Прошла одну дорогу, и вторую, и третью, села на тот самый холмик и говорит:
– Ох, горе мое горькое! Не видать мне, верно, моего сыночка!
А Ох тут как тут.
– Здравствуй, бабушка!
– Здравствуй, здравствуй, миленький!
– Что, верно, за сыном пришла?
– За сыном, за сыном, миленький!
– Ну погоди, сейчас я его приведу.
Вот через минуту прилетели двенадцать голубей – клюв в клюв, глаз в глаз, ножка в ножку и воркуют понемножку.
– Ну, бабушка, – говорит Ох, – узнавай, который твой сын.
А она и говорит:
– Ох, беда ты моя! Зачем мне твои птицы? Я ведь тебе отдавала молодца, а ты мне даешь голубца.
– Ну, раз не узнала своего сына, так и не получишь его, – говорит Ох и махнул голубям, чтобы назад летели. – А ты, бабушка, приходи завтра. Ежели в третий раз не признаешь своего сына, останется он у меня на веки вечные.
Было у старухи горе горькое, а теперь еще горше стало. Идет она домой и в голос плачет:
– Что же делать мне, как мне сына узнать?
Вот дождалась она завтрашнего дня и опять в путь отправилась.
Прошла одну дорогу, прошла другую, к третьей подходит.
Тут встречается ей старенький старичок.
– Здравствуй, бабушка! – говорит старичок.
– Здравствуй, старичок почтенный!
– Куда идешь, бабушка?
– А иду я, старичок мой почтенный, сама не знаю куда. Отдала я своего сынка на легкий заработок, а теперь ума не приложу, как выручить его. Два раза уж ходила, а без сына вернулась. Первый раз выбежали ко мне жеребцы, второй раз вылетели голубцы, да что мне в них? А сына я так и не видела.
Старичок ей и говорит:
– Да ты и теперь его не увидишь.
– Ах, старичок почтенный, – плачет старушка, – не научишь ли, как его узнать?
– Ладно уж, – отвечает старичок, – научу. Как придешь на место, выйдут к тебе двенадцать молодцев – волос в волос, голос в голос, глаз в глаз и глядят как раз. Только одиннадцать молодцев с песнями вый дут, прямо в глаза тебе смотреть будут, а двенадцатый в землю потупится, на тебя даже не взглянет. Ты на него и показывай. Это и есть твой сын.
Поблагодарила старушка старичка и пошла дальше. Пришла на то самое место, где с сыном простилась, села на холмик и залилась горькими слезами.
– Ох, – плачет, – где-то сыночек мой? Увижу ли я его когда-нибудь?
Не успела сказать, а Ох тут как тут.
– Здравствуй, бабушка!
А та за слезами слово молвить не может.
– Что, верно, за сыном пришла? – спрашивает Ох.
Она только головой кивает.
– Ну подожди, – говорит Ох. – Сейчас он к тебе выйдет.
Вот привел он двенадцать молодцев и говорит:
– Ну, бабушка, выбирай, который твой сын.
Смотрела она, смотрела, а молодцы все на одно лицо – волос в волос, голос в голос, глаз в глаз и глядят как раз. Только одиннадцать молодцев глядят весело, а двенадцатый насупился, нахмурился, в землю уставился.
– А вот он мой сын, – говорит старушка и на него показывает.
Дивится Ох:
– Да почем же ты знаешь, что это твой сын?
– Как же не знать, голубчик ты мой, – говорит старушка, – ведь кровь-то своя.
– Ну что поделаешь, – говорит Ох, – бери, раз угадала. Твой это сын.
Рада старушка, ну прямо сказать нельзя как!
Пришли они домой.
А в доме хлебной крошки – и то нет. Нечем старушке угостить сына.
– Видно, придется нам с голоду пропадать, – плачет старушка.
– Погоди, матушка! – говорит сын. – Все у нас будет, что надобно. Не зря же я три года уму-разуму набирался. Сейчас обернусь я конем, а ты веди меня в город и продавай за хорошую цену. Только смотри не забудь уздечку с меня снять. Уздечку никому не отдавай. А то и меня отдашь.
Тут вынул он какое-то зелье, сперва понюхал, потом вокруг себя побрызгал и враз обернулся конем. Да каким конем! Такого еще на свете не бывало, да никогда и не будет.
Ноги у коня точеные, копыта золоченые, сбруя серебряная, уздечка шелковая.
Привела его старушка в город на базар, а он копытом как топнет, как заржет! Весь город всполошился.
Сбежались отовсюду и купцы, и господа, и генералы, и мастеровые – все конем любуются, налюбоваться не могут.
– Что, бабушка, продаешь лошадь или купила? – спрашивают.
– Да продаю, извольте купить.
Вдруг откуда ни возьмись какой-то бородатый дядька подходит и говорит:
– Продай, бабушка, мне этого коня.
– А купи!
– Что возьмешь?
– Давай пять тысяч. Только уговор – уздечка чтобы мне осталась.
– Да полно, бабушка, – говорит бородач. – Ну что тебе в этой уздечке? К чему она тебе без коня?
Торговался, торговался и выторговал себе уздечку. Выложил деньги, взял коня под уздцы и повел.
А старуха домой пошла.
И взяло ее по дороге раздумье.
«Что же это я наделала? – сама себе говорит. – Ведь приказывал же мне сын с уздечкой не продавать, а я, дурная, хоть и знала, а уздечку отдала».
Тут и догадалась она.
«Не иначе, – думает, – как этот самый Ох и купил у меня коня, опять сына у меня взял».
И заплакала она горькими слезами.
Вот подходит она к деревне. Видит: возле трактира конь стоит, к крыльцу привязанный. И уж так узда на нем подтянута, что не может он, бедный, на месте стоять. Так и танцует вокруг столба.
А конь увидел старушку и говорит вдруг человечьим голосом:
– Матушка моя милая, подойди ко мне поближе, скинь уздечку, отпусти меня на волю.
Испугалась старушка. Никогда она не слышала, чтобы конь человечьим голосом разговаривал.
– Да ты кто такой? – говорит старушка. – Боюсь я тебя!
А он в ответ:
– Матушка! Ведь я сын твой, ведь это меня ты на базар продавать водила.
Тут признала она его и горько заплакала:
– Виновата я перед тобой, не послушалась твоих слов!..
Потом сняла она с бедняги уздечку и отпустила на волю. Вдруг выскочил на крыльцо сам Ох. А коня уже и не видать и не слыхать.
Бросился Ох за ним вдогонку. Прикинулся волком, по следу коня идет. Вот-вот догонит. Да не догнал. Конь охотником обернулся. Схватил охотник дубину и на волка пошел. Вот-вот изловит. Да не изловил. Волк огнем обернулся, жжет охотника, со всех сторон окружает, уйти не дает.
Волк огнем, а охотник – водой прикинулся. Заливает вода огонь, тушит его, к земле прибивает. Да не сбил до конца – огонь щукой обернулся.
Бьет щука по воде хвостом, хочет разметать, разбрызгать воду. А брызги колючими ершами обернулись, снова в воду упали. Гоняется щука за ершами, а те только смеются: «Как щука ни быстра, а не возьмешь ерша с хвоста!»
Тут скинулась щука мелким камнем – сколько было у нее чешуек, столько и каменьев стало. Перебили те каменья всех ершей. Всех – да не совсем, один жив остался. А этот один обернулся петухом и давай камешки клювом дробить. Все как есть раздробил. Все – да не совсем, один цел остался. А этот один обернулся ястребом – и на петуха.
Да петух уже не петух – могучий орел в небе парит.
Как ударил орел ястреба, тут ему и конец пришел. На клочки разорвал его орел, все косточки ему переломал. А потом обернулся парнем и пошел домой к своей матушке.
И стали они жить-поживать, добра на живать.
Вот и сказка вся, дальше плесть нельзя!
Сказка о змее и ШивареАрмянская сказка
Жил-был царь.
Однажды увидел он удивительный сон: будто напало на него великое множество лисиц – большие и маленькие, рыжие и бурые, пушистые и облезлые. Окружили его со всех сторон, трутся у его ног, прыгают, кусаются.
Утром проснулся царь и призвал к себе мудрецов со всего своего царства.
– Хочу, – говорит, – чтобы разгадали вы мой сон. Не разгадаете – казню, разгадаете – с подарками отпущу.
И жил в те времена в той самой стране один человек по имени Шивар, что значит «сбитый с толку». Видно, не зря дано ему было такое имя: до того был он бестолковый, что ничего толком делать не умел.
Узнала жена Шивара, что царь обещает богатую награду тому, кто разгадает его сон, и пристала к мужу: «Иди да иди».
А сама думает: «Если разгадает он сон – хорошо, богатыми станем; не разгадает – тоже хорошо, царь ему голову отрубит. На что мне такой бестолковый муж?»
И как Шивар ни упирался, как ни отказывался, не мог жену переспорить.
Нечего делать, взял он в руку палку, надел через плечо сумку и отправился в путь.
Идет он, идет и вдруг видит – выползла на дорогу из-под большого серого камня змея.
– Куда путь твой лежит, Шивар? – спрашивает змея.
– Сам не знаю, – отвечает Шивар. – Куда ноги несут, туда и путь лежит. Жена послала меня отгадывать царский сон. Да где же мне отгадать? Я и свои-то сны в толк не возьму, а чужие – подавно.
– Шивар, – сказала змея, – я помогу тебе избавиться от беды. Поди к царю и скажи ему так: «Царь, ты хочешь знать, что предвещает сон, который тебе приснился? Недобрый это сон. Лисицы, что окружили тебя, – это льстецы и обманщики, лукавые и коварные люди. Все они здесь, возле тебя. Они хотят твоей погибели. Не доверяйся никому, будь настороже». Так и скажи царю, Шивар. А за то, что я растолковала тебе царский сон, ты должен отдать мне половину тех богатств, которые получишь от царя в награду.
– Будь спокойна, всем с тобой поделюсь, – сказал Шивар и пошел во дворец.
И когда предстал Шивар перед царскими очами, слово в слово повторил он все то, что услышал от змеи.
Царь во всем царь – и в гневе, и в милости.
Придворных мудрецов своих он приказал сейчас же схватить и бросить в темницу – и как раз вовремя, потому что не разгадкой царского сна были заняты их помыслы, а тем, как бы хитростью и обманом избавиться от царя.
А Шивара царь назначил своим рамилдаром – главным толкователем снов – и в знак своей милости дал ему четыре верблюжьих ноши золота.
Едет Шивар домой, смотрит, как покачиваются тяжелые мешки на верблюжьих спинах, и думает: «Спасибо змее. Хорошо, что я повстречал ее. Два мешка с золотом ей отдам, два мне останутся. Весело теперь заживу! И жена больше не будет на меня ворчать».