Однажды у меня была учительница, которая дико боялась летать на самолетах. Она рассказывала мне, что каждый раз, ступая на трап, она была полностью уверена, что умрет. Она сделала папку с черепом и перекрещенными костями на обложке, с завещанием и страхованием жизни, и оставляла ее на виду у своей семьи, которой не пришлось бы в случае ее смерти долго искать нужную информацию. Мой отец, самый смелый человек, которого я знала, придерживался такой же точки зрения: каждый раз садясь в машину, он был уверен, что он (а также мама и я, что было для него еще хуже) может не пережить поездку. Каждое авто-путешествие было как предсмертное состояние.
Несмотря на это, мама как-то обучила его вождению. Очень редко, когда не было другого выхода, он садился за руль и ехал по тихой улочке около полутора миль до продуктового и заправки. Нам не разрешалось с ним ехать, потому что он отказывался брать на себя ответственность за нашу смерть. Он никогда не ездил быстрее тридцати пяти миль в час. При возвращении, папа, нагруженный продуктами, парковал машину на проезде к дому, выходил и лежал на траве минут десять, глядя на небо. Иногда я выходила полежать рядом. Мы смотрели на небо, а деревья шуршали над нами, и мы были счастливы что живы.
Я так скучала по ним обоим. Я их найду. Кто-нибудь где-нибудь должен хоть что-то о них знать. Однажды этот кто-то войдет в мой отель, увидит их фото на стене, и тогда и я увижу узнавание на его лице. А потом я найду своих родителей.
Мой навигатор включился, и голос Дарта Вейдера приказал съехать на ближайшем повороте. Десять минут спустя, свернув "на темную сторону", я припарковалась у огромного дома. Он притаился в глубине улицы, за высокими стройными пальмами и акациями, я почти не заметила персикового цвета стены и терракотовую черепицу крыши. Петляющая дорожка вела по газону к дому.
Я перешла улицу и остановилась у дорожки. По коже пробежали мурашки. Мелкие волоски на руках поднялись. Я стояла у границы другого отеля.
Я сделала шаг вперед. Магия волнами окутала меня. Я обхватила себя руками и спокойно стояла в ожидании. Если владелец не захочет моего присутствия, он сообщит. К моему отцу хорошо относились, потому что до того, как стать хранителем, он был гостем и выбрал рискнуть жизнью, чтобы спасти владельца отеля. Это стоило ему несколько веков заключения и одиночества. Но с этим, он и врагов приобрел. Если повезет, то мистер Родригес не из последних.
Тишина затянулась. Птицы стрекотали на деревьях надо мной. Прошла минута. Достаточно долго. И так как никто не подошел, чтобы меня прогнать, должно быть, я могу войти.
Я ступила на дорожку. Слегка влажный воздух был свеж и чист. Дорожка свернула, и я увидела источник влажности, — мелкий прудик изгибался прямо в центре отделанного красивой плиткой двора.
Рыже-белые декоративные карпы медленно плавали в зеленой воде площадью около фута. Вокруг пруда раскинулись пышные клумбы: ярко-красные и желтые цветы пушницы с огромными листьями, мелкие фиолетовые и алые грозди вербены, золотисто-солнечные звездочки маргариток. Приземистые пальмы и необычно подстриженный бухарник бросали тень на старые деревянные скамейки с резными металлическими спинками. За двориком извивался дом, двухэтажное полукруглое строение с нишами, изысканными колоннами на затененных балкончиках, арками и деревянными проемами.
Целый ряд магических отпечатков проскользнул мимо меня, следы силы дюжин гостей. Это процветающий отель, часто посещаемый существами с различными талантами. Отель моих родителей был таким же: сильным и живым. Если сравнить, этот отель был светом прожектора, Гертруда Хант — лишь огарок свечи в одинокой лампе. Ничего, пообещала я себе. Однажды…
Мужчина, сидящий на корточках у одной из клумб, аккуратно копал ямку небольшой тяпкой. Ему было около шестидесяти, седина в темных волосах и естественный загар, тронутый временем, был покрыт глубокими морщинами. Короткая, аккуратно постриженная бородка обрамляла нижнюю часть лица.
Рядом с ним стояла девушка в чопорном голубом платье и серебристых лодочках, ее темные волосы были подняты наверх в замысловатой прическе. Она была на пару лет старше меня, но это выражение на лице ни с чем нельзя было спутать. Любой ребенок старше двенадцати лет опознает его и сможет прекрасно изобразить. Выражение "Меня опять отчитывает родитель. Опять. Представляете?".
— …Если бы я хотел сам разобраться, Изабелла, я бы не просил тебя о помощи.
О нет, только не поучающий отцовский тон.
— Весь смысл в порученной задаче — это то, что ее не надо выполнять самому.
Изабелла вздохнула.
— Да, отец. У вас посетитель.
— Я прекрасно осведомлен о ней, спасибо. — Мужчина уставился на меня большими темными глазами. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
Похоже, приезд сюда был ошибкой.
— Мой отец сказал мне, что я могу обратиться к здешнему хозяину за советом.
— Как его звали?
— Брайан Родригес.
Мужчина терпеливо кивнул.
— Я знаю свое имя. Как звали вашего отца?
— Джерард Демиллье.
Мужчина изучал меня.
— Джерард Демиллье? Ты дочь Джерарда и Хелен?
Я кивнула.
Он встал.
— Спасибо Иззи, все хорошо.
Изабелла снова вздохнула.
— С моими нравоучениями на сегодня покончено?
— Да. И в ответ на твой вопрос — скажи ифритам[2], что если хотят использовать официальную столовую, то пусть их хан подтвердит, что они возьмут на себя все расходы. Это их утихомирит. — Он указал на скамейку — Присаживайтесь, пожалуйста.
Изабелла повернулась и пошла в дом, качая головой. Я села на скамейку рядом с ним.
— Дина Демиллье, — сказал Брайан Родригес. У него был глубокий, слегка хриплый голос. — Когда я узнал, что ты переехала в Гертруду Хант, я думал, что ты навестишь меня раньше.
— Не была уверена, что мне будут рады.
— Моя дорогая, твой отец рискнул своей жизнью ради жены и детей хозяина гостиницы. Ты очень молода и, вероятно, не настолько опытна чтобы понимать, насколько редко гости рискуют собой ради нас. Джерард — очень смелый мужчина.
— Он бы сказал "глупый".
— Верно. Со всем своим бахвальством и напускным плутовством, он всегда был достойным человеком. Все хранители отелей у него в огромном долгу, а твоя мать самоотверженно спасла его от вечного заключения. Как их дочери вход в этот отель тебе всегда открыт. Почему ты в этом сомневалась?
— Вы не ответили на мое письмо.
— Какое письмо?
— Я отправляла вам письмо после происшествия. Это было несколько лет назад.
Мистер Родригес покачал головой.
— Я никогда не получал его. Что ты писала? — Он казался абсолютно искренним.
— Я спрашивала, знаете ли вы что-нибудь об их исчезновениях. — Крошечная, хрупкая надежда затрепетала у меня в груди.
Мистер Родригес подался вперед.
— Вкратце, нет. Люди могут и исчезают время от времени, но, чтобы исчез целый отель, — такого не было. У твоих родителей была хорошая репутация. Когда это случилось, я все проверил, да и остальные тоже. Но наш коллективный разум проиграл. Мы ничего не знаем.
Надежда умерла. Я сделала все возможное, чтобы скрыть разочарование.
— Ты по ним скучаешь, — произнес он.
— Да. — Каждый день.
— Мне жаль.
— Спасибо.
Мистер Родригес подарил мне легкую улыбку.
— Так что я могу сделать для тебя, дочь Джерарда и Хелен?
Я достала фотографию охотника и передала ему.
Мистер Родригес посмотрел на фотографию. Тревога вспыхнула в его глазах.
— Охотник Ма'ави. Омерзительные создания, мстительные и жестокие. Они угрожают гостинице?
— Да. — Технически, теперь уже угрожают, после того как я во все это влезла. — Охотник начал убивать собак, а затем пошел дальше. Я думаю, он был не один. Как они могли сюда попасть?
— Так же, как и все остальные. — Мистер Родригес изучал фотографию. — Вопрос в том, кто и зачем их привел. У тебя не было никаких необычных гостей?
— Только Калдения.
— Ах, да. Мало кто ее принял бы. Должно быть, хорошо платит, но беда, которую она ведет за собой, не имеет цены.
— Это не из-за денег, — возразила я. — Хотя они и не помешали. Гостиница нуждалась в постояльце.
Брайан улыбнулся.
— Ах, твои родители гордились бы. Люди твоего возраста не всегда понимают простую истину: отелям требуются гости, дабы они процветали.
Мои родители никогда не отказывали гостями, как бы трудно ни было их разместить. Просто это был их способ ведения дел, и я не видела причин отклоняться с этого курса.
Мистер Родригес отложил фотографию.
— Много лет назад, когда я был гораздо моложе, мои родители отправили меня на западное побережье, разобраться в одном деликатном деле. Я остановился в Блю Фолс, специализированной гостинице. Там обслуживали гостей крайней опасности. Одним из них был так называемый дахака.
Он был в холле, когда я пришел, и мне пришлось подождать пять минут, пока он заканчивал дела. Это было лет тридцать назад, но я помню все, словно это было вчера. На нем была броня с высокотехнологичными орудиями, а у ног сидели двое охотников. Находиться рядом с ним было все равно, что быть в клетке с жестоким и голодным животным. Я ощутил угрозу. Он излучал ее как огонь излучает тепло. Его охотники пускали на меня слюни.
Он поежился и покачал головой.
— Дахака глянул на меня, проходя мимо в свой номер. Было такое чувство, будто меня с размаху окатили ведром ледяной воды. Каждый волосок на теле встал дыбом. — Он потер руку. — Тогда я был молодым парнишкой, лет двадцати. У меня были магические силы, и я считал себя бессмертным. Но в тот момент я понял, что могу умереть.
Это прозвучало плохо. Очень плохо.
— И с ним были охотники?
Мистер Родригес кивнул.
— Дахака — скрытная и очень жестокая раса. Они гордятся своими способностями убийц, и часто используют других существ на манер того, как наши охотники используют собак. Ма'ави у них вроде любимчиков.