. Эта теология «родилась в контексте освободительной борьбы в ЮАР, она является синонимом борьбы с апартеидом»[835]. Другим ключевым аспектом этой борьбы – опять же как и в США – было то, что христианские церкви и верующие, например Нидерландская реформатская церковь, часто поддерживали систему апартеида. Были и исключения – например, белый пастор Нидерландской реформатской церкви Кристиан Фредерик Бейерс Науде (1915–2004). Науде основал Христианский институт Южной Африки – экуменическую организацию, выступавшую за расовое примирение, – и помог организовать поддержанную Всемирным советом церквей конференцию в Коттесло 1960 года. Она опубликовала антирасистское заявление, впоследствии отвергнутое Нидерландской реформатской церковью. Таким образом, Науде «сыграл важную, а в чем-то и центральную роль в становлении местной теологии освобождения»[836]. Однако, несмотря на такие исключения, чернокожие богословы и церковные лидеры чаще сталкивались с враждебностью со стороны своих белых единоверцев.
Священник Объединенной конгрегационной церкви Южной Африки Альберт Джон Лутули (1898–1967) – ключевая фигура раннего этапа развития теологии освобождения чернокожих ЮАР. Лутули был основателем ненасильственной кампании по борьбе с апартеидом «Defiance Campaign», действовавшей в 1950‐х годах, а с 1952 года до своей смерти занимал пост председателя Африканского национального конгресса (впоследствии на смену ему пришел Нельсон Мандела)[837]. Позже в освободительную борьбу против апартеида внесли свой вклад чернокожий голландский реформатский пастор Аллан Бусак (р. 1946) и архиепископ Десмонд Туту (1931–2021). Оба они опирались на философию «черного сознания» Стива Бико (1946–1977), цель которой состояла в том, чтобы сформировать у чернокожих понимание собственной ценности и значимости, отвергающее дегуманизирующую природу расизма (в особенности систематического)[838]. Бико, в чем-то неортодоксальный христианин, находился под влиянием Франца Фанона и Джеймса Коуна, проводя, как и Коун, различие между «белым» Богом, которому поклоняется институциональное христианство, и Богом «черным», который занимает сторону угнетенных и порабощенных мира сего. «Если все время говорил белый Бог, – заявлял Бико, – то в определенный момент черному Богу придется возвысить голос, чтобы его стало слышно в шуме, издаваемом его собратом»[839].
Бусак тоже признавал, что христианская Церковь, включая его собственную деноминацию, нидерландское реформатство, не дает инструментов для борьбы с бедами сегрегации, апартеида и расизма. Апартеид, по его мнению, угнетает людей только за то, что они родились черными, закрепляя таким образом белизну как норму и отрицая, что чернокожие являются полноценными людьми. «Белая» теология не смогла ничего противопоставить расистской дегуманизации – для этого требуется, утверждает Бико, «черное сознание», с помощью которого «чернокожие люди поймут, что они дети Бога и имеют право на жизнь в мире Божьем»[840]. Это осознание, в свою очередь, требует более полного и глубокого понимания Евангелия, опирающегося на контекст черной Африки. Белые христиане стремились отделить Евангелие от социально-экономических вопросов. «Для черных христиан, однако, Евангелие – это ни с чем не сравнимое слово освобождения»[841]. «Черная теология, – заявлял Бусак, – это теология освобождения»[842]. Это было явлено в воплощении, где Бог воспринял человеческую природу и отождествился с ней. Это показывает и правило юбилейного года, которое демонстрирует «полноту Божьего освобождения». Это видно и в Исходе, и в синагогальной проповеди, где Христос, утверждал Бусак, помещает себя в ту же традицию Исхода[843]. «Нам нужен, – говорил Бусак, – духовный и политический Исход из угнетения в освобождение, из бесчеловечности, тьмы и ненависти – в ситуацию, в которой мы, как белые, так и черные, сможем вернуть нашу общую человечность и жить осмысленной жизнью, обретая нарушенную ныне целостность жизни»[844].
Возможно, это демонстрирует разницу между теологиями освобождения чернокожих Бусака и Джеймса Коуна. Бусак говорил об «общем человечестве» черных и белых, что полностью противоположно постоянным утверждениям Коуна о том, что белые должны покаяться в своей белизне и, если получится, стать черными (см. главу 5). Бусак, утверждает теолог Тимоти ван Аарде, «выступал не за американскую черную теологию, которая представляла бы собой исключительно борьбу черных и белых. Суть черной теологии, развивавшейся в ЮАР, заключалась в борьбе за человеческое достоинство, за понимание того, что значит быть человеком, и за идентичность, что явно отличало ее от американского течения, которое фокусировалось на том, что значит быть черным»[845]. Бусак критиковал теологию освобождения черных в США за то, что она фокусировалась на концепции Black Power, а не на примирении, что, по его мнению, отдаляло движение за гражданские права от этики Мартина Лютера Кинга – младшего. Он утверждал, что Бог занимает сторону не угнетенных, а справедливости, и считал, что угнетенные всего мира могут легко стать угнетателями, если не будут стремиться к любви и примирению[846]. Также Бусака от раннего Коуна отличало то, что он говорил не только о расовой, но и об экономической справедливости. Чернокожие южноафриканцы нуждались в освобождении от «упрямого отказа уважать достоинство черной личности», но в то же время от экономического угнетения следовало освободить и всех бедных южноафриканцев[847].
Десмонда Туту называют одним из «главных героев движения теологии освобождения, особенно в борьбе против глобального расизма»[848]. Туту был архиепископом Кейптауна в 1986–1994 годах, генеральным секретарем Совета церквей Южной Африки в 1979–1985 годах (его сменил Байерс Науде) и председателем созданной после отмены апартеида Комиссии по установлению истины и примирению в 1996–1998 годах. Несмотря на то что он в большей степени был активистом, чем теоретиком, все же «в своей жизни и практическом служении он продемонстрировал <…> образцовое теологическое сопротивление злу расизма в Церкви и обществе»[849]. На Туту оказала влияние основанная Чарльзом Гором (см. главу 1) Община Воскресения – организация, создавшая Богословский колледж Святого Петра, в котором он учился. Здесь Туту подчерпнул взгляд на человечество как на образ Бога и идею сопричастности воплощенного Бога человечеству, из чего следует, что всем людям присущи достоинство и ценность, равно как и то, что все люди связаны между собой, должны любить друг друга и сотрудничать друг с другом. Этот взгляд нашел свое предельное воплощение во взгляде Туту на Южную Африку как на «радужную нацию» людей всех рас и национальностей[850]. Его представление подкреплялось также взятой из философии кхоса концепцией убунту, подчеркивающей взаимосвязанность человечества[851].
Подобно Бусаку и другим, на Туту повлияли латиноамериканская теология освобождения, теология освобождения чернокожих США и африканская теология[852]. Он не считал, что африканская теология и черная теология четко разделены, и полагал себя «выразителем черной теологии, происходящей, как и я, из Южной Африки», и «выразителем африканской теологии, существующей, как и я, в Южной Африке». Теология черного освобождения, добавлял он, является в ЮАР африканской теологией[853]. Туту «понимал африканскую теологию как теологию коренного населения Африки, с помощью которой африканцы решаются выразить христианство подлинно на африканский манер, освободить африканцев от пут и прийти к африканскому пониманию Бога». Как таковая она при этом не отделена от южноафриканской черной теологии, которая утверждает достоинство чернокожих и стремится к освобождению как белых, так и черных[854]. Требование освобождения также и белых отличает Туту от Коуна, однако Туту не противостоял теологии освобождения чернокожих США, отвергая мнение, что черная теология бедна, потому что развивалась в контексте угнетения и виктимности. Этот контекст, утверждал Туту, придавал теологии освобождения в США и ЮАР желанное ощущение безотлагательности, которое не всегда присутствует в африканской теологии[855].
Кроме того, Туту опирался на идею черного сознания, разработанную Бико и развитую Бусаком. Так, он утверждал, что «самая жестокая форма колониализма» заключается в том, что белые учат черных «отвращению и ненависти к самим себе» и что как в Африке, так и в США чернокожие, которые хотят, чтобы их принимали как равных, вынуждены «выглядеть в своих и чужих глазах белыми в шоколадной глазури», что унижает их человеческое достоинство[856]. Чернота, однако, «неустранима», чернокожие не могут, да и не должны от нее избавляться. Расизм, проявляющийся в Южной Африке, США и других странах мира, дает чернокожим «славную привилегию и возможность распространять Евангелие любви, прощения и примирения – Евангелие Иисуса Христа – так, как не может ни одна другая группа»