Вот только своенравный до крайности. Чуть что не по нему – обидеть мог, исильно. По правде сказать, не любили у нас его…
-Да за что ж его любить-то? –вмешалась прислушивавшаяся к их разговору пожилая медсестра. – Меня вон мама кнему раз на исповедь повела. Лет шесть мне тогда было… А он меня и давайрасспрашивать: то-то ты делала? А вот то-то делала? Смотри, не ври, Богу лгатьнельзя… А сахар у матери тайком не таскала ли? Нет, говорю, батюшка. А он давайменя стыдить: и как тебе не стыдно врать? Ведь воруешь же ты сахар, по глазамвижу. Зачем Бога обманываешь? Грех это. Говори правду. Стою я перед ним и реву– ведь я отродясь чужого не брала, а он и не верит… С тех пор я больше к попамни ногой… Да что я? Вон сколько народу у нас при нем в церковь ходить перестало!Придем, говорят, а он и давай нас бранить. Мол, совсем вы Бога забыли, даже повоскресеньям и праздникам, вместо того, чтобы в церковь идти, хозяйствомзанимаетесь. А в храме пусто. Дождетесь, что Бог Вас накажет за то, что от Негоотреклись… Так нас-то он за что ругает? Мы же от Бога не отступаемся, и вцерковь ходим… Как говорится, за наше жито да нас и побито… Так чего нам тогдак нему ходить?.. А вот отец Виктор, тот обходительный был, ласковый. Всегда,как встретит человека, что-нибудь доброе ему скажет, аж душа радуется… Он людейлюбил. Не то, что этот…
-Любил волк кобылу, оставилхвост да гриву… - усмехнулся фельдшер. – Лицемер он был редкостный, этот отецВиктор! Между прочим, он у меня не раз интересовался, насколько серьезно боленстарый поп, и долго ли еще проживет. Видно, не терпелось поскорее его местозанять! Вот и занял…
-Матвей Иванович. – осторожноспросила Нина. – А Вы уверены, что сын отца Михаила непричастен к его смерти?Мне рассказывали, будто он любил какую-то девушку, и она…
-Да эта девушка, можносказать, его спасла. – ответил старый фельдшер. – Кстати, на самом деле Василийбыл не родным, а приемным сыном этого попа. Кажется, родители у парня погибливо время бомбежки. Вот они с женой и усыновили его, когда он был еще совсем маленьким,и научили всему церковному. Видимо, хотели, чтобы тот тоже попом стал. Только,по правде сказать, у парнишки душа совсем к другому лежала. Дочка моя Нинка сэтой его Машкой подружками были, вот Машка ей и рассказывала, что Вася мечтаетпоехать в город и выучиться на художника. Да только его приемный отец и слышатьоб этом не хочет. Уговаривала она его тайком уехать, уговаривала…да он об этоми слышать не хотел. Я, говорит, отца не брошу. Пропадет он один без меня…Никуда я не поеду. Вот так и жил вместе с попом, пока тот не умер. А, как умер,они сразу же вместе в город уехали…
Однако Нине Сергеевне не давалпокоя еще один вопрос:
-Как Вы думаете, МатвейИванович, кто мог хотеть смерти отца Михаила? Видите ли, у него на памятникенаписано: «принял смерть от руки ближнего своего». Мне говорили, что он велелсделать эту надпись незадолго до своей смерти. Выходит, он боялся, что кто-тоубьет его?
-Говорю же Вам – никто его неубивал. – ответил старик и наполнил опустевший стакан из стоявшего наподоконнике маленького блестящего чайника. – И доказать это проще простого.Ведь и участковый наш, Иван Сергеевич, который тогда вместе со мной его телоосматривал, до сих пор жив, и кое-кто из понятых, что при этом присутствовали.Хотя мне самому многое непонятно. Например, почему старый поп боялся уезжать изСосновки? И вот еще что. Последний раз он вызвал меня накануне своей смерти.Вот тогда-то я ему и предложил поехать в город, в больницу. Да он отказался. А,когда я уже уходил, он произнес, тихо так, словно сам с собой говорил: «зачем яэто сделал? Если б я знал…» Что он имел в виду – ума не приложу. Только думаю,у него какие-то неприятности были…
В это время в дверь кабинетапросунулась голова пожилой женщины в белом ситцевом платке:
-Матвей Иванович, можно к Вам?
-Это ко мне на прием пришли. –пояснил фельдшер. – Простите, уважаемая коллега. Так что мой Вам совет: неверьте во все эти сказки насчет убийства. И кому только вздумалось их сочинять?И, самое главное, зачем?
Нине Сергеевне и самой оченьхотелось бы это знать. Равно как и то, о чем мог жалеть перед смертью отецМихаил. Или все-таки это было убийство? Ведь не случайно старый фельдшерзаподозрил, что незадолго до смерти священник чего-то боялся… И подтверждениемэтому является надпись на надгробии отца Михаила: «принял смерть от рукиближнего своего». Похоже, он опасался за свою жизнь. Но кто же мог емуугрожать?
***
Встревоженный отец Александрзабросал вернувшуюся Нину вопросами:
-Нина Сергеевна, куда Вы пропали?Мы Вас везде искали… Где Вы были?
-Батюшка, Вы не могли бы пойтисо мной? – в свою очередь спросила Нина священника. – Я бы хотела Вам кое-чторассказать…
-Отченька, Вы бы отдохнули… -попробовала было вмешаться насторожившаяся мать Анна. Однако отец Александрпропустил слова старосты мимо ушей и молча последовал за Ниной Сергеевной. Онзаговорил лишь тогда, когда дом у кладбища остался позади:
-Скажите, Нина Сергеевна, кчему такая таинственность? Или…Вам удалось что-то узнать?
-Вы угадали, батюшка. –подтвердила Нина, и рассказала отцу Александру, о чем ей поведал фельдшер изСосновки.
-Выходит, я не ошибся. –задумчиво произнес священник. – Василий ни в чем не виноват. И никакогоубийства не было. Отец Михаил умер своей смертью. Тогда кому же и зачемпонадобилось придумывать легенду о том, что его застрелил сын?
Нина вздрогнула. Потому чтотем же самым вопросом задавался и Матвей Иванович, и она сама. В самом деле,откуда пошла эта легенда? Возможно, причиной ее появления стала надпись нанадгробии отца Михаила: «принял смерть от руки ближнего своего»? Вот только ктоее сделал? Сам священник, как утверждает староста? Или сперва надпись быладругой, и уже после кончины о. Михаила кто-то изменил ее, дабы придать большедостоверности легенде об его убийстве? Тогда каков же был первоначальный текстнадписи? Увы, это было, как говорится, покрыто мраком.
Тем временем они подошли кмогилам отца Михаила и матушки Таисии. И некоторое время молча стояли возлених. Наконец Нина Сергеевна решилась задать давно волновавший ее вопрос:
-Батюшка, а Вам не кажется,что эти памятники какие-то необычные? Уж не дореволюционные ли они?
-А ведь и правда! – оживилсяотец Александр. – Ну у Вас и глаз, уважаемая коллега! Памятники-то и впрямьстаринные… Как же я раньше не обратил на это внимание? Постойте-ка, да их,похоже, еще и местами поменяли… Видите ли, Нина Сергеевна, когда-то мнерассказывали, будто раньше на мужских надгробиях делали орнамент в видетреугольников, а на женских – в форме полукругов. А здесь, смотрите – у отцаМихаила на памятнике – полукруги, а у его матушки – треугольники… Странно…
-А теперь, батюшка, взглянитевот сюда, - заявила Нина Сергеевна, указывая отцу Александру на шероховатыеграни памятников. – Что Вы скажете про это?
-Могу сказать лишь одно: здесьбыли какие-то надписи. – подтвердил священник догадку Нины. – А потом ихстерли… М-да, интересная история получается… Вот что, Нина Сергеевна.Давайте-ка посмотрим, кто здесь еще похоронен по соседству. Может, и выяснимчто-нибудь.
Они немного побродили покладбищу. Однако не нашли ничего примечательного. Большинство захороненийвокруг храма относилось уже к советским временам. Правда, среди них отыскалосьи несколько старинных каменных надгробий. Надо сказать, что по сравнению спамятниками, стоявшими на могилах четы Герасимовых, они смотрелись довольноубого. Тем не менее, было очевидно: все эти надгробия сделаны примерно в одно ито же время. А именно – еще до революции.
-Вот что, Нина Сергеевна, -произнес отец Александр, когда они вернулись к могиле отца Михаила. – Похоже,эта история уходит корнями в далекое прошлое... Хотя я вполне могу и ошибаться.Поэтому теперь мы поведем поиски в разных направлениях. Вы вернетесь в город изайметесь сбором сведений об истории здешнего храма. Попытайтесь выяснить, несохранилось ли сведений о каких-либо примечательных захоронениях возле него… Ая попытаюсь найти Василия. Позвоните мне, если обнаружите что-то важное. В своюочередь, и я сообщу Вам, если отыщу его. Договорились?
-Хорошо, батюшка! –согласилась Нина Сергеевна.
В тот же вечер, послевсенощной, несмотря на уговоры и протесты старосты, отец Александр отвез НинуСергеевну на станцию и посадил в поезд. Из всех обитательниц дома на кладбищеее вышла проводить лишь одна кошка Мурка, которая на прощание, ласково мурлыча,потерлась об ее ноги. Зато Татьяна, с которой Нина столкнулась на крыльце,молча шарахнулась от нее в сторону. А ее глаза горели такой ненавистью, чтоНине Сергеевне стало страшно за эту девушку. А еще – очень жальее…
***
В понедельник, после работы,Нина отправилась в областную библиотеку. Ей уже не раз приходилось бывать втамошнем краеведческом отделе. Поэтому она без особого труда отыскала покаталогу нужную книгу – «Историческое описание приходов Н-ской епархии»,изданное в 1913 году. А получив от библиотекарши потрепанный том в черномкартонном переплете «под мрамор», отыскала там нужную страницу и углубилась вчтение:
«Сосновский Никольский храмбыл воздвигнут в 1878 г. на средства уроженца этого села, Н-ского купца первойгильдии Николая Михайловича Постникова, пожелавшего тем самым явить своимземлякам пример веры и благочестия. Дело христолюбивого храмоздателя, почившегоо Господе в 1877 г., завершила его супруга Аграфена Дмитриевна, известнаясвоими щедрыми пожертвованиями на храмы и святые обители Н-ской епархии,скончавшаяся в 1894 году. Чета Постниковых погребена, согласно их завещанию, заалтарем построенного ими храма, под надгробиями красного карельского гранита…»
Значит, они с отцомАлександром не ошиблись! И на могилах отца Михаила и его матушки действительнонаходились дореволюционные памятники со стертыми надписями. Чужие памятники.Потому что прежде они стояли на могилах совсем других людей: купцов