КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА НАЧАЛА XVII ВЕКА И ПОЛЬСКО-ШВЕДСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ
123. АВРААМИЙ ПАЛИЦЫН. «СКАЗАНИЕ»
Авраамий Палицын — келарь Троице-Сергиева монастыря (келярь заведывал имуществом монастыря), очевидец событий крестьянской войны начала XVII в. А. Палицын — автор «Сказания», в котором он защищает интересы крепостников.
«Русская историческая библиотека», т. XIII, стр. 479–483.
И яко сих ради Никитичев Юрьевых[141] вскоре, тогожде лета 7111 (1602–1603), и за всего мира безумное молчание, еже о истинне к царю не смеюще глаголати о неповинных погибели, омрачи господь небо облаки, и толико дождь пролися, яко вси человецы во ужасть впадоша. И преста всяко дело земли, и всяко семя сеянное, возрастши, разседеся от безмерных вод, лиемых от воздуха, и не обвея ветр травы земныя за десять седмиц дней, и прежде простертая серпа поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех и в виноградех2, и яко от огня поядена бысть вся земля. Году же сему прешедшу, ох, ох! горе, горе! всякому естеству воскличющу, и во вторый злейши бысть, такожде и в третье лета…
По отцех же богоносных речению, мнози тогда ко второму идолослужению обратишася3 и вси имущей сребро и злато и сосуды и одежда отдаяху за закупы, и собираху в житница своя вся семена всякаго жита, и прибытков восприемаху десятирицею и вящши. И во всех градех во всей России и велико торжество сребролюбное к бесом бываше! Мнози бы имущей к разделению к братии не прекланяхуся, но зряще по стогнам града царьствующего от глада умерших, и ни во что же вменяху. И не толико бревн и дров на возилех, яко же мертвых нагих телес всегда влечаще по всему граду, и за два лета и четыре месяца счисляюше по повелению цареву, и погребоша в трех скуделницах сто тысящ и двадесят и седм, и еще к сим во единой Москве…
В тая же лета мнозие имущей глаголаху к просящим: не имамы ничто же, во время же пленения от всех околних язык, наипаче же от своих, то обретеся безчисленно расхищаемо всякого хлеба, и давныя житницы не истощены и поля скирд стояху, гумна же пренаполнены одоней и копон и зародов до четырехнадесять лет от смятения во всей Русской земле, и питахуся вси отпол старыми труды; орание бо и сеятва и жатва мятяшеся, мечю бо на выи у всех всегда надлежащу. Се убо да разумеется грех всей Росии, чесо ради от прочих язык пострада: во время бо искушения гнева божея не пощадеша братию свою, и жита благая своя заключиша себе и врагу человекоубийце, и яко же мы не пощадехом, тако и нас не пощадеша врази наши.
…В правлении же при сем велицем государе (Федоре Ив.) Борис Годунов и инии мнози от вельмож, не токмо род его, но и блюдомии ими, многих человек в неволю к себе введше служить, инех же ласканием и дарми в доме своя притягнувше, — и не от простых токмо ради нарочитого рукоделства или какова хитра художества, но и от чествующих издавна многим имением и с селы и с винограды, наипаче же избранных, меченосцев и креццих со оружии во бранех, и светлы и красны образом и взрастом лишествующи. И мнозии инии, началствующем последствующе, в неволю поработивающе кого мощно и написание служивое силою и муками емлюще, инех же винца токмо испити взывающи и по трех или четырех чарочкох достоверен неволею раб бываше тем.
Во время же великого глада сего озревшеся вси, яко не мощно питати многую челядь, и начаша рабов своих на волю отпускати, и инии убо истинно, инии же и лицемерством: истинствующеи убо с написанием и за утверждением руки своея, лицемерницы же не тако, ино токмо из дому изгонит. И аще х кому прибегнет, той зле продаваем бываше и много снос и убыток платяше, инии же ради воровства нигде не приемлемы бываху, инии же от неразумия и безремества погибаху, и инии срама ради скончавахуся бедне, за отечества ради. Мнози же и имуще, чем препитати и на много время домашних своих, но восхотевше многа богатства притяжать и того ради челядь свою отпускающе, и не токмо челядь, но и род и ближних своих не пощадеша и гладом скончающихся туне презреша. Бяше же и се зло во многих: лето убо все тружаются, зиму же и главы не имеют где подклонить, и паки в лето, и не хотя, в делех страждут, в сицевых же озлоблениях разлучахуся мужа от жены, и брат от брата, и отец от чад, и друг от друга…
124. «НОВЫЙ ЛЕТОПИСЕЦ» О НАЧАЛЕ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ
«Новый летописец» («Полное собрание русских летописей», СПБ 1910, т. XIV, стр. 58).
Паки же древле враг наш диавол, не хотя роду христианского видети в добре, вложил в человецы лукавъство, еже есть лихоимъствовать, и введе многих людей в пагубу. Бысть в то же время, умножишась разбойство в земле Рустей не токмо что по пустым местом проезду не бысть, ино и под Москвою быша разбои велицы. Царь же Борис, видя такое в земле нестраение и кровопролитие, посылаша многижда на них. Они ж разбойники, аки звери зубы своими скрежетаху на человека, тако про-тивляхуся с посланными, и ничево им не можаху сотворити. Они же воры и досталь православных християн посенаху и грабяху. У них же воровских людей старейшина в разбойниках именем Хлопа. Царь же Борис, слышав, яко ничто им не зделати, прискорбен бысть зело и призва к себе бояр и возвести им и думаше с ними, како бы тех разбойников переимати. Боляре же придумаша на них послати со многою ратью воевод. Царь же Борис посла на них околничево своево Ивана Федоровича Басманова, а с ним многую рать. Они же поидоша и сойдоша их близ Москвы. Разбойницы жъ с ними биющеся, не щадя голов своих, и воеводу Ивана Федоровича убиша до смерти. Ратные ж, видя такую от них над собою погибель, что убиша у них разбойники воеводу, и начаша с ними битися, не жалеюще живота своего, и едва возмогаша их окаянных осилить, многих их побиша: живи бо в руки не давахуся, а иных многих и живых поимаша. И тово же вора их старейшину Хлопка едва возмогоша жива взяти, что изнемог от многих ран, а иные уйдоша на Украину и тамо их всех воров поимаша и всех повелеша перевешать. Воеводу ж Ивана Басманова повеле царь Борис погрести честно у Троицы в Сергиееве монастыре.
125. СОБОРНЫЙ ПРИГОВОР О ЧЕРНЕЦЕ ОТРЕПЬЕВЕ (1604 г.)
«Собрание государственных грамот и договоров», т. II, стр. 164.
Юния в 12 день, царь и великий князь Борис Федоровичь всея Русии, с отцем своим святейшим Иовом патриархом всея Русии, и с сыном своим благородным царевичем князем Феодором, со всем освещенным собором с митрополиты, и архиепископы и владыки и архимандриты, игумены и со всемь своим царским синклитом, видя божеское на нас, за грехи наша праведное прещение, яко вестный всем и знаемый вор, чернец, бывший сын боярский, по реклу Отрепьев, бежав в ляхи, назвался царевичем Димитрием, которой, как всем ведомо, по приключению скончася во граде Угличе, и погребен тамо; а сей злохищный львичище солсти короля ляхского и литовского, и учини заговор с некоими паны, давными Русской земле и православной нашей христианской вере лиходеи, пришел в наши украиные грады с войски великими, хотя похитити царство Московское и православную христианскую веру истребити, а ввести проклятую латинскую папежскую веру, его же повелехом всюду в церквах святых и по торжищам клясти; войска же наши вельми оскудеша: овии прельщени тем вором, к нему предалися, многие казаки, забыв к нам крестное целование, нам изменили, инные от долгаго стояния изнурились и испроторились[142] в домы разошлись, и тако воям нашим зело умалившимся; многие же люди, имея великия поместья и отчины, а службы не служат ни сами, ни их дети, ни холопы, и живут в домах, не пекущеся2 о гибели царства и о святой церкви. Первее бо не толе слуги святителей и монастырей, но сами старцы, священницы и диаконы, в нашествие нечестивых, множицею на войну исхождаху, крепце вооружахуся, храбро борющеся за святую православную веру и за вся христианы, не щадя кровь свою про-ливаху; мы же сего не возхотехрм, да не опустеют храмы божие без пения, и не престанет их к богу теплая молитва за вся борющиеся и страждующие в воинстве, а судихом и повелехом, да вси патриарши, митрополичи, архиепископли и епископли и монастырей слуги, коли ко их есть годных, вскоре собрався, со всяким поспешением, со оружием и запасы идут в Калугу к бояром нашим и воеводам князю Федору Ивановичу Мстиславскому с товарищи, а останутся токмо престарелые и немощные, — под тяжким нашим гневом и казнью.
126. ПОХОД ЛЖЕДИМИТРИЯ I НА МОСКВУ
Отрывок взят из «Повести князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского», напечатанной в «Русской исторической библиотеке», т. XIII.
Той же Рострига, названный царевичь приходит к единому порубежному городку от Северских городов, Монастыревской зовомый и посылает писание свое во град, яко он есть царевичь Дмитрей, его же Борис Годунов повеле убити, и милостию же божиею избавлен бысть ото убиения, идет доступати[143] отеческаго своего престола. Людие же городка того радуютца о том радостию великою зело и приимают его с честию. И оттоле посылает от себя грамоты во град в Чернигов и во град Путивль, во все грады Северскыя страны, яко он есть царевичь Дмитрей, сохранен от смерти, идет на царский престол. Воеводы же черниговскые, яко крепкые поборницы, князь Иван Ондреевичь Татев и князь Петр Михайловичь Шеховский, и Путивльскые воеводы, Михайло Михайловичь Салтыков да князь Василей Михайловичь Мосалской, никако того восхотеша прияти и поведают о нем народу, дабы не сумневалися о том, яко ложь есть, а не истинна: той есть существенной рострига Гришка Отрепьев, а не царевичь Дмитрей, и идет на разорение христианския веры. Народи же градов тех возопиша гласом велиим, да пойманы будут воеводы яко изменницы суть и единогласникы Бориса Годунова: не хотя видети прироженнаго государя на Московском царствии, поведают нам сия пустошная словеса! — И пойманных воевод и связанных ведут безчестне до нареченнаго царевича и предают ему грады в руце ево, Путимль и Чернигов и ины грады страны Северския. И ту собирает воинство великое Литовского народу и тамо жителствующих Северских людей, и грядет под Северский Новгородок, и тамо ево облягает и утвержаетца обозами, и начинает по городу стреляти и всяческими домышленьми досегати, какобы ему град той одолети. В том же граде бысть воеводы от царя Бориса князь Никита Романович Трубецкой да Петр Федоровичь Басманов; той же Петр Басманов многое дивное о себе творяше и град ополчением своим мужески защишаше.
Предреченный же бояре и воеводы к царю Борису, князь Федор Ивановичь Мстиславский и князь Дмитрей Ивановичь Шуйской с товарищи своими, со многою ратию приидоша под он Новгородок на избавление его и составиша брань2 велию зело с Ростригою и с воинством его. И брань плит жесточайшая на обе страны, падают трупие мертвых семо и овамо3; на конец же той брани, греха ради православного християнства, побежденно быша Московское воинство, уже давшеся бегству. Поляцы же усты меча гонят, в крови християнской руце свои обагриша, и начальника всего Московского воинства, князя Федора Ивановича Мстисловского, поранивше зело, и с коня его низвергоша, и отвезен бысть з бою ранен. И тако плит брань жесточайшая чрез день; уже солнцу уклоншуся на запад и покрыся земля ношною тмою, и тако преста брань. Рострига с воинством поиде на свои станы, а воеводы царя Бориса, отшед от городка якобы едину 10 верст, и тамо шатры поставиша и почиша сном. И от тое брани Рострига возвратися во град Путимль и нача к собе войско литовское призывати и, собрав войско велие зело, устремися пойти на воевод Московского воинства; началницы же и воеводы всего Московского воинства никако сего ужасошася и поведенное царем Борисом вся исполняют. Поидоша против Ростриги, и сошедшимся има в месте, глаголемом Чемлиге, и ту составиша брань жесточайшую; блистают сабелныя лучи, аки солнце, падают трупия мертвых семо и овамо, и тако бысть брань велия. Ростригино же войско помалу оскудеваше и вдашася бегству; московстии же народи поля обретают и усты меча гонят, овых4 же убивают, овых уязвляют, овых низлагают; тако побеждени быша поляцы.
127. БОЯРСКИЙ ПРИГОВОР О БЕГЛЫХ КРЕСТЬЯНАХ (1606 г., февраля 1)
«Акты Археографической экспедиции», т. II, № 40, стр. 95–96.
Лета 7114 февраля в 1 день, по государеву, цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Русии слову, бояре приговорили: которые бояре и дворяне и дети боярские, и владычних и монастырских вотчин, бьют челом государю о суде и беглых крестьянах, до НО году, до голодных годов за год, на посады и в государевы в дворцовые села и в черныя волости, и за помещиков и за вотчинников, во крестьяне и в холопи, и тех приговорили сыскивая отдавати старым помещиком. А которые крестьяне бежали во 110 и во 111 году, в голодные годы, с животы, а прожити было им мочно, а пришли за иных помещиков или за вотчинников жити во крестьяне и в холопи, и тех сыскивая отдавати старым помещиком и вотчинником.
А которые бегали с животы в далные места из за Московских городов на Украины, а с Украины в Московские городы, или из города в город, верст за двести и за триста и болши, а пошли от старых своих помещиков с животы и ростеряв животы пришли к иным помещиком в бедности, и про то сыскати около тех поместий, откуда тот крестьянин пошел: да будет в сыску околние люди скажут, что он был не беден и сбежал от своего помещика или от вотчинника с животы, а прокормитися было ему мочно, а ныне за кем во крестьянех или у кого служит по кабале, и того по сыску отдати старому помещику или вотчиннику, из за кого он сбежал, каков есть; а про которого крестьянина скажут, что он в те голодные лета, от помещика или от вотчинника сбрел от бедности, что было ему прокормиться не мочно, и тому крестьянину жити за тем, кто его голодные лета прокормил, а исцу отказати: не умел он крестьянина своего кормити в те голодные лета, а ныне не пытай…
А на беглых крестьян, по старому приговору, дале пяти лет суда не давати.
128. КРЕСТОЦЕЛОВАЛЬНАЯ ЗАПИСЬ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО (1606 г.)
«Собрание государственных грамот и договоров», т. II, № 141, стр. 299–300.
Божиею милостию мы, великий государь царь и великий князь Василий Ивановичь всеа Русии, щедротами и человеколюбием славимаго бога и за молением всего освященного собора, и по челобитью и прошению всего православного християнства, учинилися есьмя на отчине прародителей наших, на Российском государстве царем и великим князем, ёгоже дарова бог прародителю нашему Рюрику, иже бе от Римскаго кесаря, и потом многими леты и до прародителя нашего великого князя Александра Ярославича Невского на сем Российском государстве быша прародители мои, и посем на Суздалской удел разделишась, не от неволи, но по родству, якоже обыкли болшая братия на болшие места седати[144]. И ныне мы, великий государь, будучи на престоле Российского царствия, хотим того, чтобы православное християнство было нашим царским доброопасным правительством и в тишине, и в покое и во благоденствии. И поволил есми яз, царь и великий князь Василий Иванович всеа Русии, целовати крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом з бояры своими, смерти не предати, и вотчин, и дворов, и животов у братии их, и у жен и у детей не отъимати, будет которые с ними в мысли не были, также и у гостей, и у торговых, и у черных людей2, хотя которой по суду и по сыску дойдет и до смертные вины, и после их у жен и у детей дворов, и лавок, и животов не отъимати, будут они с ними в той вине неповинны; да и доводов3 ложных мне, великому государю, не слушати, а сыскивати всякими сыски накрепко и ставити с очей на очи, чтоб в том православное християнство без вины не гибли; а кто на кого солжет, и, сыскав, того казнити, смотря по вине того: что был взвел неподелно, тем сам осудится. На том на всем, что в сей записи написано, яз царь и великий князь Василий Иванович всеа Русии, целую крест всем православным християнам, что мне, их жалуя, судити истинным праведным судом, и без вины ни на кого опалы своея не класти, и недругам никому в неправде не подавати, и от всякого насильства оберегати.
129. «О ПОБОИ И РАЗОРЕНИИ СЛУЖИЛЫМ ЛЮДЯМ ОТ ХОЛОПЕЙ СВОИХ И КРЕСТЬЯН»
«Новый летописец» («Полное собрание русских летописей», СПБ 1910, т. XIV, стр. 71).
Егда же мы не исправихомся перед богом, мы не потребны быхом, зависти и гордости не лишихомся, за то жъ наша согрешения наведе на нас бог, яко же убо пострадахом и убиении быхом ни от неверных, но от своих раб и крестьян поругаеми и убиваеми. Бысть в лето 7115 году, собрахуся боярские люди и крестьяне, с ними же пристаху Украинские и посацкие люди и стрельцы и казаки и начаша по градом воеводы имати и сажати по темницам. Бояр же своих домы разоряху и животы грабяху, жен же и детей их позоряху и за себя имаху. В них же бысть старейшим князь Андреев человек Андреевича Телятевского, Ивашка Болотников, собрався со многими людми и прииде под Кромы; и воеводы ж от Кром отойдоша. Слышаху ж под Ельцом бояре, что под Кромами смутилось, отойдоша от Ельца прочь и поидоша все к Москве. Ратные же люди, отъехав к Москве, разъехалися по своим домам, царь же Василей на Москве бысть не с великими людми.
130. ИЗ ГРАМОТЫ ПАТРИАРХА ГЕРМОГЕНА О ВОССТАНИИ В СЕВЕРСКИХ И РЯЗАНСКИХ ГОРОДАХ(1606 г., ноября 30)
«Акты Археографической экспедиции», т. II, № 158, стр. 131–132.
…А ныне по своим грехом, забыв страх божий, воста плевел, хощет поглотити пшениценосные класы: окопясь разбойники и тати и бояр и детей боярских беглые холопи, в той же прежепо-гибшей и оскверненной Северской Украине, и сговорясь с воры с казаки, которые отступили от бога, и от православныя веры и повинулись сатане и дьяволским четам, и оскверня всякими злыми делы Северские городы и пришли в Рязанскую землю и в прочая городы, и тамо тако ж святыя иконы обесчестиша, церкви святыя конечно обругаша, домы разграбиша, и многих смерти предаша.
Московский же богом соблюдаемый народ, государевы бояре, и князи, и христолюбивое воинство, и вси православные крестьяня, от мала до велика, слышавшие таковую богом ненавистную прелесть, еже мертваго живым нарицаху, и святым божиим иконам и святым церквам таковое злое безчестие творяху, и братию свою православных крестьян не токмо конечному студу, но и смерти предаяху, и о всем умилишася и вси единодушно укрепишася целованием животворящего креста господня, еже от таковых крепко стояти, даже и до смерти, и быти во всех любви и в мире с одного на врагов божиих и на всех супостатов стояти, и не попускати таковым злодеем таковых скаредных и богоненавистных дел соде-вати, — еже окоянныи, забыв страх божий и час смертный и судный страшный день, не престаша сами себя воевати, пришли к царьствующему граду Москве, в Коломенское, и стоят и розсы-лают воровские листы по городом и велят вмещатив шпыни[145] и в боярские и в детей боярских люди и во всяких воров всякие злые дела, на убиение и на грабеж, и велят целовать крест мертвому злодею и прелестнику ростриге, и сказывают его проклятаго жива…
131. ВОССТАНИЕ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ И СИБИРИ
«Акты Археографической экспедиции», т. II, стр. 216.
I. Господину Федору Петровичу да Науму Романовичу, и пермским старостам и целовальником, и всем земским людем: князь Михайло Ухтомской, Василей Иванов и вятские старосты и целовальники, и все земские люди челом бьют. В нынешнем, господине, 117 (1609) году апреля в 1 день писали вы к нам о государе цареве и великого князя Василья Ивановича всеа Русии о ратном деле и о земском совете, чтобы вам пермичам, и с сылвиноким и с иренским остяки и с вишерскими и с лозвинскими вогуличи, с нами вместе заодин итти войною на государевых изменников, под черемиские городки: и тот ваш совет учинился нам ведом, и как есте начали, так бы службу свою и совершали; а мы о том вашем совете отпишем ко государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии, к Москве, да и в Казань ко государевым бояром и воеводам отпишем же. А что, господине, из Казани, от государевых бояр и воевод и от дияков, марта в 23 день, к нам писано, и мы с тое грамоты послали к вам список слово в слово. Да ныне, господине, апреля в 1 день писали к нам из Казани государевы бояре и воеводы, Василей Петрович Морозов, Богдан Яковличь Вельской, да дияк Никанор Шулгин, что в тех городах и ныне сидят государевы изменники, воровские люди: и мы, по тем вестем, собрав ратных многих людей и прося у бога милости, послали под Еранской и под Шанчюрин и с божиею помо-щию велели над изменники и над городы промышлять, как даст бог, Еранский и Шанчюрин государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Русии добьют челом и вины свои принесут, или будет те городы к государю вскоре не обратятся, и мы к вам отпишем тотчас, с нарочным гончиком.
II. Господину князю Михаилу Федоровичу да Василью Иванову, Василей Морозов, Богдан Вельской, Никонор Шулгин, Степан Дичков челом бьют. В нынешнем 117 (1609) году марта в 1 день писали есте к нам, с вятченином с Дениском с Хозею, и прислали список с грамоты, что к вам писали из Нижнего Новагорода князь Александр Репнин да Ондрей Алябьев, да дьяк Василий Семенов, и дворяня и дети боярские и всякие люди, о государеве цареве и великаго князя Василия Ивановича всеа Русии многолетном здраве и о Московском государстве, и о победе на воров во всем городех и нам те вести ведомы. А что есте писали к нам, чтоб нам к вам велети отписати, что у нас в Казани вестей и где ныне боярин и воевода Федор Ивановичь Шереметев с товарищи: и у нас в Казани, божиею милостию и пречистыя богородицы новоявленного образа, иже в Казани и всех святых молитвами, и государевым царевым и великого князя Василья Ивановича всеа Русии счастьем, марта по 11 число здорово; а боярин Федор Ивановичь Шереметев с товарищи и с ратными людьми стоит в Чебоксарех, а из Чебоксар идти ему в Нижней Новгород вскоре. Да приходили в горную сторону, в Свияжской уезд собрався воры с Олаторя, и с Курмыша, и из Ядрина, и из Арзамаса, и из Темникова, и из Касимова, князь Еналейко Шугуров, да князь Брюшейко Яникеев, да князь Ивинко Смиленев, да Федько Киреев, да Якушко Глядков, да Васька Ртищев, да Семейка Кузьминской, а с ними сборные многие люди, тех городов дети боярские и стрельцы и мордва, и бортники и горная чюваша и черемиса, а хотели они приходить к Свияжскому и мы послали из Казани в Горную сторону, на тех воров, голов Осипа Зюзина да Ондрея Хохлова с товарищы, а с ними Казанскую многую рать, дворян и детей боярских, и служилых князей и мурз, и новокрещенов, и татар и чювашу, и черемису, и вотяков, и лаишевских полоняников и бусорманов, и казанских многих стрельцов, с вогненным боем и с нарядом; и марта в 11 день писали к нам казанские головы, что они на тех воров пришли марта в 10 день и божиею милостью и пречистыя богородицы новоявленного образа, иже в Казани и великих казанских чюдотворцов Гурья и Варсонофья и всех святых молитвами, и государевым царевым и великого князя Василья Изановича всеа Русии счастьем, и всех ратных людей ко государю прямою их службою, тех воров в Горной стороне, в деревне в Бурундукове, побили всех наголову, и многих поймали, и набаты и знамяна их взяли. Да заворовали были на Кукарке кукарские мужики, и мы на тех кукарских воров посылали из Казани голову Истому Хвостова с казанскою ратью: и Истома Хвостов с ратными людьми тех воров побили наголову, и многих живых поймали, слободу сожгли. И вам бы те вести были ведомы. Да Истома же прислал к нам вятченина Ваську Дементьева, а взяли де его на Кукарке же; а Васька Дементьев нам в роспросе сказал: послали де его на Кукарку с Вятки, с заставы из Котельнича Путило Ре-занков с товарищы с грамотами, чтоб кукарские люди государю добили челом и шли от воров на Вятку, и на Кукарке де его слободчик Офонька велел связати, и держали де его у себя связана. И мы того Ваську отпустили к вам, на Вятку, с вятченином с Дениском с Хозею.
Да ко князю ж Михаилу Федоровичу Ухтомскому да к Василью Иванову из Казани от бояр и от воевод и от дьяков в грамоте, апреля в 1 день, писано, что в Шанчюрине и в Еранском ныне сидят государевы изменники воровские люди.
«Акты времени правления царя Василия Шуйского» («Чтения в Обществе истории и древностей российских», 1915 г., кн. 2, докум. 66).
Господам Ивану Михайловичу, Петру Даниловичу, Степан Годунов, Иван Плещеев челом бьют. Въ нынешнем во 117 (1609) году марта в 28 день писал на Верхотурье к нам из Туринского острогу Иван Годунов, что извещали государю ц. и в. к. Василью Ивановичю в. Р. в Туринском остроге ясачные татарове Байгара с сыном Туринского острогу уезду на татар на Оргунчу с товарыщи, что они Оргунча с товарыщи хотят государю изменить с тюменьским татары вместе и кони готовят, а приходити де им на русских людей и под сибирские городы с войною, как ныне снег сойдет. И в роспросе Верхотурского уезду татарове и вагуличи Нелук и Казаринко с товарыщи сказали нам, что одно-лично в туринских и тюменьских татаровех умышленье и шатость в них есть: хотят государю изменить и на русских людей приходить им, как ныне снег сойдет. Да к нам же писал на Верхотурье с Кошая Ворошилко Власьев: апреля в 1 день приходили к нему Ворошилку на Негву Сосвы реки Верхотурского города уезду ясачной вагулятин Цыбала Паутов да Пелымского города уезду сосвынской же вогулятин сотников Кумычев сын Ондрюшка и роспрашивали де у него Ворошилка те вагуличи про русские вести и про запас и про однорятки, и сколько де у тебя будет наемных людей и много ли пищалей, а будем де мы к тебе торговати, как лед вскроетца, а про русские вести, ты, Ворошилко, нам не сказываешь, и мы де про руские вести и сами ведаем, что на Москве руские люди меж собою секутца. А наперед де того к нему те вагуличи не прихаживали и ни о чем у него Ворошилка не роспрашивали. Да Кумычев же сын Семейка приходя с Сосвы на Туру реку по юртам ясачным татар и у вагулич про русские вести проведывает, и живет в туринских юртах тот Семрйка не выходя всегда, неведомо для чево. И вам бы, господа, те вести были ведомы. А про то б, господа, вам на Пелыми сыскати накрепко, для чего Кумычев сын Ондрюшка хъ Ворошилку на Негву приходили и для чего они у него про запас и про люди и про пишали и про руские вести роспрашивали, и нет ли в них которые воровские шатости и измены к государю; и другой Кумычев сын Семейка для чего переходя на Туру реку по юртам вестей проведывает. А как, господа, сыщете о том, что у вас на Пелыми вестей и вам бы, господа, на Верхотурье нам о том отписати тотчас о всемъ. А слух нам дошел, что в Туринском остроге в юртах татарове руских людей двух человек и убили…
«Акты Археографической экспедиции», т. II, стр. 220–222.
Царю государю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии бьет челом и плачется сирота твой, невольной человек, Еранского города, твой государев богомолец, соборной церковной дьячек Павлик Мокеев. В нынешнем, государь, во 117 (1609) году генваря в 5 день грех ради православных крестьян, учинилася в Еранском городе смута, омрачением бесовским приходили к Еранскому городу арзамасские мурзы Бибай да Теребердей Мустофины со многими с воровскими людьми, с стрельцы и с казаки, и с мордвою, и е чувашею и с черемисою, и привели еранских людей ко кресту за вора, кто называется князем Дмитрием; а привели, государь, еранских людей ко кресту за вора неволею, из за сабли, а я, твой государев богомолец, уведав то воровское им умышленье, и тому вору, кто называется князем Дмитреем, креста ему не целовал, а тебе праведному великому государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии крестного целованья не преступил; и как те воры почали за вора еранских людей ко кресту приводить, и я твой государев богомолец, в то время был схоронясь у собя во дворе, и как, государь, те арзамасские мурзы еранских людей за вора ко кресту привели и еранских, государь, лутчих людей всех пограбили, а иных посекли, а приказного человека Петра Глухова свезли из Еранского с собою в воровские полки, и после, государь, Петра Глухова выбрали миром Еранский город ведати еранского сына боярского Асанчука Горихвостова, а в подьячего место к делу взяли от церкви сильно меня, твоего государева богомольца, Павлика.
И в нынешнем же, государь, во 117 году февраля в 2 день, после мурз, писали к нам, с Вятки в Еранской князь Михайло Ухтомской да Василей Иванов, с вятченином с Куземкою с Козлом, чтоб еранские люди, вспомня бога и души свои, обратились опять и вину свою принесли к тебе праведному великому государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии и крест бы целовали тебе праведному государю изнова: и мы, государь, с Осанчуком, попомня свое крестное целованье, на чем мы тебе праведному великому государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии крест целовали и души свои дали, почали тебе праведному государю служити и прямити, и написали мы с Осанчуком и отобрався с лутчими еранскими людьми, кто тебе государю прямит, к Вятке ко князю Михаилу Ухтомскому да к Василью Иванову отписку, чтоб они с Вятки прислали к нам в Еранской тысячи с две людей; а как бы, государь, люди с Вятки нам в Еранской пришли, и нам бы, государь, всех еранских людей привести за тебя праведного государя к крестному целованью.
И с тою мы отпискою к Вятке послали еранских лутчих дву новокрещенов, которые тебе государю прямили, Левку да Игна-шку Тогачевых; и тех, государь, новокрещенов на Пижме реке, февраля в 12 день, черемисы убили, а отписку нашу отвезли в воровские полки; и из полков, государь, прислали к нам в Еранской для того, курмышского сына боярского Ивана Дубенского, и тот Иван Дубенской приехал к нам в Еранской февраля в 27 день, и того еранского сына боярского Осанчука Горихвостова Иван Дубенской за то повесил, что он тебе государю прямил; а меня, твоего государева богомольца, тот же Иван Дубенской хотел обсечи руки и ноги за то, что я с Осанчуком тебе праведному государю прямил и отписку к Вятке писал: и меня, твоего государева богомольца, у того Ивана миром отняли и бог меня от него сохранил. И в нынешнем же, государь, во 117 году марта в 29 день пришел с Вятки б Еранской Никольского попа Василья сын Баженко и учинил в миру смуту великую, а сказал: на Вятке де вятчане радеют вору крест целовати.
И еранские, государь, люди, по Баженковым речам, смутились и написали меж собою приговор и выборную запись, что послати на Вятку, в Вятские городы, приводити за вора ко кресту; выбрав послали, государь, к Вятке неволею, сильно, угрожаючи повешеньем, еранского сына боярского Никиту Рамейкова, да соборного попа Евдокима Дмитреева сына, да пушкаря Мишу вятченина, да стрельца Фролка Желвакова, да меня, твоего государева богомольца, да казанского стрельца Петрушку Лукьянова, да Никольского, того же попа Васильева сына другого Тренку: и я, твой государев богомолец, поехал к Вятке, уповаючи на милость божью и пречистые богородицы и надеялся на твое государево царьское жалованье, чтоб Вятская земля не смутилася,
И как, государь, приехали на Вятку в Котельнич город, апреля в 8 день, и почали, государь, в мир прочитать с воровских грамот списки, и в Котельниче было, государь, многие люди хотели смутиться и вору хотели крест целовати, и я, твой государев богомолец, помня свое крестное целованье, на чем я тебе праведному государю крест целовал и почал рассказывать, в Котельниче, сыну боярскому Захарью Панову и многим мирским людем, чтоб они не смутилися и в грех не впали, вору креста не целовали, а отвезли бы нас в Хлынов перед князя Михаила Ухтомского да перед Василья Иванова. И Захарей Панов всех нас семерых человек и с смутным письмом отвез в Хлынов, привез нас в Хлынов апреля в 9 день, и поставил, государь, всех нас перед князя Михайла Ухтомского да перед Василья Иванова и наши, государь, все еранские люди, сын боярской Никита Рамейков с товарыщи тебе праведному великому государю царю и великому князю Василью Ивановичу всеа Русии повинилися и вину свою к тебе государю принесли, и божиею милостию и пречистыя богородицы, и великого чюдотворца Николы и всех святых молитвами, Вятская земля не смутилася и вору креста не целовали. А я, твой государев богомолец, и посямест вору креста не целовал же. И для, государь, крепости и утверждения послали из Хлынова на Устюг соборного попа Евдокима да пушкаря Мишу, а в Великую Пермь в Чердынь меня, твоего государева богомольца, да казанского стрельца Петрушку Лукьянова. Милостивый, праведный, великий государь царь и великий князь Василий Ивановичь всеа Русии, праведная надежда всей вселенней, смилуйся: пожалуй меня, своего государева богомольца, для моей службы и раденья, что я, твой государев богомолец, тебе праведному государю служил и прямил в Еранском городе, и Вятскую землю не смутил, и вору креста не целовал, пощади. Праведная надежда, смилуйся пожалуй!
132. О ПСКОВСКОМ ВОССТАНИИ (1609 г.)
«Повесть о восстании в Пскове» рассказывает о борьбе между «лучшими» и «молодшими» людьми в 1609–1610 гг. Автор «повести» — сторонник «молодших» людей («Полное собрание русских летописей», СПБ 1848, т. IV, стр. 325–327).
Во 117 году, в самый Семень день, бысть великое волнение в мире и развращение, подобно бури восколебашася яко пьянии, и сказаша, что немцы на Устьи у Николы, а прощаются во Псков, а стрельцы псковские за городом с Плещеевым, а кои в городе немногие стрельцы и дети боярские и посадцкие люди и всяких чинов в осаде не хотят сидети и поселяне, а немногие люди от игумнов и попов и больших и средних людей хотят сидети.
И безумнии человецы, без совету всех и без ведома, Великие ворота отворили и за городом в Поли у Алексея человека божия многие крест поцеловали, и в город впустили ратных Плещеевых в Семень день, об вечерни, а людишка худые стрельцы и подым-щина, немногие ратные люди; а Плещеев Федор и с ним дети боярские всех розных городов, назавтрее, сентября во 2 день, целовали крест царевичу Дмитрию Московскому. А выпустили из тюрмы 400 человек и болши детей боярских Северских городов и всяких людей, и напоили и накормили и одели; и в таборы пошли под Москву. Пришли казаки с Иваня-города донские 300; пришли посылка из Новгорода и бояре и казаки за 15 верст в Кляпа и услышали, что Псков целовал крест, и бой поставиша, половина во Псков, а другая в Новгород поидоша под Новгород всякие ратные люди. А Плещеев во Пскове воеводой. Послаша под Москву в таборы с повинной, и приехаша воеводы, Александра Засекин и пан Андреян Троянов православныя веры, и дьяк Иван Луговской добрый муж в разуме и в сединах; потом приеха Бегичев; и поймал казны много гостиной. Потом была поголовщина. И того же лета посылали на службу детей боярских новгородцких и псковских много, и оне срок выпрошали до Николина дни вешняго; а ехати было им на Луки Великие.
Того же году, майя в 15 день, загорелося на Полонищи у Успенья Богородицы, кисель варили, и погоре град весь; и Живоначальные Троицы дом и Крем, и зелием вырвало обе стены на Великую реку и на Пскову реку, и наряд весь сгорел, и башни и роскаты и врата градцкие все просты выгорели, зелие и оружие все сгорело у всяких людей.
Тогда дети боярские новогородцкие и псковские выехали в Новгород. На четвертый день по пожаре приидоша новгородцы и псковские и с немцами, и много шкоты учиниша к слободы стрелецкой в нощи приступали за Мирожею и отбилися стрелцы; и пришедши Завеличье выжгли, и храм пречистые Богородицы и прочий церкви на Завеличьи, и коров отгнали.
Во 117 году на Иваньгород и на Яму, и на Копорью нашествие новгородцев с немецким войском: и по челобитью из тех городов псковичи послаша три станицы казаков оберегати, и там будучи немец побивали и обогатеша многими побоищами, и быша там два годы до Олисовского, атаман Иосиф да Агафон Мощи. Того же году много смуты было и кровопролитие по правде и по неправде; иные воровством, продажами и посулами, а иные простотою ничим невинны, а того зла не делали, и смотря на тех прикликивали и многих перемучили; а кто молвит про то, что неповинно мучат, и того прихватят глаголюще: «и ты такой же, за изменника стоишь». И у Петра и у Павла на Бую полату полну насажали всяких людей; и те люди, кои в полате, образ заветной построиша Иоанна Богослова и написали сорокоустные памяти, а имена немногих писали, Тимоху стрелца и иных полдесятка; и в поповскую избу приносили, и бога молили за их здравие священники за просвиромисанием. Августа в 18 день поведоша казнити стрелцы Алексея Хознна своим самоволством, и божиим строением поднялися всякие люди, болшие и меншие, и те же кои прикликивали в неведоме на своих же, корыстовалися и посулы имали и людей продавали, и на стрелцов, что без городцкого ведома владети хотят и казнити ведут не со всех думы, сами умысли, самоволием улучаючи, а Псковом того не ведают, и напустили на них, хотяще отъяти Алексея у стрелцов; а стрелцы со оружием; и зазвониша в колокол на Романихе, и промчеся слово, что стрелцы псковичь стреляют, и поидоша на них всякие люди посадцкие, а стрелцы ухватя Алексея Хозина, у Великих ворот главу ему отсекоша и за город побежаша от псковичь в слободу свою, во Егорьевские ворота; и псковичи город заперли от стрелцов, и бысть волнение болши старого, тюрьмы роспустиша. И воссташа игумны и священники, и большие все людие, и бояре на Тимошку и на иных кликунов, на семи человек, и побиша их камением, и всех менших людей называючи кликунами и неповинных: и сташа священники пытати на пытке накрепко во всегородной избе, а иных по торгом кнутьем бити, а 10-ти человеком головы, отсекли и в ров вметаша, и винным и неповинным, и хотеша многих казнити; и нецыи от народа возбраниша им от пролития крови и насажали полату мелких людей полну, а иные розбежалися по пригородом и по селом от убийства их; чтобы им мочно, и оне бы многих побили и с Новым городом и с немцами соединилися заодно. И потом многи крови от них быша мелким людем, и стрелцом, и казаком, ищучи как бы им изменити мочно и царю Василию приступити.
133. ГРАМОТА ШВЕДСКОГО КОРОЛЯ КАРЛА IX В ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД О ПОХОДЕ ШВЕДСКОГО ВОЙСКА НА НОВГОРОД
«Акты Археографической экспедиции», т. II, стр. 193–194.
Божиею милостию вельможного и высокороженнаго князь и государь Каролус девятой, Свейского, Ходцкого, Виндейского, Финского, Корельского, Лопского, Сиверныя земли, Каянского и Чухонския в Ливонской земле король, объявляем вам, митрополиту, архиепископу, игуменом и всему собору, бояром и воеводам, дияком, дворяном, детям боярским, гостем и торговым людем во всем Ноугородском государьстве наше здорованье. Дошло до нашего велеможества ваш лист, а в листу пишете прошаючи, чтоб нашего велеможества пришел бы Российскому государству на помочь против ваших недругов и против вашего прошения приказали мы…графу Кманфелт и с своими приказными товарыщи, с нашею ратною силою на помочь итти против ваших недругов. И мы великий государь приказали ему преж пойти к Новугороду проведати про ваших недругов, где они есть и как там на Руси деется, а ему приставати и пособляти стояти за старую греческую веру и за всех митрополит, архиепископов, игуменов, бояр, воевод, диаков, детей боярских, гостей и торговых людей, которые хотят держати ту старую греческую веру; а на польских, литовских и на казаков ему приступати и за ними гнати мечем и огнем. Просим того для вас всех, чтоб вы с ним заодно стояли и пособляли б себя опростати и избавляти от польских и литовских кровопивлива хотенья, чтоб Российское государьство пришло б в свою в старую вольность и льготу; а не дали бы над свою голову посадити всякого страдника, которого поляки и литвяки полюбят. Того для берегитесь и примите думу, пока вам подмог давают, или вам самим будет видно: будет поляки и литвяне над вами силу возмут, не пощадят патриарху, митрополиту, архиепископом, игуменом, ни воеводам, ни дияком, ни дворяном, ни детем боярским, ни гостем, ни торговым людем, ни детенком в пеленках, не токмо что иных, доколе они изведут славной российской род. Писана в великом в нашем в вотчинном городе в Стеколне, в 3 день генваря, лето от христова рождества 1609 г.
134. ДОГОВОРНЫЕ СТАТЬИ СИГИЗМУНДА III С МОСКОВСКИМИ БОЯРАМИ (1610 г., февраля 4)
«Акты, относящиеся к истории западной России», т. IV, № 180, стр. 314–317.
Отказ [ответ] наяснейшего Жикгимонта третьего, божьего милостью короля Польского и великого князя Литовского, Московского господарства бояром, околничим, дворяном, дьяком, думным и всим станом, на артыкулы и прозбы их:
1. Написали есте: кгды даст бог великий господарь король его милость в Московском господарстве и на всих преславных и великих господарствах Российских захочет великим господарем царем и великим князем учинити сына своего Владыслава, абы его милость великий господарь царь и великий князь на Московское господарство короновался або венчался венцом царским и диядемою, в Москве, от руки патрыарха Московского, стародавным обычаем, як прошлые великие господары Московские на преславное господарство Московское короновалися. — На то его королевская милость позволяти рачит[146] кгды господь бог волю и час свой за успокоеньем досконалым того господарства пошлет.
2. Абы святая православная греческая вера и святая апостольская церковь мела свою целость и красоту по первшому и в апостольских и вселенских научителев науце и поданью ни в чом не нарушена была, и абы учители римские и люторские и иных вер розорванья церковного не чинили: а которые римские веры люди захочут приходить до церкви греческое веры, тые абы приходили со страхом, яко пристоит правдивым християном, а не гордостью и не в шапках, и псов бы с собою не водили в церковь и не водлуг часу2 в церкви не седели. — И на то его королевская милость позволяти рачит: ведьже, им для людей римское веры потреба меть костел, яко о том еще за Бориса мовы были, а при том костеле капланов3 або попов лядских и о том с патрыархом и со всим господарством и с бояры думными намова4 быти мает, абы людей католицких костел хотя один мог быти в месте стелечном Москве, для набоженства людей польских и литовских; при которых естли бы з руских людей кому быти трафилося, абы с такою же учтивостью в костеле яко и в руских церквях справо-вался. Отводити теж от греческой веры в римскую и ни в которую иную веру король его милость и сын его королевской милости не кажет; кгдыж вера есть дар божий, и никого от веры силою отводити альбо примушати5 не годится, але русину русская, а польским и литовским людем лядская вера вольна быти мает.
3. Целбоносные гробы и тела святых король его милость яко истинный господарь християнской с сыном своим у великой учтивости мети хочет. Патрыарха теж Московского, также митрополитов, архиепископов, епископов и весь духовный стан хочут шановати6 и в милости ховати7, так як римского костела архиепископов, епископов и всих капланов, слуг божиих шануют и милуют. В справы теж духовные вдаваться не будут, и в духовные дела мимо уставы отцов святых и апостольской церкви вступоватися не хочут; а хто чого не достоин и иных вер людей на духовный стан епископства господарь его милость подавати не будет.
5. Бояр и окольничих и всяких думных и ближних и приказных людей господар его милость хочет мети в учтивости и в ласце своей господарской, яко хто годен и яко было с початку, и звычаи всей давные добре хочет заховати: а жалованье, денежные оброки, и поместья и отчизны, хто што мел перед тым, тое и вперод мети мает, а господарь его милость з ласки и щодробливости своее, и над то водлуг заслуг8 кождого прибавляти и причинятися будет рачити.
6. Служивым людем, дворяном и детям боярским господар его милость господарское жалованье давати велит з четверти кождого году, водлуг звычаю давного; а естли што прибавлено не от властных господарей и не водлуг их достойности, або естли у которых убавлено без вины; о том господар его милость будет рачити нарадиться9 и намовити з бояры думными, и якая рада альбо намова их будет, его господарская милость так в том поступовати будет рачити яко ся годит, и льготу теж где спустошены отчизны и поместья учиняти будет рачити, нарадившися з бояры; а дворяном и детем боярским, которые жалованье господарское берут з городов, господар его милости давати им жалованье господарское кажет водлуг службы, як перед тым бывало за перших господарей.
7. На Москве и в городех ружником и оброчником, которые при первших великих господарех для их службы бывали в Москве и в городех, жалованье денежное и хлебное господар его милость давати велит, по первшому, з господарской казны.
8. Суды мають быти сужены и отправованы водлуг звычаю и Судебника; а будут ли хотети в чом поправы для укрепленья судов на справедливости, ино тое вольно будет бояром и всей земли, а господар его милость поправы судом позволяти рачит, што бы было до святое справедливости потребно.
11. Естли ся хто в чем провинит з якого кольвек стану10 и своим служили по первшому; а вольности им господар его милость давати не будет рачить.
18. На Волзе, на Дону, на Яике и на Тереке Козаков естли надобе, або не надобе, намовитися о том будет рачить господар его милость з бояры и з думными людми.
А чого в тых артикулех не доложено, а дасть господь бог, его королевская милость будет под Москвою и на Москве, и будут его господарской милости о которые артыкулы бити челом Московского господарства патрыарх и весь освященный собор, и бояре, и дворяне и всих станов люди; тогды о тых артикулех его господарская милость мовити и становити и конец учиннти рачить будет з Московского господарства звычаю, с патрыархом и со всим освященным собором и с бояры и со всею землею.
Писан на стану нашом под Смоленском, лета от нароженья сына божего 1610 месяца февраля 4 дня, Sigismundus rex.
135. ЖИТИЕ КНЯЗЯ МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА СКОПИНА-ШУЙСКОГО
Житие князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, написанное его современником, рассказывает о жизни Скопина-Шуйского и о его смерти, последовавшей, по предположению, от отравы. Житие печатается по списку Хронографа Древлехранилища Погодина (Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. Издал А. Попов, М. 1869 г.).
И сей убо воин великий и воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской… оставль родителницу свою матерь княгиню Елену Петровну и сожителницу свою Александру Васильевну и красную свою дружину храбрую и христлюбивое воинство, якоже глаголет, на четырех подъяремничьих мщатех[147] от царствующаго града Москвы в западные страны к великому Новуграду ушед… самого свицкого короля 2 в послушание и в пособство призва его и примири. Сам же совокупив воинство и поиде на воров и на изменников на полских и на литовских людей, иже насиловали грады руские, иже прилежаху стране той Новгородцкой, Тверь и Новый Торжек и Великия Луки и Русу Старую и прочая и великий погосты и села и волости, и сих божиею помощью очищая, а воров польских и литовских людей противящихся побивая и под царскую руку приводя. И слышавше полуношной и северной страны християнские жителие, белозерцы, и волгжане, кар-гольцы и устужане железная и прилежаще к Студеному морю и Устюга Великого и Двина и Вага и Вычегда, и вся поморская страна что воздал и воздвиг бог таковаго воина и воеводу и охрабри бог те грады и с пригородки их и с волостьми собравше силу ратных своих людей и елико возмогоша и елико изволиша на тех же воров и изменников християнские веры разрушителей ссылаючися с ним воеводою и насилованные Грады и села и волости обороняти и очищати бе бо в то время велика беда роду християнскому, понеже умножися межеусобная брань…
Сей же убо воин и воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской прииде по градам против польских и литовских воров грозно, озых мечю предает, а иных в бегство обратив и таборы3 их раскопа и искорени. Прииде же князь Михайло Васильевичь разрушитель бранем, к Колязину монастырю4, сопротивницы же полские и литовские люди гетманы и полковники и рохмистры коиждо с своими полки, Александр Зборовской и Сопега и Лисовской и Иван Заруцкой, поидоша паки против князя Михаила Васильевича Скопина и против немец Переяславскою дорогою месяца июля в 5 день на память преподобнаго отца нашего Афонасия Афонскаго и на обретение честных мощей Сергия Радонежскаго чюдотворца, во второй час нощи, приидоша на Волгу под Калязии монастырь в село Колязинское Пирогово. Князь же Михайло Васильевичь со благочестивым московским воинством и с немецкими5 воеводами с Яковом Пунтусовым и с Велгером и со многими немецкими воинствы ополчишася на Волге, противу их, и посла князь Михайло воевод своих Семена Головина, да князя Якова Борятинского, да Григорья Валуева, Давида Жеребцова со многими людми на Волгу на перевоз к Николы чюдотворцу в слободу на речку Жабку под литовских людей, чтобы за тое речку не перепустити их, речка бысть топка зело и ржависта. Литовские же люди уведевше московских людей, абие6 яко лютыя звери устремишася на лов. Благодатию же божиею на том бою многих польских и литовских людей побили и поранили, мнози же от них на грязех погрясше и погибоша, и прочий же в бегство устремишася к болшим людем в село Пирогово. Воеводы же о сем послаша весть ко князю Михаилу, чтобы вскоре реку перевесься, еже и бысть. И литовские гетманы и их полковники всеми полки своими устремишася на руское воинство и ступльшеся обоих полцы вместе и бысть сеча зла велика и се-чахуся, на многих местах биющеся чрез весь день, от оружного же стуку и копейного ломания и от гласов вопля и кричания ото обоих людей войска не бе никако же слышати друг друга что глаголет, а от дымнаго курения едва бе видети, кто снемся бьет, что звери рыкающе зле сечахуся.
Руские же полны гнаша литовских людей и бьюще и секуще до Рябова монастыря, и многих литовских людей побили и изранили и нарочитых панов многих живых поймали и с великою победою и одолением возратишася под Калязин монастырь и со многою корыстью 118 году7.
Егда той воин и воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской послушав царя и приехал в царствующий гряд Москву из слободы Александровы и напрасно грех ради нашихь и родишася боярину князю Ивану Михайловичи) Воротынскому сын княже-вичь Алексей, и не дошед дву месяц по четыредесят рожению бысть князь Михайло крестным кумом, кума же княгиня, жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского, Мария, дочь Малюты Скуратова и по совету злых изменников своих и советников мысляше во уме своем злую мысль изменничью уловити аки в лесе птицу подобну, аки рысь сжарити, змия лютая злым взором, аки лютый зверь, дияволу потеха бесица, сатане невеста готовится. И как будет после честнаго стола пир на весело и дияволским омрачением злодейница та княгиня Мария кума подкрестная подносила чару пития куму подкрестному и била челом здоровалась крестником Алексеем Ивановичем, и в той чаре в питии уготовано лютое питие смертное, и князь Михайло Васильевичь выпивает ту чару до суха и не ведает, что злое питие лютое смертное, и не в долг час у князя Михаила во утробе возмутилося и не дотировал пиру почестнаго и поехал к своей матушке княгине Елене Петровне.
136. ОСАДА СМОЛЕНСКА ПОЛЬСКИМИ ВОЙСКАМИ КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА III
I. Отписка царю смоленских воевод о приходе польского короля Сигизмунда под Смоленск, о приступах поляков и битвах с ними, 9 октября 1609 г. Печатается по изданию — «Акты исторические», том II, № 266.
Государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, холопи твои, Михалко Шеин, Петрушка Горчаков, Никонко Олексеев челом бьют. Сентября, государь, в 16 день писали мы, холопи твои, к тебе к государю, с посадцкими людми, с смолнянином с Марком Бухвостовым да с вязметином с Михалком Горбуновым, что литовские люди в Смоленской уезд пришли, и листы королевские и Лва Сапеги, каковы ко мне холопу твоему к Михалку, с Смоленского рубежа, король и Лев Сапега писали, с ними ж к тебе к государю послали. А другорядь мы, холопи твои, к тебе к государю писали, с смоленскими с посадцкими людми, с Федкою Ивановым да с сыном его с Ваською, сентября в 28 день, что языки нам, холопем твоим, в роспросе и с пытки сказывают, что король, а с ними радных панов, гетман, пан Жолтовской, да канцлер Лев Сапега, да Стаднитцкой, и иные многие паны и ротмистры, пришед под Смоленеск, стали в Троетцком и в Спаском и в Борисоглебском и в Орхангелском и в Духовском монастырех: и мы, холопи твои, поговоря с дворяны и с посадцкими людми, посад Смоленской и слободы, для королевского приступу, пожгли и сели со всеми людми, в городе, в осаде. И сентября, государь, в 25 день, на утренней зоре, литовские многие люди приходили к городу к Смоленску приступом, к Копытцким и к Оврамьевыским воротам: и божиею, государь, милостью и твоим государевым счастьем, от города литовских людей отбили; и взяли, государь, у приступу, твоего государева изменика посадцкого человека, смолянина Игнашку Дмитриева, которой у литовских людей был в вожех[148] а в роспросе, государь, нам холопем твоим сказал, что король хочет над Смоленском промышляти, приступом же и подкопом. Да сентября ж, государь, в 27 день приходили приступом многие ж литовские люди к Пятницким и к Днепровским воротам: и божиею, государь, милостью и твоим государевым счастьем, от приступу литовских людей отбили ж. И после, государь, того, литовские люди за речкою за Чурильею поставили туры и бьют из наряду по Богословской башне.
II. Отрывок из отписки смоленского архиепископа Сергия о дальнейших событиях и начале осады (ЧОИДР, 1912 г., кн. 1, изд. Ю. В. Готье. — Памятники обороны гор. Смоленска в 1609–1611 гг.).
Да сентября ж государь против 30 числа в ночи литовские люди подкратчис Днепровской мост выжгли вес. А из наряду государь бьют по городу в дву местех в Пятницком конце бьют по Богословской башне и верхней бой отняли. Да из-за Днепра бьют по городу и по хоромом из наряду и из огненых пушек. Да октября государь в 5 день литовской король с своими радными паны прислал ко мне богомолцу твоему государеву и к боярину и воеводам и к дворяном и к старостой посадцким и к посад-цким людем листы, чтоб мы ему город Смоленск здали и были под ево королевскою рукою. Да и преж сего король и паны радные писали к ним о том многижда. И мы государь посоветовав с твоим государевым боярином и воеводой с Михаилом Борисовичем Шейным с товарыщи и з дворяны и с посадцкими старосты и со всякими посадцкими и служилыми людми литовскому королю и радным паном велели отказати словом что у нас у всех у смоленских людей от мала до велика обет дан богу, что за истинную православную христьянскую непорочную веру и за святые божие церкви и за тебя государя царя и великого князя Василя Ивановича всеа Русии и за крестное целованя всем битись с ними с литовскими людми до смерти и литовскому королю не здатись отнюд никоторыми делы.
137. «НОВЫЙ ЛЕТОПИСЕЦ». ВОССТАНИЕ В МОСКВЕ 19 МАРТА 1611 г
0 событиях крестьянской войны и польско-шведской интервенции особенно подробно рассказывает «Новый летописец». В нем мы читаем повествование о восстании в Москве 19 марта 1611 г. («Полное собрание русских летописей», т. XIV).
Литовские же люди на Москве сидяху и начаша умышляти, како бы Московское государство разорити и достальных с Москвы всех ратных людей разослаша и решотки[149] по улицам все посечи повелеша и на Москве с саблями с пищальми не велеша ходити; и не токмо со оружием ходите, но и дров тонких к Москве не повелеша возите и тесноту делаша московским людем великую. На Рязань ж Прокофий Ляпунов2, слышав про такое утеснение Московскому государству, и нача ссылатись со всеми городами Московского государства, чтоб им стать за одно, как бы помочь Московскому государству.
Той же Михайло Салтыков с литовскими людьми нача умышляти како бы Московское государство разорите и православных християн посещи, и удумаша, что убити патриярха и християн побита в Цветную неделю, как патриярх придет с вербою. В ту ж неделю повелеша всем ротам литовским, конным и пешим, выехав стояти по площадям всем наготове. Патриарха же Ермогена взяша из за пристава и повелеша ему действовати3. Народ же Московского государства, видя над собою такое умышление, а часу еще тому не приспевшу, что православным христьяном пострадати за истинную веру христову, не пойде нихто за вербою. Литовские ж люди, видя то, что христьян за вербою нет, начаша сечь.
Хочу ж вам, братие, поведати, кии уста от горести вопиют, или кий язык такое злоумышление возглаголит. Начну ж глаго-лати повесть сию, еже не точию человецы, но и нечювственное камение и самыя стихия творит плакате, не токмо человецы, но и скоты глаголати и рыдати. Горе, горе! Увы, увы! Како в наши дни видеша очи наши и уши наши слышаще еже о таком разорении и запустении о царствующем граде Москве от безбожных, латын, от польских и от литовских людей, от своих злодеев изменников и богаотступников, от боярина от Михаила Салтыкова с товарищи. Первое убо начнем глаголати сице бысть убо в лето 7119 году4 во святый Великий пост во вторник и начаша выходите роты по Пожару5 и по площадем; и первое начаша сещи в Китае городе в рядах, потом же приидоша ко князь Ондрею Васильевичю Голицыну на двор, тово тут и убиша. Потом же, вышед ис Китая по Тверской улице, и начаша побивати. В Тверские ж ворота их не пропустиша, что быша тут слободы стрелецкие. Потом же поидоша на Устретенскую улицуб; на Устретенской же улице, совокупишась с пушкари князь Дмитрей Михайлович Пожарской7 и нача с ними битися и их отбиша и в город втопташа, а сами поставиша острог8 у Веденья Пречистые Богородицы. Потом же поидоша на Кулишки9, тамо ж против их собрась Иван Матвеевич Бутурлин. И сташа в Яузских воротах, а улиц Кулижек и иных не можаху отнять. Потом же они поидоша за Москву реку, там же против их ста Иван Колтовской. Видя ж они, литовские люди, мужество и крепко-стоятельство московских людей начаша зажигати в Белом городе10 дворы. Той же зачинатель злу Михайло Салтыков первой нача двор жечь свой. В той же во вторник посекоша много множество людей, кои быша в те поры тут; и сказываху, что по всем рядам и улицам выше человека труп человеч лежаше, а Москвы в тот день пожгоша немного: от Кулижских ворот по Покровку, а от Чертожских ворот по Тверскую улицу. Прокофей же Ляпунов и иные воеводы сами вскоре не приидоша и на помощь не прислаша. В той же во вторник в день и в нощь без-престани бьющеся, на утрие ж в среду приидоша от Прокофья Иван Васильев сын Плещеев. В то ж время прииде из Можайска полковник Струе с литовскими людьми и с ними биющеся. Они же противу его не постоявше: покня щиты, побежаху все назад. Литовские ж люди, выехав из города, зажгоша за Олексеевскою башнею Илью пророка и Зачатейской монастырь, потом же и деревянный город зажгоша за Москвою рекою. Видя такую погибель, побегоша вси кои куды. Потом же вышли ис Китая многие люди к Устретенской улице и х Кулишкам. Там же с ними бился у Веденсково острожку и не пропускал их за каменный город прежереченный князь Дмитрей Михайлович Пожарской через весь день и многое время тое страны не дал жечь; и, изнемогши от великих ран, паде на землю; и, взем ево, повезоша из города вон к Живоначальной Троице в Сергиев монастырь. Людие ж видеша Московского государства, что им ни откуды помочи нет, побегоша все с Москвы. О велие чюдо! Како не помроша и како не погибоша от такие великие стужи. В той бо день мразу бывшу велик», они ж идоша не дорогою прямо, яко ж убо с Москвы до самые Яузы не видеху снегу, все идяху людие. Те же литовские люди за ними не поидоша и в Белом городе мало людей побиша: всех людей побиша в Кремле да в Китае; в Белом же городе тех побиша, кои с ними билися. И начаша жещи посады и городы и в Белом городе все пожгоша и деревяной город с посады пожгоша: только осташася за Яузою слободы, что не успеша пожечь. Сами ж литовские люди и московские изменники начаша крепите осаду. Последние же люди Московского государства седоша в Симанове монастыре в осаде и начаша дожидатися ратных людей под Москву.
138. ПРИГОВОР ПЕРВОГО (ЛЯПУНОВСКОГО) ОПОЛЧЕНИЯ
(1611 г., июня 30) <Памятники истории Смутного времени», изд. Н. Клочкова, № 21.
Лета 7119-го (1611 г.) июня в 30-й день Московскаго государства разных земель царевичи и бояре и окольничие и чашники и стольники, и дворяне и стряпчие и жильцы и приказные люди и князи и мурзы и дворяне из городов и дети боярские всех городов и атаманы и казаки и всякие служилые люди и дворовые, которые стоят за дом пресвятые богородицы и за православную христианскую веру против раззорителей веры христианские польских и литовских людей, под Москвою, приговорили, и выбрали всею землею, бояр и воевод, князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого да Ивана Мартыновича Заруцкого да думного дворянина воеводу Прокофья Петровича Ляпунова, на том, что им, будучи в правительстве, земским и всяким ратным делом промышляти и расправа всякая меж всяких людей чинити в правду, а ратным и земским всяким людем их бояр во всяких земских и в ратных делах слу-шати всем. А поместьям за бояры быти боярским, а взяти им себе поместья и вотчины боярские, и окольничьих и думных дворян, боярину боярское, а окольничьему окольническое, примеряся к прежним большим бояром, как было при прежних Российских прироженных государех».
А в Поместном приказе для поместных дел посадите дворянина из больших дворян, а с ним дьЯков, выбрав всею Землею, и велети испоместити наперед дворян и детей боярских бедных разореных безпоместных и малопоместных, которые поместьями своими не владеют от литовского разорения; а за которыми были в поместиях дворцовые села и черные волости, нынешняя боярская новая дача, и тем поместей наперед не отдавати до тех мест, покаместа бедных и разоренных всех не поместят.
А которые атаманы и казаки служат старо, а ныне похотят верстаться поместными и денежными оклады и служить с городы, и тех за их службы поместными и денежными оклады поверстать, смотря по их отечеству и по службе; а которые атаманы и казаки верстаться не похотят, и тем атаманом и казаком и стрельцом давати хлебной корм с Дворца, а деньги из Большова приходу и из Четвертей во всех полкех равно. А с приставства из городов и из дворцовых сел и из черных волостей атаманов и казаков свесть, и насильства ни которого по городам и в волостях и на дороге грабежов и убивства чинити не велети; а посылати по городам и в волости для кормов дворян добрых, а с ними для россылки детей боярских и казаков и стрельцов и велети кормы збирать по указу, почему приговорят и укажут бояре, а мимо указу никакого насильства и разорения крестьяном не чинити. А только на Москве в полкех и под Москвою и по городом и в волостех или по дорогам дети боярские и казаки и стрельцы и холопи боярские, или какие люди ни буди учнут воровать, разбивати и грабити и душегубство чинити, и про то сыскивати всякими мерами, и от всякого воровства унимать и наказанье и смертную казнь чинити, а на то устроить Разбойной и Земской приказ потому ж, как преж сего на Москве было.
А строить Землю и всяким земским и ратным делом промышлять бояром, которых изобрали всею Землею, и по сему всее Земли приговору. А смертною казнью без земского и всей Земли приговору бояром не по вине не казнити, и по городом не ссылати и семьям и заговором ни кому ни кого не побивати и недружбы ни которые ни кому не мстите. А кому до кого какое дело, и о том о управе бити челом бояром и всей Земле. А хто учнет ходити скопом и заговором, и кого хто убьет до смерти по недружбе, или на кого хто скажет какое изменное земское дело, — и про то сыскивать в правду, а по сыску наказанье и смертную казнь над ними чинити бояром, поговоря со всею Землею, смотря по вине; а не объявя всей Земле, смертныя казни никому не делать и по городам не ссылать; а хто кого убьет без земского приговору, и того самого казнити смертию…
А которые дворяне и дети боярские в нынешнее смутное время и в раззоренье вывозили у своей же братьи у дворян и у детей боярских крестьян и людей, и которые, от них выбежав, живут по городам по посадам, и про то по их челобитью сыскивати, а по сыску крестьян и людей отдавать назад старым помещикам.
А буде бояре, которых выбрали ныне всею Землею для всяких земских и ратных дел в правительство, о земских делах радети и расправ чинити не учнут во всем правду, и по сему земскому приговору всяких земских и ратных дел делати не станут, и за ними всякие земские дела постановятся, или которые воеводы бояр во всяких делах слушати не учнут, и нам всею Землею вольно бояр и воевод перемените, и в то место выбрати иных, поговоря со всею Землею, хто будет бою и земскому делу пригодится.
139. МАСКЕВИЧ. НАПАДЕНИЕ РУССКИХ ПАРТИЗАН НА ИНТЕРВЕНТОВ (1611 г.)
Маскевич — литовский дворянин, участник польской интервенции начала XVII в. — оставил дневник, описывающий события с 1594 по 1621 год. (Устрялов, Сказания современников о Дмитрии Самозванце, ч. II, СПБ 1859.)
…Дорога нам лежала через гетманский лагерь: прибыв туда, полковник и товарищи отправили меня с паном Подгородынским к гетману напомнить его обещания; мы получили в ответ, как и прочие депутаты, что пан гетман не имеет челяди и просит нас подождать в лагере, пока возвратится она из поиска. Он медлил нарочно, чтобы подоспело войско, которое должно было остаться в столице.
Мы не послушали его и пустились далее в путь, хотя сами видели всю опасность своего похода при столь слабых силах: нас было всего 300 человек, притом каждый пахолик[150] вел по 2 и по 3 коня, следовательно, каким же образом мог сражаться? Едва отошли мы на милю или на две от гетманского лагеря, напали на нас шиши2 и без труда одержали победу: ибо находившиеся при возах наших москвитяне тотчас передались к своим; а другие загородили путь повозкам; дорога же была узкая, а снега безмерно глубокие; и если кто с трудом принуждал коня своротить с тропинки, тонул в снегу, как в страшном болоте, откуда не мог выбиться. Не было средств отстоять поля. Враги разорвали наш отряд надвое: одни из нас воротились к гетману, а другие, шедшие впереди, в числе коих и я был, пробившись сквозь шишей, с трудом достигли Можайска.
Тут в деревне Вишенце мы поймали старого крестьянина и взяли его проводником, чтобы не заблудиться и не набресть на Волок, где стоял сильный неприятель. Он вел нас в одной миле от Волока; ночью же нарочно повернул к тому месту. Уже мы были от него в одной только версте: к счастью попался нам Руцкий, который в то время, проводив товарищей, вышедших из столицы к пану гетману, возвращался под самыми стенами Волока на свои квартиры в Рузу, где стоял с казацкою ротою. От него узнали мы, что сами идем в руки неприятелю, и поспешили воротиться.
140. «НОВЫЙ ЛЕТОПИСЕЦ». НАЧАЛО ВТОРОГО ОПОЛЧЕНИЯ И КОЗЬМА МИНИН
Печатается по изданию — «Полное Собрание Русских Летописей», том XIV.
Во всех же городех Московского государства слышаху такое душевредство под Москвою и о том скорбяше и плакахуся и креста не целоваху ни в котором городе, а помочи нихто не можаше содеяти. Ото всех же градов во едином граде, рекомом в Нижнем Новегороде, те же нижегородцы поревновав православной хри-стиянской вере, и не хотяху видети православной веры в латынстве, начаша мыслити, како бы помощь Московскому государству. Един же от них нижегородец имеяше торговлю мясную Козма Минин, рекомый Сухорук, возопи во все люди: «Будет нам похотеть помочи Московскому государству, ино нам не пожелети животов своих; да не токмо животов своих, ино не пожелеть и дворы свои продавать и жены и дети закладывать и бити челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником». Нижегородцем же всем его слово любо бысть, и здумаша послати бити челом к столнику ко князю Дми-трею Михайловичу Пожарскому Печерсково монастыря архимарита Феодосия да изо всех чинов всяких лутчих людей. Князю же Дмитрею Михайловичу в то время бывшу у себя в вотчине, лежащу от ран, от Нижнева 120 поприщ[151], архимарит же и все нижегородцы приидоша ко князю Дмитрею Михайловичу н биша ему челом со слезами, чтобы к ним ехал в Нижней Новгород и стал бы за рравославную християнскую веру и помочь бы учинил Московскому государству. Князь Дмитрей же их совету рад бысть и хотяше ехати в тот час, да ведаша у нижегородцев усердья и непослушанье к воеводам и писаше к ним, чтоб они выбрали у себя ис посацких людей, кому быть с ним у такова велика дела и казну збирати, а с Кузмою с Мининым бысть у них по слову. Той же архимарит и нижегородцы говориша князю Дмитрею, что у них такова человека во граде нет. Он же им рече: «Есть у вас Кузма Минин; той бывал человек служивой, тому то дело за обычей». Нижегородцы ж, слышав такое слово, наипаче ради быша и приидоша в Нижней и возвестиша вся. Нижегородцы же тому обрадовашеся и нача Кузме бити челом. Кузма же им для укрепления отказываше, что не хотя быть у такова дела. Они ж ему с прилежанием говоряху. Он же нача у них прошати приговору, что им во всем быти послушливым и покорливым во всем и ратным людем давати деньги. Они же даша ему приговор. Он же написа приговор, не токмо что у них имати животы, но и жены и дети продавати, а ратным людем давати. И взя у них приговор за руками и посла тот приговор ко князю Дмитрею в тот час для того, чтоб того приговору назад у него не взяли. В то же время приидоша из Орземаса от смольян челобитчики, чтоб их приняли к себе в Нижней. Нижегородцы же послаша ко князю Дмитрею и тех челобитчиков смольян послаша к нему, же и велеху им бити челом, чтоб шол в Нижней, не мешкая. Они же ко князю Дмитрею приидоша и биша ему челом, чтоб в Нижний шол, не мешкая. Он же поиде в Нижней, а их отпусти наперед, а смольяном повеле итти в Нижней. На дороге ж к нему приидоша дорого-бужане и вязмичи. Он же приде с ними в Нижней. Нижегородцы же ево встретиша и прияша с великою честию. Смольяне же в Нижней приидоша в то же время. Он же им нача давати жалование, что збираху в Нижнем.
В Нижнем же казны становяше мало. Он же нача писати по городом в Поморския и во все Понизовые, чтоб им они помогали итти на очищения Московского государства. В городах же слышаху в Нижнем собрания, ради быша и посылаху к нему на совет и многую казну к нему посылаху и свезоша к нему из городов многую казну. Слышаху же в городех ратные люди, что в Нижнем збираютца все свободъный чин, поидоша из всех городов…
141. ОКРУЖНАЯ.ГРАМОТА КНЯЗЯ Д. М. ПОЖАРСКОГО (1612 г.)
«Собрание государственных грамот и договоров», ч. II, № 281.
В Путивль… Московского государства бояре и воеводы, и по избранию всех чинов людей, у ратных и земских дел стольник и воевода князь Дмитрий Пожарской с товарищи… челом бьет. По праведному прещению божию, за грехи наши неутолим гнев наведе бог на землю нашу: стал на государство Московское Жигимонт король польский…
Московского ж государства бояре и воеводы, и думный дворянин Прокофий Ляпунов, сослався с вами, со всеми городы, и собрався с ратными людьми всех городов Московского государства, пришли под царствующий град Москву, и польских и литовских людей и русских воров в Москве осадили, и целовали все крест, что было за дом пресвятые богородицы и за Московское государство помереть, и выбрати б государя всею землею, кого милосердный бог даст. Старые ж заводчики всякому злу, атаманы и казаки, холопы боярские, умысля с своим начальником с Иваном Заруцким, Прокофья Ляпунова убили, и всчали в полкех и по дорогам многие грабежи и убийства, а дворяном и детем боярским смертные позоры учинили, а бедных полонян-ников, которые от смертного полона из города выходят, немилостивно обругали и смерти предали; да Иван же Заруцкий многие городы и дворцовыя села и черныя волости и монастырския отчины себе поймал, и советником своим бояром и воеводам и дворяном и детям боярским и атаманом и козаком роздал; а которую многую денежную казну из городов привозили в полки, а Иван Заруцкий тое казну поймал себе, а ратным людем, дворяном и детем боярским и атаманом и казаком, которые прямо за дом пречистые богородицы умирали, не давал; стольники ж и стряпчие и дворяне и дети боярские всех городов, увидя его неправедное начинание, от грабежев и от позоров и от великая скудости из п'олков разъехались по городам.
И в Нижнем Новегороде гости и посадские люди и выборный человек Косма Минин, ревнуя пользе, не пощадя своего имения, учали ратных людей сподоблять денежным жалованьем, и присылали по меня, князя Дмитрия из Нижняго многажды, чтобы мне ехати в Нижний для земского совета; и я, по их прошению, приехал к ним в Нижний, и учали ко мне в Нижний приезжати бояре, и воеводы, и стольники, и стряпчие и дворяне большие, и дворяне и дети боярские, вязмичи, дорогобужане и смоляне и иных розных городов; и я, прося у бога милости, учал с ними со всеми и с выборным человеком с Космою Мининым и с посадцкими людьми советовать чтобы нам против врагов и разорителей веры христианские, польских и литовских людей, за Московское государство стояти всем единомысленно, и вору, который во Пскове, и Марине и сыну ее не служити и против их и тех, которые им учнут служить, стояти, а государя выбрати всею землею, кого милосердный бог даст; и советовав, дали мы в том богу душу своя, а ратным всяким людем денежное жалованье дали неоскудно…
И вам бы, господа, про то было ведомо, и прислати бы вам к нам, для общего земского совета, изо всяких чинов человека по два и по три, и против сея грамоты совет свой к нам отписати за своими руками, как нам против общих врагов, польских и литовских людей стоять, и как нам в нынешнее злое настоящее время безгосударным быть, и выбрати б нам государя всею землею, кого милосердный бог, по своему праведному человеколюбию, даст; а будет, господа, вы к нам на совет вскоре не пришлете, и от вора и от Марины и от сына ее не отстанете, и с нами и со всею землею не соединитесь, и общим Советом на Московское государство государя не учнете с нами выбирати, и нам, господа, с сердечными слезами с вами ростався, всемирным советом с Поморскими и с Понизовыми и с Замосковными городы выбирати государя, кого нам бог даст, чтоб нам в нынешнее злое время безгосударным не быть, и государство Московское и все городы Московского государства без государя до конца не разорились…