– Этого мало, – сказал Озимус.
Ива заметила, что чем больше говорил зимний дух, тем холоднее становилось в зале. Нужно поскорее придать ему сил, иначе она рискует превратиться в сосульку. Ива потёрла ладошки друг о друга, чтобы согреться, и, немножко попрыгав для разминки, вспомнила ещё одну тайну. Решиться произнести её вслух оказалось тяжелее, чем тайну про Тобби.
– На верхней полке шкафа в моей комнате, – тихо начала Ива, но стены всё равно сделали её голос сильным и громким, – за двумя коробками, чтобы никто не нашёл, спрятана картина. На ней изображён жёлтый остров в синем океане. Пальмы качаются на ветру, а на песке, если приглядеться, видны следы. Кто-то совсем недавно приходил купаться. Эту картину я выпросила у Дедушки на ярмарке, и он удивился… Хотел, чтобы я выбрала что-то зимнее, и подарить мне это в честь дня Перехода… – Ива опустила голову и сцепила пальцы. – Я выбрала шарф с оленями. Дедушка купил его, и мы вернулись домой, а потом мне каждую ночь снилась та картина, и каждый день я рисовала её в своём блокноте. Когда Дедушка ушёл встречать зиму, я побежала на ярмарку и стала искать тот прилавок, но все торговцы уже складывали товары и убирали палатки. Я прижимала к груди копилку и плакала. А ведь я никогда не плачу, то есть не плачу на людях, – поправилась Ива. – Мне очень повезло. Тот самый торговец заметил меня и протянул карамельного петушка, а я так обрадовалась, что, наверное, минуту не могла и слова сказать. В общем, я купила картину и вернулась домой, а потом… Потом мне стало стыдно перед Дедушкой, и я спрятала картину в шкаф. И никогда никому о ней не говорила. Правда, однажды её увидела Берта, и я ей всё рассказала, но взяла слово – «это большой секрет». С тех пор у нас с Бертой есть тайна. Вот…
Озимус вновь высунул язык и провёл им прямо перед лицом Ивы. Девочка зажмурилась, но не отступила. Дух зимы свернул язык трубочкой и спрятал в пасть, а потом, издав громогласный рёв, напрягся и поднялся на все четыре лапы. В полный рост Озимус почти задевал макушкой потолок. Ива уже стала привыкать к снежному дракону, но вновь ощутила трепет. Большой, могущественный, он вселял ужас и одновременно с этим вызывал восхищение.
– Крылья! – Снежинки снова вырвались из пасти духа.
Крылья, до сих пор неподвижные, укрывали его спину прекрасным перламутровым плащом.
«Нужна ещё одна тайна», – догадалась Ива.
Тайна, которой под силу поднять в воздух большого и тяжёлого дракона… Что-то, что Ива скрывала даже от самой себя, что не просто вызывает сожаление или страх… Нужна тайна, которую произнесёшь – и жизнь в ту же секунду изменится. Вот только… как её отыскать?
22Зачем духам тайны
Голубой свет растекался по залу. Ива не знала, сколько времени прошло и где сейчас подозёрное солнце. Может, оно уже катится по макушкам сосен и с минуты на минуту спрячется за горизонт, а может, ещё только протягивает к нему лучики – проверяет, достаточно ли взбита перина. Озимус молча смотрел на Иву, терпеливо ожидая ответа. В его медовых глазах девочка с удивлением обнаружила золотых рыб. Они плавали стайками, а их чешуя мерцала, от чего глаза духа излучали тёплое свечение. Чем дольше Ива наблюдала, тем больше слабел её страх. Плечи опустились, дышать стало легко. Дрожь в руках стихла, а сердце теперь билось ровно в такт дыханию Озимуса. Ива чувствовала себя такой же большой и сильной, будто сама стала драконом.
– Ты готова открыть своё сердце? – Озимус осыпал её снежинками.
Кончики волос и ресницы заледенели, а нос зачесался. Ива чихнула и рассмеялась, а потом подошла к Озимусу и положила ладони на его мощную лапу.
– Духи зимы съедают тайны, не потому что хотят отнять у проводников что-то важное, – голос Озимуса походил на порывы ветра. – Духи съедают тайны, потому что любят их, а проводники отдают тайны, потому что не могут с ними летать.
Ива закрыла глаза. В последние дни она действительно словно чувствовала большую тяжесть. Лишь теперь, закрыв глаза и доверившись свирепому духу, она увидела, как много лишнего таскала в себе всё это время.
Ива зарылась лицом в мех дракона и стала рассказывать:
– Дедушка любил зиму и даже летом скучал по ней. Мы с ним похожи. Я всегда брала с него пример и очень старалась делать всё так же хорошо, как он. – С каждым словом Ива чувствовала, как на сердце становится всё тяжелее. – Но у меня не получается. Я не Дедушка. Я – это я. Я не люблю мёрзнуть, не люблю ветер, кусающий за уши так сильно, что они начинают болеть, не люблю кататься с горок и дуть на зеркало, чтобы растопить морозные узоры и увидеть своё отражение. Но я люблю зиму и хочу встречать её. Каждый год! Вместе с Бертой, вместе с Арисой, вместе с Кусем, вместе с Тобби. Я больше не хочу быть одна зимой. И пусть взрослые решат, что я не справляюсь. Пусть набивают почтовый ящик жалобными письмами. Проводник зимы не должен всё делать в одиночку. «С друзьями и радость, и злость – всё пополам». Я правда этого хочу, и пока об этом никто не знает. Только ты.
Ива прислушалась. Дыхание Озимуса стало громче. Раздался щелчок, будто кто-то раскрыл огромный зонт, а потом… Потом Ива почувствовала себя воздушным шариком. Она ещё никогда не была такой лёгкой. Казалось, стоит подпрыгнуть – и ладошкой можно коснуться потолка. Ива открыла глаза – и ахнула. Над её головой, мерцая как океан вокруг Солнцениты, развернулись крылья духа зимы. Озимус выгнул спину. Хвост его распушился до предела, а лапы наполнились силой.
– Взбирайся, маленькая проводница! – взревел дух. – Мы взлетаем!
Ива легко вскарабкалась по лапе Озимуса и уселась к нему на спину. Покрепче уцепившись за длинный белоснежный мех, она затаила дыхание. «Неужели получится? – думала Ива. – Мы правда взлетим?»
– Правда! – прочёл ее мысли Озимус и что есть сил рванул в туннель.
Ива боялась, что Озимус поскользнётся. Она же не сумела удержаться, когда спускалась, а ведь подниматься должно быть ещё сложнее… Но Озимус не только не сбавил хода – он ускорился! Его когти звенели, впиваясь в лёд, а глаза освещали путь в густой темноте норы. У Ивы перехватило дыхание, но не от страха – от восторга! Шапка слетела с головы, волосы растрепались, глаза стали слезиться, а в горле чередой тёплых искр рождался смех. Ива хохотала, и стены многократно усиливали её голос. Смех вперемешку с гулким дыханием зимнего духа заполнил собой всё пространство.
– Держись крепче! – предупредил Озимус.
Вдалеке забрезжил белый огонёк. Иве хотелось увидеть, как мощные лапища оттолкнутся от земли и многотонный дракон поднимется в небо. Озимус зарычал. Вспышка света почти ослепила её, и Ива зажмурилась, а когда открыла глаза, свирепый дух зимы уже бороздил небесные просторы. Он летел между облаков, а из них то тут, то там выныривали макушки рыжих сосен-великанов. Солнце осветило небо закатными лучами.
– Сколько тебе снежинок? – спросил дух.
– Сто тридцать три миллиарда двести шестьдесят пять миллионов тридцать четыре тысячи пятьдесят три, – ответ Ива приготовила заранее.
– Поторопимся! – И Озимус ринулся вниз.
И вновь Ива почувствовала, как падает. Только на этот раз падала она не одна, а вместе с Озимусом, драконом, которого подняли в воздух её тайны. Озимус взмахнул крыльями и повернул к земле, словно катился по воздушной горке прямиком к холму, в котором находилась нора-пещера.
– Пригнись! – скомандовал дух и в ту же секунду на огромной скорости влетел в снежную шапку на холме.
Голова дракона защитила Иву. Снег пушистой береткой собрался у Озимуса между рожек. Вынырнув, дух зимы ловко увернулся от сосен и быстро набрал высоту. Ива огляделась. Длинный мех дракона теперь скрывали тонны снежинок. «Так вот откуда он берёт столько снега!» Одно за другим пролетая облака, Озимус всё выше и выше поднимался рыжим лесом. Наконец вверху показалось живое полотно озёрной глади. Оно застилало всё небо и шло рябью от дуновения ветерка.
– Изнанка Серебряного озера! – закричала Ива. – Скорее!
В этот момент подозёрное солнце ухнуло за горизонт, а Озимус с последним лучом влетел в таинственное полотно, разделяющее два мира.
23Первый снег
Надозёрное солнце светило по-прежнему ярко. Когда из воды поднялся снежный дракон, Кусь распушился до неузнаваемости.
– Он её съел, он точно её съел!
Ариса стояла неподвижно и не смела отвести взгляда от огромного духа.
Озимус поднялся над лесом, свернул к городу, но услышал Ивин голос:
– Мы можем забрать Арису с Кусем? Они мои друзья. Они помогали мне встречать зиму…
– Не уверен, что смогу их поднять, – признался Озимус. – Тайны делают людей тяжёлыми.
Ива вспомнила, что рассказал ей дух зимы в норе-пещере и какой лёгкой почувствовала себя, стоило поделиться с ним тайнами.
– Тогда пусть они первыми увидят снег, – предложила Ива.
Озимус плавно развернулся и снизил высоту. Пролетая, над озером, он легонько тряхнул лапами – и снежинки посыпались вниз. Ветер подхватил их и закружил в танце.
– Мне кажется – или на спине этого жуткого дракона сидит Ива? – прищурился Кусь.
Ариса замахала рукой:
– И-и-ива-а-а!
– Сюда полетят! – нахмурился Кусь. – Лучше не привлекать внимания. Если чудище не съело проводницу, это не значит, что оно не съест чурфылька. Вот!
Кусь скрестил лапки на груди и насупился, но долго сохранять хмурый вид у него не получилось. Снежинка опустилась Кусю на нос, и он так сильно чихнул, что поднял с берёзовых веток на дальнем берегу всех громов. Они взлетели к облакам и взорвались фейерверками. Синие, жёлтые, зелёные искры перемешались со снежинками и устремились к озеру.
– О нет! Громы, они же… – Кусь схватился за голову. – Ариса, я не хотел. Я даже не собирался… Я домашний чурфыльк!
– Смотри, Кусь! – Ариса взяла чурфылька на руки и указала на озеро. – Похоже, они могут взрываться без вреда для здоровья.
На воду один за другим приводнялись пузатенькие птицы с разноцветными крыльями. Громушка выбрался из капюшона и с любопытством стал озираться по сторонам.