<…> Он пропагандировал пацифистский, общинный, анархистский католицизм, нацеленный на то, чтобы накормить голодных, одеть нагих, предоставить кров бездомным и узреть Христа в бедных и уязвимых»[499]. По словам Дэй, странноприимные дома были «вариантом древнего хосписа в реалиях XX века, местом, где „работа милосердия“ осуществляется конкретными людьми, обращенными к другим, а не безликими бюрократическими процедурами государства всеобщего благосостояния». Для Дэй и Морена «работа милосердия» должна была представлять собой не только акты благотворительности, направленные на облегчение нищеты и страданий при капитализме, но и революцию в жизни отдельных людей, которая приведет к революции во всем социальном, экономическом и политическом порядке[500]. Это представление отражало веру Дэбса в «культивирование», в то, что нужно время, чтобы смогли прорасти семена нового общества. Этот процесс, во многом таинственный и незаметный, протекает, покуда его благословляет Бог и покуда люди выполняют заповеданную Им работу[501]. Если люди будут молиться об «увеличении любви в наших сердцах», говорила Дэй, их молитвы «оживят и преобразят все наши индивидуальные действия, и [мы] знаем, что Бог возьмет их и умножит, как Иисус умножил хлебы и рыбу»[502].
Потенциальную опасность такого ограниченного, локального подхода отметил происходящий из пресвитерианской среды социалист и борец за гражданские права Майлз Хортон (1905–1990). Хортон считал, что создание таких небольших общин может стать способом бегства от общества, а не его изменения. Так, он утверждал: «Нельзя сбежать в утопическое сообщество. Чтобы побороть несправедливость, нужно действовать в мире»[503]. Тем не менее Хортон видел смысл в создании таких кооперативных сообществ и говорил об этом следующее: «Поскольку я знаю, что такие вещи могут происходить в малых масштабах, я предполагаю, что, если мы когда-нибудь станем достаточно мудрыми и привлечем достаточно людей, они смогут повториться и в более крупных масштабах»[504]. Хортон, как и Масти до него, подчеркивал, что процесс духовного изменения не просто является средством достижения цели, но имеет ценность и сам по себе. Он объяснял: «Цель, о которой я говорю, никогда не может быть достигнута. Это направление, концепция общества, которая растет по мере того, как вы идете вперед. <…> Если вы хотите любви и братства, вы должны внедрять их по мере движения вперед, ибо нельзя ждать, что они просто появятся в будущем, если не будут испытаны прежде, чем вы в нем окажетесь»[505]. Основанная Хортоном школа «Хайлендер Фолк Скул» в дальнейшем сыграла важную роль в формировании движения за гражданские права. Вероятно, он говорил от имени всех духовных социалистов и христианских левых, когда заявлял: «От Иисуса и пророков я узнал о важности любви к людям, о том, что важно быть революционером – встать и сказать, что эта система несправедлива. Иисус для меня был человеком, стремившимся спроектировать общество, в котором люди будут пользоваться одинаковым уважением, в котором собственность будет общей»[506].
Заключение
Хотя разделение на социальных евангелистов, христианских социалистов и духовных социалистов полезно для упорядочивания наших соображений и оценки различных аспектов мысли христианских левых, не следует излишне подчеркивать существующие между ними различия. В этой главе мы уже столкнулись с несколькими пересечениями: духовный социалист Генри Уоллес, стремившийся к политической власти в качестве главы левой Прогрессивной партии; история Нормана Томаса в Братстве примирения; готовность Виды Скаддер работать с Вальтером Раушенбушем и Уильямом Дуайтом Портером Блиссом, с одной стороны, и с Юджином Дебсом – с другой. Конечно, есть и различия: некоторые социальные евангелисты призывали не более чем к реформам, и ни один из них, за исключением Скаддер, не поддержал с энтузиазмом Социалистическую партию; Дебс и другие «секулярные» левые в лице Социалистической партии и ИРМ выступали за революцию силами рабочего класса; духовные социалисты выступали за «культивирование» новых духовных ценностей в локальных сообществах, небольших кооперативах и работе милосердия, которые перерастут в обновленное общество. Однако основные концепции, ценности и идеи оставались прежними. Евангелие Христа, то есть христианская религия, призывает нас отказаться от эгоизма и индивидуализма и жить в соответствии с принципом отцовства Бога и вытекающего из него братства всех людей. Таким образом, Царство Божье должно быть реализовано здесь, на земле – по крайней мере частично.
Глава 5Моральное меньшинство: левое христианство в эпоху христианства правого
К 1950‐м годам народная школа «Хайлендер» Майлза Хортона стала мощным фактором развития движения за гражданские права. Сам Хортон был поборником антирасизма и равенства. В ожидании решения Верховного суда по делу «Браун против Совета по образованию» (1954) он устроил в своей школе семинары по борьбе с сегрегацией. На один из этих семинаров ходила Роза Паркс (1913–2005), которая в 1955 году начала свой знаменитый протест против системы сегрегации в автобусах города Монтгомери (Алабама). Паркс, убежденная христианка и прихожанка Африканской методистской епископальной церкви, впоследствии объясняла: «В „Хайлендер“ я впервые за свою взрослую жизнь поняла, что это общество может быть единым. <…> Там я получила силы, которые позволили мне вести борьбу за свободу не только чернокожих, но и всех угнетенных»[507]. Также она заявила: «Единственная причина, по которой я не ненавижу любого живого белого, – это „Хайлендер“ и Майлз Хортон»[508]. Смелые действия Паркс привели к бойкоту автобусов Монтгомери, который возглавил Мартин Лютер Кинг – младший, а также к более широкой кампании против сегрегации и за гражданские права афроамериканцев.
У Паркс, безусловно, были причины испытывать ненависть к белым в целом. Она выросла в страхе перед Ку-клукс-кланом, видела, как белые обманывали ее отца в бизнесе и на протяжении всей жизни отказывали ей, как и другим афроамериканцам, в праве голосовать[509]. Более того, левые христиане на подобное расовое неравенство реагировали непоследовательно. Если Хортон самоотверженно боролся за достижение гражданских прав, то такие социальные евангелисты, как Чарльз Шелдон, Уильям Дуайт Портер Блисс или Вальтер Раушенбуш, нечасто затрагивали вопрос расовой дискриминации и угнетения. Раушенбуш в отношении расового равенства был в лучшем случае наивен, а в худшем – и сам мог озвучивать расистские идеи[510]. К счастью, ситуация начала улучшаться. Юджин Дебс в первые годы своей профсоюзной деятельности проявлял ксенофобские и расистские взгляды по отношению к рабочим иностранного происхождения, но отказался от них после того, как пришел к социализму[511]. Дебс нападал на идею «превосходства белых», особенно когда она исходила от представителей белого рабочего класса, утверждая, что «Социалистическая партия – это партия рабочего класса вне зависимости от цвета кожи – партия всего рабочего класса всего мира»[512]. Эту социалистическую оппозицию расизму развивал и Норман Томас, который был горячим сторонником Кинга и движения за гражданские права[513].
Движение за гражданские права – иллюстрация того, что христианские левые продолжали действовать и после того, как во второй половине XX века христианство стало ассоциироваться в первую очередь с правыми политическими силами. Фундаменталисты[514], которые практически исчезли из поля зрения общества после провала антиэволюционного законодательства и унизительного процесса Скоупса (1921), вновь заинтересовались политикой в послевоенный период. Они были антикоммунистами, проводили кампании против «феминизма, абортов, порнографии и прав геев», а в некоторых случаях – боролись против законов о гражданских правах[515]. Евангелисты и Республиканская партия начали сближаться в 1950‐х годах, а президентская кампания Рональда Рейгана закрепила эти отношения. После Рейгана кандидаты в президенты от республиканцев могли рассчитывать на большинство среди белых евангелистов – это касается и Дональда Трампа, который получил 75% голосов белых евангелистов на президентских выборах 2020 года[516]. Однако мы не должны обманываться и полагать, что левые религиозные силы исчезли, когда на первый план вышли правые. Как отмечает Ванеса Кук, «религиозные левые никогда не исчезали из американской политики или культуры. Они удерживали сильные позиции среди прогрессистов на протяжении всего XX века и продолжают определять политические и социальные действия»[517]. В этой главе мы рассмотрим три примера американских христианских левых во второй половине XX века: движение за гражданские права, ключевой фигурой которого является Мартин Лютер Кинг; теологию освобождения движения Black Power, разработанную Джеймсом Коуном; и движение «краснобуквенного христианства» таких евангелистов, как Тони Камполо и Джим Уоллис.