Дверь захлопнулась.
«Попытаться все же стоило», — подумал Конкэннон и вернулся в мастерскую Отто Майера, но нефтяника там уже не было.
Конкэннон внезапно ощутил странное неприятное чувство, которое рано или поздно познает каждый полицейский. Он почувствовал затылком холодное дыхание беды. «Мне бы сейчас хорошее ружье, — подумал он, — доброго коня и надежного напарника вроде Рэя Алларда».
Он стоял посреди мастерской Майера с пустой головой, отсутствующим взглядом, в полузабытьи, и пытался вспомнить, когда в последний раз спал в удобной кровати.
— Я уже не тот, что раньше, — услышал он собственный голос, обращавшийся к пустым стенам. — Эта работа для молодых. Мне лучше заняться чем-то другим…
Он подошел к баку с пенистой водой и обрызгал себе лицо, затем сел на бочонок рядом с остывающей печью и заставил себя думать о Майере. Но вскоре его мысли, точно по волшебству, вернулись в Оклахома-Сити. Он оказался наедине с Атеной Аллард и не видел ничего кроме ее серьезного и печального лица. На мгновение он будто вновь стал молодым, и ему начали приходить в голову мысли, достойные влюбленного школьника, мысли, которых он сам устыдился бы в другое время. Через минуту его окончательно одолел сон и он провалился в темноту и тишину.
Прошло несколько минут, или несколько часов: он не мог следить за временем. Наконец где-то далеко, как ему казалось, он услышал грубый раскатистый смех.
— Проснись, Конкэннон! У нас полно забот: пришло время свести счеты.
Конкэннон с трудом открыл глаза. Оказалось, что он лежит, почти что согнувшись пополам. Спина болела, во рту пересохло, голова была словно набита ватой. Чья-то рука схватила его за плечо и заставила подняться; перед ним возникло злобное лицо рыжеволосого Тюрка.
Конкэннон машинально потянулся к «тридцать восьмому», но кобура была пуста. «Кольта» за поясом тоже не оказалось.
Рядом с Тюрком стоял Крой. Он почесывался и был почти весел.
— Скоро стемнеет, — сказал он Отто Майеру. — Так что пока нам делать нечего. Будем сидеть здесь.
Тюрк поднял ружье, приставил холодный ствол ко лбу Конкэннона и улыбнулся.
— Мне неохота ждать. Я его убью.
— Погоди, — терпеливо сказал Крой. — Наступит ночь, мы его увезем отсюда — вот тогда и убьешь.
Отто Майер смотрел на всех троих, нахмурив брови, потом сказал:
— Мне не нравится, что вы держите его у меня в мастерской.
— Но это только до ночи, — сказал Крой. — Потом мы его заберем и распрощаемся с тобой.
Тюрк злобно сплюнул и сказал:
— Я за то, чтобы убить его прямо сейчас.
— Нет! — торопливо возразил Майер. — Не надо крови. Иначе сюда набежит целая орава полицейских. Хотите убивать — увозите.
— Он прав, — сказал Крой сообщнику. — У них в городке все тихо, спокойно. Если что — поднимется страшный шум, а нам это ни к чему.
Тюрк не двигался, держа палец на спусковом крючке, Конкэннон затаил дыхание, ему даже показалось, что сердце его перестало биться. Затем бандит очень медленно отвел ружье в сторону.
— Ладно. Мы подождем, Конкэннон. Подожди и ты.
— Веревки у вас есть? — спросил Крой у Майера. Они связали Конкэннона по рукам и ногам.
— Сунь ему тряпку в рот, чтоб не орал, — сказал Крой. — И запри двери. До нашего отъезда твоя мастерская закрыта, понял, Майер?
Тюрк с удовольствием запихнул Конкэннону в рот грязную тряпку и присел рядом, пытаясь прочесть страх в глазах пленника.
— Ну, что, детектив? Надо было слушать нас тогда, в Оклахома-Сити. Но такие, как ты, никогда не слушают…
— Оставь его в покое, — устало сказал Крой. — Потом повеселишься.
— Потом, потом, — проворчал Тюрк. — Всегда ты так…
В голове Конкэннона начала понемногу вырисовываться цепь прошедших событий. Сомкнув веки и отгородившись от искаженного лица Тюрка, от звуков и запахов, он попытался собрать воедино все элементы головоломки.
Теперь было ясно, что Тюрк и Крой прибыли в Дип-Форк раньше него. Значит, им была заранее известна цель его поездки… К тому же они знали, что он будет встречаться с Майером. Поэтому они разыскали Майера заблаговременно и подкупили его. Теперь следовало выяснить, откуда у них появились эти сведения и кто ввел их в курс дела.
Изучение этой задачи Конкэннон решил отложить на будущее. Открыв глаза, он увидел, что Тюрк стоит у окна и угрюмо смотрит на улицу. Крой стоял посреди мастерской; Отто Майер нервно расхаживал взад-вперед.
— Я никак не предполагал, что все так обернется, — сказал он Конкэннону. — Я не знал, что они собираются вас убить…
Крой посмотрел ему в глаза, но ничего не сказал.
— Они утверждали, что просто хотят поговорить с вами по делу, — смущенно продолжал Майер. — А мне нужны были деньги. Собственно говоря, в их словах не было ничего подозрительного…
— Помолчи, — равнодушно сказал Крой.
— Почему всем так вдруг понадобился этот Эйб Миллер? — плаксиво сказал Майер.
— Чем меньше будешь об этом знать, тем больше проживешь, — сказал Крой.
Лицо Майера приняло сокрушенное выражение. Он хотел что-то сказать, но передумал, пожал плечами и снова заходил по мастерской. Солнце должно было скрыться через какие-нибудь полчаса.
Тюрк отошел от окна и приблизился к Конкэннону.
— Теперь ждать осталось недолго, Конкэннон. Можешь начинать молиться.
На холмы серым туманом стала опускаться темнота.
— Выйди, посмотри на улицу, Майер, — сказал Крой. — Если там все тихо, готовь лошадей.
Нефтяник вышел через заднюю дверь и спустя несколько минут вернулся.
— Все спокойно. Только в «Фанданго» еще горит свет. Я привязал лошадей за углом.
Тюрк вынул из-за пояса нож и присел на корточки рядом с Конкэнноном.
— Помолился, детектив?
Он приставил нож к горлу Конкэннона. Тот отпрянул. Тюрк усмехнулся и перерезал веревки на его руках и ногах.
Крой помог Конкэннону встать.
— Теперь без глупостей. Веди себя примерно.
На улице их ждали три лошади. Преступники усадили Конкэннона в седло. Отто Майер стоял на пороге мастерской; лицо его блестело от пота. Конкэннон удивился, с чего это он вспотел в такой прохладный осенний вечер…
Тюрк вполголоса ругался, привязывая его руки к седлу. На лице Майера было какое-то странное выражение. Он вытер мокрый лоб рукавом и быстро подошел к Конкэннону.
— Я не думал, что все так получится, — сказал он. — Я не виноват, поверьте.
«Да что с ним такое? — спросил себя Конкэннон. — Через несколько минут я буду мертв, а он — вне опасности. Тюрк и Крой с ним уже расплатились. Отчего же он весь мокрый?»
Майер нервно посмотрел на преступников.
— Мне будет спокойнее, если вы кивнете головой в знак того, что простили меня, — сказал он Конкэннону.
— Слюнтяй, — презрительно хмыкнул Тюрк.
Нефтяник словно не услышал. Он не сводил с Конкэннона глаз, беспокойно ожидая, когда тот кивнет в знак отпущения грехов. «Что с ним творится?» — снова подумал Конкэннон и нехотя кивнул.
Майер облегченно вздохнул. Выждав момент, когда Тюрк и Крой садились на лошадей, он вытянул шею и тихо произнес скороговоркой:
— Поворот дороги на северной окраине…
Конкэннон посмотрел на него, ожидая продолжения. Но Майер поспешно вошел в мастерскую и закрыл дверь.
Тюрк и Крой расположились по обе стороны от Конкэннона.
— Вперед. И не вздумай шалить.
Они выехали со двора на изрытую ухабами дорогу.
Руки Конкэнона, привязанные к седлу, словно отнялись. В животе была тупая боль. Он изо всех сил старался понять, что хотел сказать ему нефтяник.
Над землей сгустились сумерки. Спустя три минуты после выезда из Дип-Форк они оказались на изгибе дороги. Впереди была небольшая роща. Конкэннон присмотрелся, но не заметил там ничего, кроме деревьев.
Когда они проезжали под кронами огромных платанов, Тюрк и Крой невольно приблизились к Конкэннону.
Теперь они были почти на середине поворота, о котором говорил Майер, но ничего не происходило. Это был самый обыкновенный поворот дороги, вдоль которой вился ручей. Становилось все темнее…
Боль в животе у Конкэннона усиливалась. Если что-то и должно произойти, решил он, то только здесь.
Он с величайшей осторожностью высвободил ноги из стремян. Затем резко распрямил ноги и пнул носками сапог лошадей Тюрка и Кроя, идущих справа и слева от него.
Животные дернулись и встали на дыбы. В ночной тишине вдруг загремели выстрелы; испуганные лошади сорвались с места.
Конкэннон пригнулся к холке своей лошади и попытался направить ее к роще. Вдруг чья-то сильная рука схватила ее под уздцы и ловко увела за изгородь из колючих кустов. Выстрелы слышались теперь чуть дальше, вверх по течению ручья.
— Молчите, — сказал чей-то спокойный серьезный голос. — Это конная полиция. Все в порядке.
Конкэннон попытался разглядеть темное лицо второго всадника. Это был индеец-фермер, который утром привел его в Дип-Форк. Индеец не спеша вытащил изо рта Конкэннона кляп и разрезал веревки, стягивавшие ему запястья. Конкэннон принялся растирать их. Ему казалось, что язык его непомерно распух и не помещается во рту.
— Сколько вас? — спросил он, как только смог говорить.
— Двое.
— Откуда вы взялись? Я думал, вы вернулись на ферму.
Индеец пожал плечами и на своем неуклюжем английском пояснил, что поехал не на ферму, а в индейский полицейский участок. Затем вернулся в Дип-Форк с двумя конными полицейскими. Пока что другие сведения Конкэннону не требовались.
Поодаль раздался еще один выстрел, потом наступило напряженное минутное затишье. Чего-чего, а вмешательства индейской полиции Тюрк и Крой никак не ожидали. Сейчас они, видимо, спешились и приготовились к схватке с полицейскими. И те, и другие, похоже, оценивали обстановку.
Несмотря на объяснения фермера, все это не укладывалось у Конкэннона в голове. Местные полицейские всегда тщательно избегали вмешательства в дела белых приезжих. Этот вопрос был в компетенции федеральных старшин.