А царь, чуть только стемнело, опять переоделся и опять пошел проведать сапожника.
«Посмотрим-ка, – думает, – так ли ему весело, как вчера, все ли теперь дни для него хороши!»
Приходит, а сапожник как ни в чем не бывало сидит с детьми и женой за столом, пьет, ест, веселится.
– Здравствуй, друг, прошу, дорогой мой, к столу, – сказал сапожник, увидя гостя.
– Ты, я вижу, пируешь по-прежнему, – сказал царь. – Где же ты деньги взял? Ведь все лавки закрыты. Или ты нарушил приказ царя?
– А, будь он проклят, наш царь, – сказал сапожник. – Из-за него я чуть голодный не остался. У него праздник, а мне лавку закрыли. Что делать? Вышел я на улицу – кому воды принес, кому дров нарубил, кому вещи нести подсобил, вот и заработал немного, вот и у нас праздник. Чем мы хуже царя?
Посидел царь у сапожника, поговорил и ушел. А наутро явился к сапожнику царский слуга и повел беднягу во дворец.
По приказу царя опоясали сапожника тяжелым мечом и поставили у царских дверей.
– Смотри, – говорят, – ни на шаг отсюда не уходи, а меч свой береги пуще глаза.
Целый день простоял на часах бедный сапожник. Вечером пришел домой грустный, расстроенный. Ничего в этот день не заработал. Где теперь денег взять? Как семью накормить?
– Что ты опечалился, дорогой мой? – спрашивает его жена. – Ну что ж, что сегодня мы остались без ужина? Другие по неделям сидят без куска хлеба и то терпят. Так неужто мы одного дня не выдержим?
Сразу повеселел сапожник от этих слов и, чтобы чем-нибудь занять себя и не думать о еде, взял палку и, напевая себе под нос песенку, принялся строгать ее.
Строгал, строгал и видит – стала палка с одной стороны плоской, как меч.
«Ага, – подумал сапожник, – сейчас я сделаю дело! Не буду я из-за этого глупого царя голодным сидеть».
Обстрогал он палку с обеих сторон, один конец заострил, к другому узорчатую рукоятку приделал, и получился у него самый настоящий меч, только деревянный.
Деревянный меч сапожник вложил в ножны, а железный отнес соседу – меняле. Дал тот ему денег, и накупил сапожник и хлеба, и вина, и сала, и баранины столько, что едва домой унес.
– Получай, жена, – говорит, – да благодари царя за богатый ужин.
А царь тем временем опять переоделся и опять пришел проведать сапожника.
«Ну, – думает, – сегодня уж ему не с чего веселиться».
Только ничуть не бывало. Веселее прежнего сапожник, и пир у него богаче прежнего.
Усадил сапожник гостя за стол, смеется, рассказывает своему новому другу.
– Понимаешь, – говорит, – сегодня наш глупый царь заставил меня на часах стоять, покои его сторожить. Простоял я целый день, пришел домой, а дома ни денег, ни хлеба. Вот я и подумал: продам-ка я царский меч, а в ножны деревянный вложу. Как царь узнает?.. А ну-ка, жена, достань мою деревяшку, покажи нашему другу, какой у меня меч.
Принесла жена деревянный меч.
Посмеялись все, поели досыта, попили допьяна, и ушел царь.
А наутро снова явился за сапожником царский гонец.
Снова поставили беднягу у царских дверей.
Стоит сапожник навытяжку, руки по швам, сбоку деревянный меч привешен.
А царь уселся на своем троне и посмеивается.
«Теперь-то, – думает, – он у меня никак не вывернется».
И, чтобы проучить сапожника, придумал царь вот что.
Приказал он позвать своего казначея, и, когда пришел тот, начал вдруг царь кричать на него и ногами топать, точно казначей и вправду перед ним провинился.
– Изменник, – кричит, – вор, мошенник! Это ты украл золото из моей казны. Да я велю казнить тебя сейчас же!
Казначей даже рот разинул от удивления.
– Да не умрет твой сын! Опомнись, милостивый царь! Какой злой человек подсказал тебе эти слова?
А царь и слушать ничего не хочет.
– Эй, – кричит, – позвать сюда стражу! Пусть сию минуту отрубят голову этому вору!
Привели к царю сапожника.
Отодвинулся царь на своем троне поглубже под балдахин, корону до самых бровей надвинул, мантией до самых глаз закрылся, чтобы сапожник его не узнал, и говорит:
– Руби этому изменнику голову. Он из моей казны мешок золота украл.
– Милостивый царь, – плачет казначей, – клянусь, невиновен я. Пересчитай сам свою казну…
– И считать не буду, – говорит царь, – и слушать тебя не буду, а казнить – казню. Эй, стражник, руби ему голову!
Ума не приложит сапожник, как из беды выпутаться. За казначея-то он не боится, знает, что его голова уцелеет. Получит казначей деревянной палкой по шее – и все тут. А вот как свою голову спасти?
– Великий, милостивый царь, – стал просить сапожник. – Прости и помилуй этого несчастного. Если он и взял что лишнее, так теперь уж, наверное, даже одной золотой монеты не возьмет.
– Нельзя его простить, – отвечает царь. – Пусть все знают, каково царя обманывать. Говорю: руби ему голову, а не то и твоя полетит долой.
Что тут делать?
Возвел сапожник глаза к небу и громко сказал:
– Господи, если не виновен этот человек, сотвори чудо: преврати железо в дерево. Меня от убийства спаси, его – от смерти.
Сказал так – и выхватил меч из ножен.
Смотрят все, а меч деревянный.
Усмехнулся царь.
– Ну, – говорит, – тебя не перехитришь. И хоть обманул ты меня, а за ум я тебя все-таки хвалю.
Наградил он сапожника золотом и серебром и с миром отпустил домой.
– Иди, – говорит, – и живи, как жил.
И зажил сапожник по-прежнему – весело и счастливо. Днем работает, вечером пирует.
СоловейТатарская сказка
Жил когда-то купец. Богато жил. Много было у него всякого заморского добра. Ковры в доме у купца – персидские, посуда у него на столе – китайская, халаты на нем – из Турции, слуги у него – из Индии.
Куда ни поедет купец, отовсюду привезет себе что-нибудь на память.
И жил в доме у этого купца соловей. В клетке жил. В большой, красивой клетке. Стены клетки из серебряных прутьев сплетены, крыша хрустальными плитками выложена, пол золотым песком усыпан.
Ничего не жалел купец для своего соловья.
Каждый день – на заре, в полдень и на закате – слуга приносил соловью студеной воды в перламутровой раковине и отборного зерна на янтарном подносе. И жил себе соловей без горя и забот, припеваючи. А уж петь он был – из всех мастеров мастер.
«Да ведь ему живется у меня лучше, чем на воле», – думал купец, слушая, как весело поет соловей.
Однажды собрался купец по своим торговым делам в чужеземную, заморскую страну.
Узнал об этом соловей и просит купца:
– Послушай, хозяин, ты всегда был добрым со мной, никогда ни в чем мне не отказывал. Исполни же и на этот раз мою просьбу. Ты ведь едешь ко мне на родину. Там, в гранатовом саду, живет вся моя родня, все мои братья и сестры. Пойди к ним, хозяин, и скажи, что я шлю им многое множество поклонов. Да еще скажи, что я жив-здоров и ни на что не жалуюсь.
– Хорошо, – сказал купец, – непременно сделаю, как ты просишь.
И отправился в путь.
Вот приехал он в ту заморскую страну, распродал свои товары, накупил разных диковин и, когда кончил все свои торговые дела, пошел разыскивать сад, о котором говорил ему соловей.
Ходил, ходил и пришел наконец в сад редкостной красоты.
Цветов там – видимо-невидимо. Гранатовые деревья точно красной краской выкрашены, столько на них плодов. Воздух кругом сладкий, душистый и словно дрожит весь от соловьиного пения. Куда ни глянь – на каждом дереве, на каждой веточке сидит соловей и звонким голосом выводит свою песню. А уж один так заливается, такой трелью рассыпается, что хочешь не хочешь, а заслушаешься.
«Ну, этот, наверное, сродни моему певцу», – подумал купец и, подойдя к дереву, крикнул:
– Послушай, соловей! У меня дома в серебряной клетке живет твой брат. Он велел передать тебе и всем своим братьям и сестрам многое множество поклонов, да еще велел сказать, что сам он жив-здоров, ест сытно, пьет сладко и ни о чем не тужит.
Услышал соловей эти слова и, точно подбитый, упал на землю.
Не знает купец, что и делать. Нагнулся к соловью, а тот уже не дышит. Крылышки раскинул, клюв разинул, лежит – не шевелится. Мертвый лежит.
«Эх, зря я ему о брате напомнил, – подумал купец. – Видно, очень уж он горевал да скучал по нем… Ну, да теперь беде не поможешь».
Поднял купец мертвого соловья и бросил его подальше в траву.
А соловей, чуть только ударился о землю, так сразу и ожил. Вспорхнул на дерево, защелкал, засвистел и, с веточки на веточку, с дерева на дерево, полетел в глубь сада.
– Куда же ты? Постой! – закричал купец. – Скажи мне, что передать твоему брату? Ведь он ждет не дождется от тебя весточки!
Но соловей ничего ему не ответил и, весело распевая, скрылся в густой зелени.
Печальный приехал купец домой.
– Ну что, хозяин, передал ли ты мой привет? Привез ли мне весточку от родни? – спросил его соловей.
– Твоей родне я все сказал про тебя, – ответил купец, – и привет твой передал, а вот тебе привета не привез. Видно, твоя родня совсем знать тебя не хочет. Твой брат так даже слушать меня не стал. Чуть заговорил я о тебе, он сразу прикинулся мертвым. И ловко так – крылья раскинул, клюв разинул, нипочем не догадаться, что живой. Ну, я и бросил его подальше в траву. А он вдруг ожил и полетел от меня прочь… Тебе даже спасибо за привет не сказал…
Услышал это соловей и загрустил. Целый день не ел, не пил, голоса не подавал.
А наутро, когда слуга принес соловью студеной воды в перламутровой раковине и отборного зерна на янтарном подносе, соловей мертвый лежал в клетке.
Чуть не заплакал купец с горя.
Уж чего только он не делал, чтобы оживить соловья!
Сам ему воду в клюв вливал, и на солнышке грел, и на траву выносил – очень уж он любил своего певца!
Да только как ни старался купец, а ничего не помогло. Умер соловей.
Тогда позвал купец слугу и велел ему унести мертвую птицу подальше от дома. Слуга так и сделал. Отнес соловья за ограду, куда сваливают всякий мусор, и там бросил.