Когда в 230 г. Ориген снова посещает Кесарию, местные епископы посвящают его в пресвитеры; они надеются, что в духовном звании их гость сможет еще более успешно и с дополнительным авторитетом преподавать богословие. На этот раз палестинские епископы, соседи Александрийской церкви, ошибаются еще больше! Димитрий, узнав о рукоположении Оригена, немедленно созывает поместный собор. Он «лишает» Оригена должности ученого, а также исключает его из состава своей Египетской церкви. Кроме этого, Димитрий на основании решения во второй раз созванного собора провозглашает рукоположение Оригена в пресвитеры «недействительным»! Можно толковать мотивы такого отношения к Оригену как угодно, включая и канонически-богословские причины. Но, в итоге всего, Димитрий в самом мероприятии посвящения Оригена палестинскими епископами, по всей вероятности, увидел некое пренебрежение своей собственной персоны, а также и своей епископской компетенции… Как ни странно, аналогии случая с Оригеном в истории, в той или иной вариации, повторяются не только в средние века, но и в наши дни!
Еще один пример т. и. «человеческого фактора» можно найти в отношениях между церквями Рима и Карфагена.
В 250 году при императоре Деции начались всеобщие гонения на христиан. Но в следующем году гонения внезапно кончились с гибелью Деция в битве с готами. В результате всего среди христиан было много исповедников; они выжили вопреки гонениям по чистой случайности. Но было немало и падших (Japsi), тех, которые намеренно скрывались от гонений или под угрозой пыток жертвовали языческим богам. Более того: некоторые среди христиан нужные сертификаты приобретали на черном рынке, не принося жертву «государственным» богам; эти люди просто заявляли, что жертвовали. Таким образом, перед Церковью встал сложный и мучительный вопрос: что же делать с тысячами отрекшихся, которые хотели вернуться? Существовало три точки зрения: сделать возвращение падших вообще невозможным, сделать его как можно более легким и сделать его серьезным и действительным.
В Риме во время гонений смертью мученика умер епископ Фабиан (236–250). На вакантное место претендовало два человека. Корнелий, более умеренных взглядов по отношению падших. Другой претендент был Новациан; с ним в переписке по вопросу падших состоял Киприан, епископ Карфагенский. Дело было в том, что после смерти
Фабиана некоторое время Римская церковь существовала без епископа; но фактически его обязанности выполнял именно пресвитер Новациан – один из немногих выдающегося богословов Запада той эпохи.
Но римские христиане, в итоге, выбрали не Новациана, который, подобно Киприану Карфагенскому, в вопросе о падших был более мягким и склонился к компромиссу – Жребий пал на Корнелия (251–253); он тоже был представителем более мягкой линии в вопросе о падших. Однако по свидетельствам тех времен видно, каким большим разочарованием для Новациана было избрание не его, а Корнелия. Это разочарование дошло до такого предела, что Новациан вокруг себя собрал своих приверженцев, которые, в свою очередь, объявили его епископом. Таким образом, в Риме некоторые время параллельно действовали два епископата! Интересно то, что сам Новациан неожиданно от мягкой линии к падшим переходит к строгой. Тем самым он противопоставляет себя и свою партию не только Корнелию в Риме, но через своих уполномоченных и Киприану в Карфагене. Вообще, Новациана поддерживают и многие епископы других церквей. Новациан даже успевает подружиться с оппозицией Киприана и назначает «правильного» епископа в Карфагенскую Церковь! Видно, что и в случае т. и. «схизмы» Новациана «человеческий фактор» находиться в самом тесном единении с общехристианским и церковным. Тем временем события меняются.
Несколько лет позже схизма в Риме была преодолена. Произошли перемены и в г. Карфагене: многие из бывших сторонников Новациана переходят в церковь, управляемую Киприаном (248–258). Но последний категорически не признавал Крещения совершенного нова-цианами; он требовал, чтобы бывшие «еретики» снова крестились. В итоге, в спор с Киприаном о Крещении вступает епископ Римский Стефан (254–257). Он заявляет, что до тех пор, пока есть истинный мотив таинства и при этом произнесена правильная формула, Крещение, совершенное «еретиками», остается действительным. Киприан пережил Стефана на один год, но в следующем веке окончательно закрепилось мнение не Киприана, но Стефана. Оно и сегодня означает то, что Крещение признается действительным; оно действительно не только у католиков или православных, но, с некоторыми исключениями, и у протестантов.
Последнее, что можно извлечь из этой истории, относится к пониманию равенства всех епископов в Христианской Церкви. Верно, до спора со Стефаном о действительности Крещения Киприан чаще церковь Римскую называет «праматерью и корнем всей соборной Церкви»[47], как и епископа этой церкви, первым среди равных – primus inter pares. Но история отношений между Стефаном Римским и Киприаном Карфагенским нам рассказывает и о другой стороне развития: когда епископ любой поместной церкви понимает, что Рим согласен с ним, то он, естественно, признает равенство Рима, а также – первенство Римской кафедры по чести и по списку
В случае спора Киприана со Стефаном о перекрещении историки видят типичный пример непростых отношений. Дело в том, что в т. и. «второй редакции» своего трактата «О единстве Церкви» Киприан уже не говорит о примате Петра, но выдвигает теорию равенства местных епископатов. Сегодня такая точка зрения называется «коллегиальностью» или «коллегией» епископов. Подобно тому, как от солнца исходят разные лучи, но все они имеют тот же общий источник и ту же силу, так и епископы каждой поместной церкви между собою равны. Наследнику апостола Петра принадлежит только примат чести как «первого среди равных»…[48].
Таких и подобных примеров из истории Церкви можно привести довольно много. Большинство их имели место много веков тому назад. Но, с другой стороны, и сама человеческая природа, т. е. людской характер веками остается тем же. Веками в отношениях между людьми остаются и искушения…
Все это – лишь некоторые примеры разделения Христианства уже до Реформации XVI века. Их обойти нельзя, если честно относиться к истории.
(2) Еще один комплекс феномена разделений связан не с разными богословскими взглядами, а с политическими моментами. Церковь и государство рассматриваются как некое «целое». Да и само изучение истории расколов указывает на переплетение интересов единства Церкви с единством будущего средневекового государства. Это видно уже со времен императора Константина. С другой стороны, перенос из Рима столицы империи в Константинополь (330 г.) усугубляет сложность отношений между Востоком и Западом. Рим теряет статус столицы светского государства и становится столицей западного
Христианства. К тому же, роль Рима в общехристианском отношении уменьшается учреждением нового патриархата[49].
Позже на Западе появляется империя Карла Великого. Факт его коронации на Рождество 800 г. папой Львом III-м в Риме означает особый союз Западной церкви с государством. Таким образом, обе части Христианства – Восток и Запад – еще более отчуждаются друг от друга. На Западе Христианство представляет папа в союзе с франко-германскими правителями, на Востоке – константинопольский патриарх и византийский император. Конечным итогом такого положения, по общему убеждению современных богословов и историков, до сих пор остается сама «Великая схизма» от 1054 г. Последствиями этой схизмы и являются два вероисповедания – православие и католичество.
Часто слышно мнение о том, что до Реформации на Западе имелось то идеальное единство Церкви, которое позже утратилось из-за протестантизма. Однако строгого церковного единства и на Западе ни когда не было. Такое положение было связано, во-первых, с отношениями светских властей к папству, а во-вторых, – с разными течениями внутри самой Церкви. Наглядный пример вмешательства светских правителей в церковные дела – их борьба за инвеституры, т. е. за право назначать епископов. Это ярко видно в отношениях германского императора Генриха IV с папой Григорием VII (1073–1085)[50].
Напряженность отношений со светскими властями выразилась и в том, что римские папы с 1309 по 1377 гг. были вынуждены покинуть Вечный град Петра, чтобы в г. Авиньоне находиться под прямым влиянием королей Франции (т. и. «авиньонское пленение»).
И внутрицерковные отношения на Западе не всегда были гладкими. Так, с 1378 по 1415 гг. целых 37 лет продолжалась т. н. «большая западная схизма», когда в Риме и в Авиньоне в одно и тоже время правили два папы. Такое положение обострилось еще больше в 1409 г. (собор в г. Пизе). Тогда одновременно правили три папы: Александр V, Бенедикт XIII и Григорий XII. При этом к Александру V относились Франция и Англия, к Бенедикту XIII Пиренейский полуостров и Шотландия, а Григория XII-го поддерживали германский король, многие немецкие княжества, Рим и Неаполь.
Более подробного описания положения церковного единства на Западе в рамках этого раздела мы дать не можем. Ясно одно: единство Западной церкви и до начала Реформации не всегда было идеальным.
(3) После окончательного раскола с Западом в 1054 г., Константинополь подвергся особому испытанию во время 4-го крестового похода. На основе известных исторических исследований и некоторых до наших времен сохранившиеся документов можно утверждать, что на исход 4-го похода повлияли самые разные интересы и мотивы: начиная с судьбой претендента на трон Византийской империи царевича Алексия Комнина, родного брата королевы германской, включая попытку подчинения Восточной церкви – Западной в лице папы Иннокентния III.
Безусловно, при таком переплетении интересов можно рассматривать и интересы свободной торговли республики Венеция по всему Средиземному. Правительству Венеции, используя шаткое положение царевича Алексия, его обещания большой компенсации за его воздвижение на трон, удалось уговорить войска крестоносцев по пути в Александрию нанести удар Константинополю – второй столице