. Сюда же относятся попытки борьбы с секуляризмом, укоренившимся в левой идеологии и так до конца и не рассеявшимся. Так, в Испании, где политические левые сохраняют непримиримо светский характер, Международная лига религиозных социалистов заключила новый союз с CHRISPSOE – христианско-социалистической группой в рамках Социалистической партии Испании (PSOE)[384]. В некоторых странах, как, например, в Германии, где Ассоциация религиозных социалистов формально не входит в СДПГ, религиозные социалисты пытаются наладить сотрудничество между левыми партиями и включают в свои ряды членов СДПГ, Левые (Die Linke) и Зеленые (Die Grünen)[385]. В конечном итоге, как объяснили делегаты МЛРС на конференции Социалистического интернационала в 2012 году, цель лиги состоит в том, чтобы не позволить религиозным правым и секулярным левым вытеснить христианский социализм[386].
Заключение
В континентальной Европе христианские левые столкнулись с враждебным окружением, которое стало результатом антипатии как церковной иерархии, так и секулярного социалистического движения. Во второй половине XIX века Римско-католическая церковь объявила, что социализм и христианство несовместимы. Одновременно Карл Маркс и Фридрих Энгельс заявили, что христианство есть всего лишь ложное сознание, порожденное давно умершей феодальной системой и ее неизбежно обреченной на гибель заменой, капитализмом – ложное сознание, от которого необходимо избавиться ради построения социализма. Однако этический социализм, предшествовавший Марксу, уже провел связь между ценностями христианства и целями социализма, и религиозный социализм – несмотря на первоначальное презрение СДПГ – постепенно возник в немецкоязычном мире. Результатом этого стала социалистическая теология Пауля Тиллиха, Международная лига религиозных социалистов, католическое социальное учение, христианская демократия и в конечном итоге теология освобождения.
Глава 4Что бы сделал Иисус? Евангелизм и социализм в Соединенных Штатах
Священник-конгрегационалист Чарльз М. Шелдон (1857–1946) одним из первых в Соединенных Штатах стал пропагандировать то, что получило название социального евангелизма. В 1889 году Шелдон стал основателем и пастором Центральной конгрегациональной церкви в Топеке (Канзас). Ее создала община, образованная аболиционистами, а Шелдон мог в качестве пастора проповедовать «Христа простых людей <…> Христа, который предлагает нам всем признать братство рас»[387]. Впрочем, до принятия пасторского сана Шелдон не был радикалом. Именно отчаянное положение его прихожан и общества в целом заставило его зимой 1889/90 года задуматься о социальных требованиях христианского Евангелия. Его самым известным произведением, посвященным этому вопросу, стал роман «По Его следам» (1896). В этой полуавтобиографической книге безработный спрашивает священника, что значит следовать за Иисусом, когда Церковь не желает говорить о социальной и экономической несправедливости. Священник решает собрать христиан вместе, чтобы найти ответ на вопрос: «Что бы сделал Иисус?»
Шелдон – один из почтенного ряда христианских радикалов и социалистов, который можно проследить на протяжении всей американской истории. Сюда же относятся такие фигуры, как Уильям Ллойд Гаррисон (1805–1879) – выдающийся аболиционист, чья философия ненасилия повлияла на Генри Торо, Льва Толстого, Ганди и Мартина Лютера Кинга[388]. Аболиционисткой была и Эбби Келли (1811–1887), однажды убедительно сравнившая рабов с нищим Лазарем и напомнившая своей аудитории, что богач, не воспользовавшийся своим богатством, чтобы помочь страдающему Лазарю, попал в ад[389]. Другой представитель этой традиции – Фредерик Дуглас (1818–1895), один из самых известных аболиционистов, обличавший лицемерное христианство, которое он называл «религией рабовладельцев» и которое, по его мнению, не имело ничего общего с «чистым, мирным и беспристрастным христианством Христа»[390]. Соджорнер Трут (1797–1883; освобожденная рабыня, как и Дуглас) стала «мощным символом того, как в жизни черных женщин пересекалось расовое и сексуальное угнетение», тем самым предвосхитив бóльшую часть интерсекциональной теории таких мыслительниц, как Белл Хукс и Кимберли Креншоу[391].
Эта радикальная христианская традиция идет дальше аболиционизма и распространяется на вопросы труда и экономической справедливости. Пастор-конгрегационалист Джесси Х. Джонс (1836–1904) и римско-католический священник Т. Уортон Колленс (1812–1879) в 1879 году сообща основали Христианский трудовой союз, заявив, что «жизненные ресурсы» должны стать «с помощью правительства общей собственностью всего народа»[392]. Идеи писателя и рабочего активиста Джорджа Липпарда (1822–1854) оказали влияние как на социал-евангелистов вроде Шелдона, так и на социалистических лидеров, таких как Юджин У. Дебс[393]. Это лишь небольшая часть радикальных христиан, выступавших за равенство и справедливость. На протяжении всего XIX века «рабочие радикалы настаивали на том, что на их стороне самый важный религиозный лидер всех времен. Разве сам Иисус не был плотником, представителем рабочего класса и последовательным защитником бедных?»[394]
Сложно, даже невозможно провести четкие и окончательные границы между различными движениями радикальных и социалистических христиан. Между ними всегда найдутся связи и пересечения, как бы теоретик или историк ни пытался упорядочить предмет исследования. С учетом этой оговорки мы сосредоточимся в настоящей главе на трех движениях. Первое – социальный евангелизм Шелдона и других. К нему относились в основном священнослужители, которые стремились расширить общепринятую трактовку Евангелия, сосредоточенную лишь на индивидуальном спасении, и обратиться к социальным и экономическим проблемам. Во-вторых, христианский социализм таких политиков, как Дебс, – активистов, которые стремились к политической власти для реализации своего видения нового общества. В-третьих – духовные социалисты, ключевым представителем которых является Дороти Дэй: их точка зрения была радикальнее, чем у социальных евангелистов, но при этом они фокусировались на развитии небольших кооперативных сообществ, а не на предвыборной борьбе или революции.
Социальный евангелизм
Романы Шелдона – «По Его следам», а затем, среди прочих, «Сердце мира: история христианского социализма» (1905) – весьма успешно выражали и проповедовали дух социального евангелизма. Этот дух был все еще заметен, когда столетие спустя после того, как Шелдон впервые задал вопрос «Что бы сделал Иисус?», он стал популярным лозунгом, а в продаже появились браслеты с аббревиатурой «WWJD?»[395]. И все же эти художественные произведения были почти лишены практических идей. Кульминацией романа «По Его следам» служит проповедь, в которой священник Генри Максвелл так увещевает своих прихожан: «Что было бы, если бы все члены церкви этого города попытались поступать так, как поступал бы Иисус? Нельзя сказать точно, что было бы. Но легко сказать, и это будет правдой, что людские проблемы тут же начали бы находить правильное решение»[396]. Красноречие Максвелла настолько трогает прихожан, что после богослужения они подаются вперед, чтобы поклясться поступать так, как поступал бы Иисус. На самом деле у Шелдона были практические соображения о том, как федеральное правительство может уменьшить бедность и обеспечить занятость, но «сентиментальная риторика» его романов могла затенять требования системных экономических и политических изменений[397].
Тем не менее Шелдон проложил путь социальному евангелизму, в том числе, возможно, и самому известному его выразителю – Вальтеру Раушенбушу (1861–1918). Раушенбуш, сын немецких иммигрантов, родился в Рочестере (Нью-Йорк), учился в Рочестерской семинарии, а затем стал пастором немецкой баптистской церкви в манхэттенском районе Адской Кухни. К радикальной политике он пришел, столкнувшись с местной бедностью (как и Шелдон – в Канзасе)[398]. Влияние книги Раушенбуша «Христианство и социальный кризис» (1907), окрещенной «манифестом зарождающегося христианского социального движения», прослеживается во многих последующих течениях радикальной и социалистической христианской мысли, включая теологию освобождения середины XX века (см. главы 6 и 7)[399]. Как и другие социальные евангелисты, Раушенбуш подчеркивал социальный характер Евангелия, утверждая, что акцент на индивидуальном спасении был лишь частью послания Христа. Царство Божье, по его мнению, имело четыре измерения: Рай за пределами материальной реальности, спасение отдельных людей, Церковь, а также – построение преобразованного общества на земле. Этот последний пункт был забыт – его переоткрытие было не чем иным, как новой Реформацией[400].
Раушенбуш опирался на «первобытный коммунизм» Ветхого Завета и такие его положения, как требование оставлять часть урожая беднякам, запрет на ростовщичество и правило юбилейного года, а также на «революционное» предписание Нового Завета «установить братскую жизнь и выправить социальное неравенство», отраженное в Песни Богородицы, проповедях Иоанна Крестителя и евангельской вести самого Христа