[601]. Коун заявлял, что черных женщин угнетают черные мужчины, призывая последних избегать роли угнетателей. «Большинство из нас даже не задумывались об особых страданиях черных женщин. Мы не позволяли себе учиться у черных женщин, сделать так, чтобы наши богословские размышления могли более адекватно отражать все черное сообщество». Однако Коун не верил, что черные мужчины каким-либо образом угнетают белых женщин[602]. Мюррей тем не менее не соглашалась с тем, что сексистская дискриминация менее важна, чем расистская. Она считала, что афроамериканцы не могут добиться полноты гражданских прав, не борясь также и за права женщин. Верно и обратное. Идентичность многогранна – это понимание Мюррей отчасти почерпнула из своей собственной родословной, в которой были чернокожие, белые и коренные американцы. Она заявляла о своей вере во «взаимосвязь всех прав человека»[603].
С точки зрения Мюррей, сюда же относилось и экономическое угнетение. Посетив Бруквудский трудовой колледж в 1930‐х годах, Мюррей пришла к убеждению, что угнетение белого рабочего класса «созвучно опыту черных». Она пояснила это следующим образом: «Изучение экономического угнетения привело меня к пониманию того, что негры не одиноки, а являются частью бесконечной борьбы за человеческое достоинство во всем мире»[604]. Этот аспект угнетения также не принимался во внимание Коуном на раннем этапе его деятельности, что решительным образом отличает его теологию освобождения от теологии Гутьерреса. Позже Коун пришел к признанию необходимости социализма, заявив, что черные Церкви должны «выступить против капитализма и за демократический социализм, за Карла Маркса и против Адама Смита, за бедных всех мастей против богатых всех мастей, за рабочих – против корпораций»[605]. В этом отношении на Коуна повлияли работы философа и активиста Корнела Уэста (р. 1953), в книге которого «Пророчество об освобождении!» христианство преподносится как «религия, особенно подходящая для угнетенных. Она смотрит на мир с точки зрения тех, кто находится внизу» и отсылает к «фундаментальной роли экономических структур и институтов в порабощении народов и отдельных людей»[606]. К тем, кто признал необходимость изучения различных векторов угнетения, в том числе и экономического, присоединился и пастор и политический активист Уильям Барбер II (р. 1963). Он основал новую Кампанию бедняков, названную в честь кампании, основанной Кингом и Студенческим комитетом координации ненасильственных действий[607].
Хотя Уэст и настаивает, что хорошо понимает гнев Коуна по поводу бесчинств против афроамериканцев, тем не менее он критикует его черную теологию и движение Black Power в целом. Он опасается, что это движение приведет скорее к разделению, чем к примирению. «Любовь разрушает барьеры, – пишет Уэст, – даже когда ярость и праведное негодование черных лицом к лицу сталкиваются с идеологией превосходства белых. <…> Язык любви все еще позволяет черным братьям и сестрам признать, что таковы не все белые»[608]. Мюррей тоже не была исключением. Она также симпатизировала Коуну, хотя и выражала свою обеспокоенность тем, что его идеи ведут к углублению межрасовых противоречий, а не к примирению рас: «Эта новая расовая риторика напоминала этническую „линию партии“ и казалась мне совершенно бессмысленной. Мне было неуютно в любой неинклюзивной среде»[609]. Барбер, как и Мюррей, призывает признать, что существуют различные формы угнетения, а идентичность индивида состоит из различных элементов. Он стремится к тому, чтобы они привели к «слиянию», а не разделению. Барбер заключает: «Мы должны понять, как наши проблемы пересекаются во всеобъемлющей моральной программе, которая требует преобразования каждого»[610].
Краснобуквенный евангелизм
В конце 1970‐х годов евангелисты, разочаровавшись в администрации президента Джимми Картера, начали укреплять союз между евангельским христианством и Республиканской партией. Их лидеры, рассматривавшие политику как «поле битвы между светскими гуманистами и истинно верующими», объединились в «Религиозных правых», решив «превратить свое движение во влиятельный избирательный блок в рядах Великой старой партии[611]»[612]. Такие организации, как «Моральное большинство» Джерри Фалуэлла – старшего, сыграли существенную роль в избрании Рональда Рейгана в 1980 году. Несмотря на то что поправка к Конституции, запрещающая аборт, так и не была принята, а в 1981 году Рейган назначил в Верховный суд Сандру Дэй О’Коннор, выступавшую за право выбора женщины, они поддержали и его переизбрание[613]. «В 1984 году евангелисты оказали Рейгану и Республиканской партии даже более сильную поддержку, чем в 1980-м. <…> Поразительно, насколько лояльными стали евангелисты к Республиканской партии в целом»[614]. Существует мнение, что на этом этапе христианские левые исчезли – брак евангелистов и американских правых покончил с традициями Раушенбуша, Дебса, Хортона и Кинга. Однако оно ошибочно. Традиция, некогда окрещенная «моральным меньшинством», все еще активна в американской политике[615]. Одним из ключевых ее направлений стало евангелическое движение, известное как краснобуквенное христианство.
Краснобуквенные христиане – это, как правило, евангелисты, отвергающие представление о том, что евангелизм должен сочетаться с консервативной или правой политикой, и вместо этого подчеркивающие и стремящиеся утвердить традицию левого христианства. К этой традиции относятся такие направления, как христианский социализм, социальный евангелизм, католическое рабочее движение, антиаболиционизм, движение за гражданские права афроамериканцев и теология освобождения[616]. «Краснобуквенным» это направление называют, отсылая к изданиям Библии, где слова Христа печатаются красным шрифтом. Так подчеркивается желание этих евангелистов жить по заповедям и указаниям самого Иисуса. Тони Камполо объясняет: «Когда мы размышляем обо всем, что Иисус говорил о заботе о бедных и угнетенных, верность Его посланию, набранному красными буквами, может побудить нас искать, что мы можем сделать политически, чтобы помочь тем, кого Он назвал братьями Своими меньшими»[617]. Камполо (р. 1935), баптистский пастор и евангелист, является своего рода отцом краснобуквенного движения. В книге «Краснобуквенные христиане» (2008) он осуждает ложное представление о евангелистах как о «противниках геев, феминисток, экологов, сторонников контроля за оружием, как о провоенных, правых идеологах». В пример более прогрессивных последователей евангелистского исповедания он приводит таких аболиционистов, как Чарльз Финни[618]. Камполо относит себя и своих сторонников к кафолическому и евангелическому христианству, ссылаясь на верность историческим вероучениям и конфессиям, понимание Библии как «непогрешимого руководства по вере и практике» и убежденность в том, что любой может спастись в личной встрече с Иисусом Христом[619]. Единственное различие между краснобуквенными христианами и другими евангелистами – это «наша страстная приверженность социальной справедливости»[620].
Камполо во многом вторит Вальтеру Раушенбушу и Уильяму Блиссу, критикуя Церковь за то, что она забыла об одновременно индивидуальной и социальной природе Евангелия[621]. Послание Христа было возвещением наступающего Царства Божьего, царства, которое представляет собой «новый социальный порядок» на земле, «новый тип общества, в котором бедности и физических страданий больше не будет»[622]. Это возвещение само по себе является Евангелием. Камполо подчеркивает содержащееся в Библии осуждение экономической несправедливости и угнетения, как, например, у Исаии: «Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего»[623]. Принимая во внимание слова апостола Иакова – «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. <…> Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет», – Камполо пишет:
Эти строки – предупреждение тем, кто без сомнений принимает капитализм свободного рынка и заявляет, что работникам надо платить ту цену, которая устанавливается на рынке труда. Те, кто платит зарплату, определяемую только законом спроса и предложения, оставляя работникам несправедливую долю их труда, однажды предстанут перед судом Божьим и ответят за свою неправедность. Работников, созданных по образу и подобию Бога, нельзя эксплуатировать[624].
«Мы обязаны, – заключает он, – найти мужчин и женщин, которые осмелятся отвратить американцев от наших эгоцентристских, потребительских ценностей, чтобы мы смогли стать светом на холме, чем-то вроде модели Царства Божьего на земле»