Отцу Игнатию стоило немалоготруда спасти Генку от разъяренного Рыжика. Однако после случившегося о походе в«Якорь» не могло быть и речи. Похоже, рыжий песик имел весьма серьезныеоснования ненавидеть само название этого питейного заведения. Так что отцуИгнатию теперь волей-неволей пришлось забыть дорогу туда…впрочем, как я ужеговорила, с недавних пор священника уже не тянуло в «Якорь». Ведь теперь рядомс ним был веселый, смышленый, преданный четвероногий друг - Рыжик.
***
…Дача в Лельме оказалась самымнастоящим деревенским домом. Правда, изрядно обветшавшим, с покосившимсязабором и прогнившим крыльцом, но все-таки вполне пригодным для жилья.
-Это, можно сказать, нашеродовое гнездо. – рассказывала Ирина Сергеевна. – Здесь жили мои дедушка сбабушкой…да что там!.. даже их родители тут жили. Конечно, я-то сюда только какна дачу приезжаю: отдохнуть, позагорать, за грибами сходить. Вроде, и не к чемуон мне, а продавать жалко – все-таки память. Мама рассказывала, будто этомудому больше ста лет. А вон он какой крепкий! Я слышала, это потому, что его неиз сосны строили, а из лиственницы. Вот потому он до сих пор и стоит, даженисколько не покосился, не то что наши городские деревянные дома. Ну как,батюшка, вам нравится?
Да, отцу Игнатию и впрямь спервого взгляда понравился этот дом. Но только не своей добротностью, а тем,что здесь царили удивительные мир и спокойствие, о которых уже давно втайнеистосковалась его душа. Мог ли он помыслить, что найдет их здесь, в стенах старинногодома, пережившего не одно поколение своих хозяев? И безмолвно хранящего памятьо них.
***
Ирина Сергеевна уехала,оставив отцу Игнатию денег и увесистую сумку с продуктами, и пообещав приехатьчерез неделю. И они с Рыжиком остались одни.
Остаток дня отец Игнатий всопровождении неразлучного рыжего песика пробродил по дому. Из кухнипроследовал в проходную комнатку, у стены которой стоял диван с потертой ивыцветшей темно-зеленой обивкой. Потом заглянул в спальню, где у входагромоздился старинный гардероб с инкрустированной дверцей. После этого прошел взальце7, в котором в простенках висели потускневшие от временизеркала в резных рамах, а между ними, над круглым столом - выцветшаярепродукция какой-то картины, изображавшей южный пейзаж с морем, паруснымилодками и покрытыми лесом горами на горизонте. За зальцем обнаружилась еще однакомната, где в углу возле окна, выходившего во двор, стояла железная кровать,точь-в-точь такая, на которой он спал в далеком детстве…и какие же чудесные сныснились ему в ту пору! Возможно, из-за этих ностальгических воспоминаний отецИгнатий и решил обосноваться здесь. Благо, в комнате нашелся и свободный уголокдля Рыжика.
Следующий день ушел на осмотрокрестностей. Поблизости от дома отец Игнатий обнаружил колодец с водой,гораздо более чистой и вкусной, чем привычная ему городская водопроводная вода А во дворе – грядки, на которых по-хозяйски разрослась густая трава. Загрядками находился густой малинник, впрочем, настолько запущенный и заросшийкрапивой, что его скорее можно было назвать не малинником, а крапивником.Немного подумав, отец Игнатий отправился на поветь. После долгих поисков онобнаружил там брезентовые рукавицы и, надев их, отправился на борьбу ссорняками.
Всю неделю отец Игнатий наводилпорядок в доме. Так что когда Ирина Сергеевна приехала снова, она не узналасвоего родового гнезда. Покосившийся забор, которым был обнесен дом, теперьстоял ровно и прямо. Прогнившая доска на одной из ступенек крыльца былазаменена новой. Свежевскопанные грядки, казалось, ожидали момента, когдахозяйская рука опустит в их землю семена. А в малинник теперь можно было зайтибез опаски обжечься о крапиву и досыта полакомиться сочной, спелой малиной.
-Какой же Вы, батюшка, тутпорядок навели! – удивилась Ирина Сергеевна.
-А как же! – улыбнулся отецИгнатий…и она вспомнила, что за все время знакомства со священником ни разу невидела на его лице улыбки. – Ведь так-то оно лучше. Кстати, Ирина Сергеевна, аВы не могли бы в следующий раз привезти из города семян? Не мешало бы грядкизасеять. Земля у Вас на редкость хорошая – чернозем. Что ей понапраснусорняками зарастать? Глядите, и порадовал бы Вас через недельку-другую свежейзеленью…
***
Проходили дни, недели, месяцы.Вот уже пожелтели, а потом и вовсе опали листья, птицы полетели на юг, аобитатели соседних дач стали перебираться в город на зимние квартиры.
-А Вы что, не уезжаете? –спросила отца Игнатия хозяйка соседнего дома, встретившись с ним у колодца.
-Нет. – ответил он. – Яостаюсь.
-Тогда не могли бы Выприсмотреть за моим домом? – попросила женщина. – А то, не ровен час,кто-нибудь заберется. Вон на соседней улице уже не одну дачу обчистили. Эх,совсем у людей совести не стало! Не то, что в старину было. Тогда, слыхала я,если уходили хозяева куда-нибудь из дома, то дверь не запирали, а простоприставляли к ней метелку или полено. И все знали, что их нет, но, чтобы к нимв дом зайти, да, тем более, украсть оттуда что-нибудь – Боже упаси! Вот ведькак раньше-то было! А все, говорят, потому, что в те времена народ былверующим: боялся Бога прогневать. Знали, что Он неправду сыщет, вот и жили поправде. А теперь что? Вор ворует, а мир горюет. Вон ведь до чего дошло: и замкине спасают: дверь закрыта, так в окно пролезут и все повынесут, а, что неутащат, то назло переломают. Одно слово – глаз да глаз нужен. Так как, Высогласны мой дом посторожить? А я бы Вам за это заплатила…
Отец Игнатий согласился. Темболее, что он и впрямь не собирался возвращаться в Михайловск. Ведь там его неждал никто, кроме тягостных воспоминаний о невозвратном и непоправимом. Ноздесь, в Лельме, прошлое не имело над ним власти: словно он начал жизнь заново,с чистого листа. Точнее говоря, снова стал жить. И началом этой новой жизнистал день, когда рядом с ним появился преданный друг – Рыжик.
***
…Зима миновала, сменившисьласковой, теплой весной. Вот уже наступил конец апреля, когда из-под тающегоснега начала показываться та первая травка, увидев которую, человек радуется,забыв о том, что это – всего-навсего сорняк. А там уже близились и ледоход, ипервые весенние грозы, после чего, словно по волшебству, деревья покрывалисьнежно-зеленым бисером крохотных, клейких, пахучих листочков. Как же раньше отецИгнатий любил эту пору! Но именно в это время год назад умерла его матушка, егоненаглядная Лизонька. Весна снова напомнила отцу Игнатию об его утрате. И онрешил съездить в Михайловск и отслужить панихиду на могиле жены. Да, онзапрещен в служении. Но ведь он почти четверть века прослужил вСвято-Лазаревском храме и когда-то был его настоятелем… Может быть, ради этогоему все-таки не откажут и дозволят отслужить панихиду по матушке?..
В тот день, когда исполнилсяровно год со смерти Лизоньки, отец Игнатий спозаранку отправился в Михайловск.Его сопровождал верный Рыжик. Увы, все попытки священника оставить песика вЛельме оказались безуспешными – увидев, что хозяин собирается куда-то, Рыжикпринялся так отчаянно и жалобно выть, что отец Игнатий, скрепя сердце, взял егос собой.
Спустя час они уже были вМихайловске. Из окна автобуса, шедшего в Соломбалу, отец Игнатий обозревалулицы города, где он не был почти целый год. Вот показались кафедральный собор,а рядом с ним - здание епархиального управления, вот высотный дом, за которымпрячется пятиэтажная «хрущевка» - покинутое жилище отца Игнатия, а вот и мостчерез Кузнечиху, на берегу которой незыблемо стоит распивочная «Якорь» (в самомделе, что ей может сделаться!). А вон вдалеке промелькнул до боли знакомый отцуИгнатию шпиль колокольни Свято-Лазаревского храма…словно Лизонька махнулаголубым платком, приветствуя его возвращение.
Подойдя к церковному крыльцу,отец Игнатий велел Рыжику сидеть и дожидаться его, а сам вошел в храм.
Первым, кого он там увидел, былотец Петр, беседовавший в притворе с какой-то молодой, богато одетой женщиной.Надо сказать, что за время своего настоятельства он заметно пополнел иприосанился. Вдобавок, обзавелся новой шелковой рясой греческого покроя,которая придавала ему еще более важный и солидный вид. Судя по этим переменамво внешности отца Петра, дела его, как говорится, шли в гору, и потому он былуверен, что вправе смотреть на мир свысока.
Отец Петр сразу заметил и узналсвоего бывшего настоятеля. Однако не подумал прервать беседу. Напротив, похоже,с приходом отца Игнатия его охватил новый порыв красноречия:
-Святая Церковь, какчадолюбивая мать, учит нас любить ближнего, как самого себя. - донеслось доотца Игнатия. – Ибо Господь наш есть любовь. И Святой Апостол и ЕвангелистИоанн Богослов говорит: «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог естьлюбовь»8…
Он вещал, не умолкая, возводяглаза к потолку и, похоже, упиваясь звуками собственного голоса. А тем временемотец Игнатий стоял и ждал, когда он закончит свою пространную речь. Наконецотец Петр смолк и благословил свою слушательницу. И, лишь когда та вышла изцеркви, обратился к отцу Игнатию:
-Что Вы хотите?
-Простите, отец Петр, Вы немогли бы дать мне облачение? – попросил отец Игнатий. – Я бы хотел отслужить…
-Вы не можете служить! –оборвал его отец Петр. – Вы же находитесь под запретом!
-Но сегодня годовщина смертимоей матушки. – попытался объяснить отец Игнатий. – Я бы хотел отслужитьпанихиду…
-Все требы – через кассу. –холодно произнес отец Петр и хотел было уйти. Однако возмущенный отец Игнатийзагородил ему путь.
-Ты! Мальчишка! Да как тысмеешь!
-А ты мне не хами! – вскинулсяотец Петр. – Здесь настоятель - я! Так что проваливай отсюда, пока я милицию невызвал!
Вне себя от ярости и даже (впервыев жизни) забыв перекреститься, отец Игнатий выбежал из храма. И у самогокрыльца, радостно виляя хвостом, к нему бросился верный Рыжик.
-Пошел вон! – крикнул священники пнул его ногой, вымещая на собаке душившие его бессильную злобу и обиду. Рыжик