Возможно я и была сумасшедшей, но я очень редко ошибалась, и у меня было четкое чувство, что жизнь в пригороде Ред Дир, штата Техас только что стала гораздо сложнее.
Отель домашнего типа "Гертруда Хант" расположился у входа в район Авалон, на трех акрах земли, в основном занятых фруктовыми и цветочными садами. Несколько старых дубов затеняли дом, а четырехфутовая изгородь ограничивала газон по стороне улицы.
Изначальный "чешуйчатый" деревянный сайдинг здания давным-давно сгнил и был заменен на более практичный, современный вариант, выкрашенный в камуфляжный темно-зеленый. Построенная в конце 1880-х, трехэтажная гостиница обладала всеми чертами Американской Королевы Анны: просторным круглым крыльцом с низкими коринфскими колоннами у входа, тремя маленькими балконами на втором этаже, эркерными окнами, выступающими то тут, то там в самых разных местах.
Как и многие старые дома викторианского стиля, отель был ассиметричной формы и, при взгляде с севера, а потом с юга, казался двумя разными домами. На восточной стороне он был украшен башенкой, а c западной выступала круглая терраса. Словно готичный свадебный кондитер родил ребенка от средневекового замка и южного поместья до времен гражданской войны.
Дом был щедро и бессмысленно украшен веретеновидными балясинами, слишком вычурный, но уж точно не уродливый.
Я подошла к лестнице и погладила светлую колону. — Он грубый идиот. Не обращай на него внимания. Я думаю, что ты очарователен.
Дом не ответил.
Я вошла, и сердце в груди замерло на секунду при взгляде на фото моих родителей, висящее при входе в гостиную. Каждый раз, входя туда, я немного надеялась, что по возвращении увижу их прямо там в коридоре, ждущих меня.
Я вздохнула, свернув налево, поднялась по просторной лестнице на второй этаж и вышла на балкон, где Ее Светлость Калдения ка рет Магрен проводила свое чаепитие. Выглядела она лет на 60 с хвостиком, но это были годы, прожитые среди роскоши. Ее платиново-серые волосы были гладко зачесаны и собраны в пучок. Калдения обладала резким профилем, с прямым носом, выразительными скулами и голубыми глазами, которые всегда глядели с тоской, пока она не находила что-нибудь веселым. Она держала чашку с небывалой элегантностью и меланхолично смотрела вниз на улицу.
Я скрыла улыбку. Калдения была практичной, мудрой и, по-модному, уставшей от жизни. Несмотря на свое равнодушие, она все же не собиралась спокойно отправиться на тот свет и шла на огромные ухищрения, чтобы задержаться тут подольше.
Я открыла магазинный пакет и выудила желтую упаковку и такого же цвета банку.
— Луковые чипсы и лимонная газировка, Ваше Изящество.
— Ах! — Калдения ожила. — Спасибо.
Легким движением она вскрыла упаковку и вытряхнула немного чипсов на тарелку. Длинными пальцами взяла одно колечко и откусила, прожевав с явным удовольствием.
— Как все прошло с оборотнем? — спросила она.
Я села в кресло. — Он притворяется, что я сумасшедшая, и что он не понимает, о чем я говорю.
— Возможно, он сдерживается.
Я вскинула брови.
Калдения аккуратно прожевала еще одного колечко.
— Некоторые из них так ментально кастрируют сами себя, дорогая. Подавляющая религиозная мать, слабый пассивный отец…ну знаешь, как это бывает. Генетическая память ограничена. Лично я всегда была против контроля над своими порывами.
Да, и из-за этого пострадало несколько миллионов человек.
Калдения поставила большой палец на кромку банки лимонада и повернула ее. Скрипнул металл. Она дернула за петельку и почти оторвала верх крышки. Край отреза был острым как бритва. Калдения налила содержимое в чайную чашку и выпила, улыбаясь.
— Он не сдерживается, — сказала я. — Он провел последние два месяца, помечая каждый дюйм, который считает своей территорией.
Калдения подняла брови. — Ты его видела?
Я кивнула. Даже в темноте Шона Эванса трудно было с кем-то спутать. Так он двигался: гибкий, сильный хищник на охоте.
— Видала его снаряд?
— Честно говоря, нет…
Калдения пожала плечами.
— Да мне интересно, много ли у него там. Просто любопытно.
Ну да, любопытно.
— Не знаю. Он был довольно скрытен по этому поводу, и я там не задержалась.
— В этом твоя ошибка, — Калдения отпила чая. — Carpe diem quam minimum credula postero[1], моя дорогая.
— Мне не интересен ни один момент из жизни Шона Эванса. Я просто хочу, чтобы он остановил убийцу собак.
— Ты же знаешь, что это не твои проблемы. Гостинице ничего не угрожало.
— Эти люди — мои соседи, — и твои, кстати, тоже, — они понятия не имеют с кем имеют дело. Убийца становится смелее. Что, если он убьет ребенка?
Калдения закатила глаза.
— Ну тогда те, кто выполняют правоохранительные функции в этом уголке вселенной, займутся этим. Они, скорее всего, потерпят сокрушительную неудачу, но тогда либо преступник перестанет убивать, чтобы избежать большего внимания, либо Сенат пришлет кого-нибудь, чтобы разобраться. В любом случае, милая, это не твоя проблема.
Я взглянула вниз на улицу. С балкона было видно почти триста ярдов вниз до первого поворота со смехотворным названием «Дорога в Камелот», которая далее, изгибаясь так и сяк, шла через весь район. Люди спешили на работу. Справа парочка малышей каталась на трехколесных велосипедах вниз-вверх по цементной дорожке у дома. Слева Маргарет наполняла птичью кормушку, пока мелкий и пушистый комок рыжеватой шерсти, вероятно, померанский шпиц, прыгал у ее ног.
Это мои соседи. У них нормальная жизнь и обычные проблемы. Они живут в пригороде, борются с долгами и ненадежной экономикой, пытаются откладывать денег на обучение детей. Большинство из них не сумеет выстоять против острых зубов и разума хищника, который охотится в ночи. Большинство из них даже не знает, что такие хищники существуют.
Мое воображение представило нечто с длинными когтями, выпрыгивающее из кустов, чтобы схватить ребенка. Правила и законы, по которым я живу, не позволяют мне вмешаться. Я нейтральна по определению, и это дает мне некоторую защиту. Как только моя нейтральность будет нарушена, я сама стану добычей для владельца тех самых когтей.
— Миша! — позвала Маргарет.
Померанец скакал вокруг нее, почти взлетая над зеленой травой.
— Миша! Иди сюда, ты маленький паршивец!
Миша кинулся в другую сторону, явно наслаждаясь игрой. Через минуту Маргарет потеряет терпение и побежит за ним.
Нужно быть бессердечной гадюкой, чтобы оставить их самостоятельно разбираться с монстром, оставить их без помощи. Калдения, несмотря на наличие двух сердец, была равнодушна, но это не означало, что и мне надо быть такой.
Калдения грызла чипсы.
Я улыбнулась.
— Еще баночку лимонной газировки, Ваше Изящество?
— Да, пожалуйста, — я вытянула еще одну банку из сумки. Больше не будет мертвых собак, если я помогу.
Я открыла глаза. Спальня была скрыта в темноте, лунный свет рисовал длинные серебристые полосы на старом деревянном полу. Магия легко звякнула в голове. Что-то переступило границы отеля. Ну, что-то магически активное или весом выше пятидесяти фунтов. Отель довольно хорошо различал вероятную опасность и обычных животных, которые просто бродят по территории.
Я поднялась. Рядом с кроватью Чудовище оторвала свою головку от собачьей подстилки.
Я прислушалась. Щебетали сверчки. Прохладный ветерок дул сквозь открытое окно, колыхая занавески. Деревянный пол отдавал холодом под моими босыми ногами. Мне и правда стоит положить здесь ковер.
Еще один легкий перезвон. Он звучал так, словно кто-то бросил камень в спокойную воду, и рябь коснулась моей кожи. Определенно нарушитель.
Я встала. Чудовище стремительно прыгнула и лизнуло мою лодыжку. Я взяла метлу, стоящую около стены, и вышла из спальни. Длинный коридор расстилался передо мной, покрытый пятнами прохладной темноты и лунного света из больших выступающих окон. Я прошла по коридору, выискивая нарушителя. Ши-тцу трусила рядом, словно бдительная черно-белая швабра весом в семь фунтов.
Отель и я были так тесно связаны, что он стал почти продолжением меня. Я могла определить любое вторжение с ювелирной точностью.
Дом вокруг меня был темен и тих. Я пересекла коридор, повернулась и остановилась у двери к западному балкону. Внизу что-то двигалось, в саду. Посмотрим, что нам ночь принесла. Передо мной беззвучно открылась дверь, и я вышла на балкон.
В саду, в двадцати ярдах от дома, Шон Эванс мочился на мою яблоню.
Да вы смеетесь, что ли.
— Прекрати, — прошипела я натужным шепотом.
Он не обратил внимания. Стоя ко мне спиной, он был одет в те самые джинсы и серую футболку, в которых я видела его этим утром.
— Шон Эванс! Я вас вижу. Прекратите метить свою территорию о мою яблоню.
— Не переживайте, — ответил он, не оборачиваясь. — Это не повредит яблокам.
Вот нахал.
— Откуда вам знать? Вы, может, вообще ни одной яблони в жизни не вырастили.
— Ты хотела, чтобы я разобрался? — бросил он. — Вот я и разбираюсь.
Разбирается он, ну конечно. — С чего вы решили, что ваши метки чем-то помогут? Убийца собак и раньше не обращал на них внимания.
— Все так и делается, — произнес он. — В таких делах есть свой этикет. Он бросил мне вызов, теперь я бросаю ему вызов в ответ.
— Только не в моем саду. Убирайтесь..
Чудовище рявкнула разок, выказывая поддержку.
— Что это? — спросил он.
— Это собака.
Шон застегнул молнию, повернулся и побежал к дубу. Невероятное зрелище: в шести футах от дерева он прыгнул вперед, оттолкнулся от коры вверх к двум ветвям, отходящим от ствола, оттолкнулся от них, словно ничего не весил, приземлился на ветвь около балкона, пробежал по ней почти до конца и спрыгнул. Все это заняло не больше пары секунд.
Его глаза блестели ярким янтарным золотом. Черты лица заострились как у опасного дикого хищника. По моей спине пробежал озноб. Нет, он себя не под