиться. Кто-то волок меня на аркане. Острые камни больно ранили тело.
Наконец меня выволокли из тени, отбрасываемой замком.
Я почувствовала, как меня поставили на ноги. Кто-то тряс меня за плечи.
– Ева! Ева!
Кто такая Ева?
Кажется, меня так звали давным-давно.
Я была маленькая, глупая. Куда-то спешила под проливным дождём. Думала, будто делаю важное дело.
Кто я?
Для чего мне имя? Я питаюсь тенями…
У меня было имя.
Был брат. Был друг. Был конь. Мы ехали по горной дороге…
Но зачем?
Кто-то освободил меня от петли аркана, что больно врезалась в тело.
Кто-то прижал меня к себе, ласково гладя по голове.
– Ева! Ева! Ты слышишь меня?
Я почувствовала его тепло. Он был рядом.
Друг.
Элот.
– Я Ева, – сказала я, шмыгнув носом.
Страшное чувство, будто я пустота, уходило. Я вспомнила всё.
Я была в крови и грязи. Тело ныло от ушибов, а сердце – от стыда.
Друг не предал меня. Я сама едва не предала и себя, и тех, кто надеялся на нас.
Андигор тоже вернулся пристыженный. По его серебристо-белой шкуре пробегала дрожь, он прижимал уши и приближался ко мне осторожно, бочком, наверное, боялся, что я на него злюсь.
– Эх ты… – я погладила его шею.
Положив руку на бедро, я нащупала в сумке фириаль.
Элот посадил меня в седло. Позвал Аска, вскочил на него.
Снова начался дождь.
Молнии раскалывали чёрное небо. Как будто кто-то в бессильной ярости метал их нам вслед.
Мы скакали всё быстрее и быстрее. И наконец ущелье Отчаянья осталось позади.
Только тогда я оглянулась.
Самая высокая из башен замка скрылась за грядой скал.
Теперь я знала, кто, вернее, что находится в замке Тени.
Никому, кроме Элота, я не расскажу правду.
О пустоте не сочинишь балладу.
А тармангарцы складывают легенды о замке, полном скелетов и привидений. Мне нравится слушать такие легенды. Я их не боюсь. Особенно теперь, когда знаю, чего по-настоящему стоит бояться.
Глава 3. Разговоры у костра
– Здесь где-то должен быть родник, – сказал Элот. Мы остановили коней и спешились.
Журчание воды подсказало нам, что родник совсем рядом. Вода была весёлая и ласковая. Мы развели костёр. Разложили возле него наши мокрые плащи. Вымыли лица и руки.
Я решила разобрать и просушить нашу поклажу. Среди припасов и самых важных вещей, которыми снабдил нас в дорогу Арквана, я увидела маленький пузырёк, наполненный розоватой жидкостью. «Что бы это могло быть?» – подумала я и осторожно вынула пробку.
Душистый мятный аромат напомнил мне те далёкие дни, когда я, подпрыгивая и держась за руку мамы, гуляла за ней по лугам, на которых она собирала целебные травы.
Я была ещё совсем маленькая, и в некоторых местах трава доходила мне до пояса. Как же называлась эта травинка? Нет, не помню!
Помню только улыбающееся лицо мамы, которая держала в руках серебристого цвета стебелёк с узорчатыми листьями. Я вспомнила, что мама рассказывала мне про эту травку. И осторожно капнула на ладонь из пузырька.
Потом я втёрла несколько капель жидкости в рану на ноге, там, где кожу расцарапали острые камни. На этом месте в штанине образовалась большая дыра. На моих глазах рана стала затягиваться. Боль исчезла. «Жаль, что эта жидкость не действует на дыры в одежде, – подумала я. – Придётся самой штопать. Хорошо, что Арквана положил в поклажу иголку с ниткой».
Я сидела у костра, штопая дыру, то и дело отвлекаясь и подолгу засматриваясь на языки пламени. Заклятие Карна ещё не достигло Долины Поющего Родника. Мы словно догнали ускользающее от нас лето.
– Здесь лучше, чем в замке, – тихо сказала я. – Там так много народу, что я всё время одна. Ой, прости, Андигор! – Конь легонько ткнулся носом в мой затылок, будто хотел спросить: «А я?» Я погладила его бархатистый нос и добавила: – Да, Андигор скучать не даёт! С лошадьми вообще не соскучишься…
– А другие оруженосцы? Разве у тебя среди них нет друзей?
Элоту повезло: ещё мальчишкой он подружился с моим Эриком. Эрик был сорвиголова, Элот тоже храбрый, но не такой бесшабашный. Когда Эрик рвался лазать по крышам замка, Элот заботливо перепроверял страховку. Сколько у них было приключений! И как же я им завидовала!
– Ребята не признают меня, я им чужая. Они весёлые, шумные, а я не такая. Они получают послания от родителей, а я нет. Так что ты мой единственный друг. Но ты почти всегда занят. Как все взрослые.
Элот улыбнулся.
– Я бы хотел провести целый день, сидя у камелька и отвечая на все твои «почему». Но я должен защищать Тармангар. А священник? Ты, я знаю, много времени проводишь в разговорах с ним. Он ласков с тобой.
– Да, он добрый… – вздохнула я.
Когда Тармангар накрыла крылом лихорадка, и моей маме становилось всё хуже, не помогали ей отвары, она слабела с каждым днём, тогда священник ходил из дома в дом, принося лекарство больным и даря последнее утешение умирающим. Он не боялся заразиться. В то время лишь ему и Элоту было дело до моей мамы. До нас обеих. Остальные боялись заходить в дом, где поселилась болезнь.
В дверь священника я могла бы постучать в любое время. Каждый шёл к нему со своей бедой.
А к кому пойдёт он сам, если груз чужих бед окажется непосильным?
Может, он говорит прямо с Богом? Отвечает ему Господь или нет? Я не знала.
В деревне на священника смотрели с таким же почтением, как на самого Норд-Греора. Король Норд-Греор был похож на сурового и справедливого отца. И священник походил на отца, только совсем другого – мудрого и любящего. Когда я была маленькой, то думала, что он – второе в стране лицо после короля.
Мои заботы казались мне слишком мелкими по сравнению с тем, о чём должен заботиться он.
– А ты не хочешь подружиться с Элинорой? – спросил Элот.
– Дочерью Норд-Греора? Да, конечно! – Я вдруг засомневалась: – А захочет ли она дружить со мной? Она всё-таки королевна.
– Представь себе, ей тоже бывает одиноко.
– Она сама тебе так сказала?
– Нет. Я просто знаю. Элинора слишком горда, чтобы жаловаться.
– А я думала, у неё полно друзей! Она такая красивая, что просто дух захватывает! И уже почти совсем взрослая.
Наверное, это прозвучало глупо, но Элот не засмеялся. Наоборот, мне показалось, он полностью согласен со мной. А такое редко бывает.
– Ева, тебе можно доверить тайну?
– Думаю, да. А что?
– Элинора… – он почему-то осёкся (я так запинаюсь, только когда говорю о маме, о самом сокровенном). – Элинора – моя невеста.
Настоящие друзья выслушивают чужие секреты по всем правилам. Надо как следует удивиться, даже сперва не поверить. Но я не смогла удивиться. Представила, как они стоят рука об руку – высокие, темноволосые, статные, с умным, серьёзным взглядом из-под прямых чёрных бровей. Только у Элота глаза серые, а у королевны – зелёные, как морская вода вдали от берега.
– Никто об этом не знает, кроме нас двоих. И тебя. Мы должны добыть фириали и вернуться с победой. Тогда у меня будет право просить её руки.
Я задумалась.
– А вы давно помолвлены?
– Помолвлены недавно. А полюбил я её давно. На празднике Середины Лета я пригласил её на танец. Мы только сплясали бранль «Горный ручей», как дочка ткача потеряла сознание: наелась орехов, а ей от них плохо. Королевна не растерялась, привела её в чувство. Потом проследила, чтобы от потешных огней не загорелись палатки, и нашла потерявшегося ребёнка, сына молочницы. Я был рядом с ней, помогал во всём. Она грустно улыбнулась мне: «Видите? Со мной невозможно веселиться». А я ответил: «Зато с вами не соскучишься!» Когда в долину пришёлмор – прости, Ева, – Норд-Греор распорядился всех заболевших запереть, никого к ним не пускать, пресеч